— Не всегда…

— Почти всегда. Достаточно плотно, чтобы знать о всехего встречах и передвижениях. Я лично не могу найти щелочки… А ты, Мить?

— Аналогично, Павел Иванович.

— Подождите! — взвыл Фомич. — Код замка онмог просто-напросто подсмотреть и запомнить…

— Возможно. Ну и что? Это-то как раз не самое важное…Где он отыскал сообщника, я тебя спрашиваю? Когда он успел все провернуть икак? Ну, дай мне хотя бы намек на версию… Что молчишь, тварь?

— Кстати, там, на углу Кутеванова-Западной, как разживет Марушкин… Жил, то есть…

— Фомич… — брезгливо протянул Пашка. — Ты уженесешь откровенную шизу… По-твоему, покойный Марушкин ему помогал машину спрятать?

— Я не это имел в виду… Когда он от меня оторвался…Именно там, где жил Марушкин… Это зацепка…

— Это не зацепка, а неумелый звиздеж, проистекающий изтвоей глупости, падло, — отрезал Пашка. — Никогда он от тебя неотрывался — с чего бы вдруг? Это ты, сукин кот, пытался какую-то легендупридумать, но не довел до ума, запутался…

«Отлично, — констатировал Петр. — Нужная степеньобмана врага достигнута: истину они считают ложью, а ко лжи относятся, как кистине. Версия их ведет. Начав ее логически дополнять, влипли окончательно. Каки с шизофрениками: сумасшедший допускает одну-единственную неверную исходнуюпосылку. Зато все, что вокруг нее в больном мозгу наворочено, как разбезукоризненно логично и где-то даже убедительно… Правда, эта логика иубедительность отнюдь не делают шиза здоровым, а его россказни — истиной».

— В общем, так, Фомич, — сказал Пашка. — Тымужик взрослый, сам понимаешь, что говорить на эту увлекательную тему можно добесконечности, вот только жаль времени. Получилась классическая ситуация, у васс манекеном, я имею в виду, — его слово против твоего слова, и наоборот.Однако то, что я слышал от него, — очень логично и убедительно. А то, чтоты нам тут проблеял… Ну совершенно не вызывает доверия, уж извини. Короче, так:или ты все расскажешь подробно и честно, или в самом деле придется малостьпогладить бритвой по яйцам. Ну?

— Понял! — торжествующе возгласил Фомич. —Наконец-то дошло! Хотели вывести меня из дела, а? Я вам теперь не нужен? Когдасделал свою часть работы? Теперь можно и не делиться? Вот и придумали насчет«уазика»?

Ровным, даже скучающим тоном Пашка произнес:

— Митрий, друг мой, клиент по-хорошему не понимает. Небросить ли нам эти бесполезные дрязги и не приступить ли к активному следствию?

— С превеликой охотой, босс… с-сука…

В комнате определенно что-то произошло. Воцарилась полнаятишина. Петр решил было, что с микрофоном что-то случилось, но тут же расслышалтяжелое, напряженное дыхание, скрип отодвинутого стула, шаги.

— Стойте на месте, — раздался звенящий отнапряжения голос Фомича. — Я с вами не шучу, подонки…

— Фомич, — с наигранной бодростью произнесЕлагин. — Брось дуру, Фомич, ты же с ней обращаться не умеешь, она ж утебя и вовсе незаряженная, на предохранителе стоит… Положи волыну, может, иобойдется…

— Заряжен, Митенька, заряжен, — саркастическиотозвался Фомич. — И с предохранителя снят, тут ты ошибся. И патрончик встволе. Не скажу, что стреляю, как ковбой, да в такой клетушке по вампромахнуться будет трудно… Стойте спокойно, вы меня сами загнали в ситуацию,когда терять нечего…

— С-сука… — это прозвучало тихо и глухо, так что Петрне понял, кто из двоих говорил.

— Ну что ты, Митенька? Просто предусмотрительныйчеловек. Кто бы мог подумать на скромного бюрократа? Я, Митя, даже две недели вплатный тир на Робеспьера ходил… Азы освоил… Стой, говорю!

— Фомич, а Фомич! У тебя ж глушителя нет, шуму будет,если нажмешь…

— Митенька, Павел Иванович объяснял про здешние вольныенравы… Стой, выстрелю! Оба — по два шага назад…

— Я ж из тебя котлет наверчу, тварь лысая…

— Авось обойдется… — новым, решительным голосомотозвался Фомич. — Нехорошо, Павел

Иванович. Я вам верил, столько лет бок о бок… А вы и меня виздержки производства списать решили? Я ж сказал — на два шага назад, оба…

— Фомич, — заговорил вдруг Пашка. — Тыпостарайся понять меня правильно. Так уж сплелась вокруг тебя информация… да недави ты на курок, и в самом деле выстрелит! Нет у меня оружия, ты видишь? АМитя стоит совершенно спокойно и у него тоже ничего нет… Подожди, поговоримладком… видишь, все нормально, никто на тебя не бросается, давай перекурим,побеседуем спокойно…

Короткий непонятный шум, грохот стула. Сильный хлопок,резкий и гулкий, словно умело откупорили бутылку шампанского. Нечто вродевозни. И стук упавшего тела.

— Ну, босс… — после долгого молчания хмыкнулЕлагин. — Снимаю шляпу. Не кабинетный деятель вы у нас, чего там… Атаманвпереди на лихом коне… А ведь сдох…

— Не было другого выхода, — зло бросилПашка. — Он бы ушел.

— Это точно… Как два пальца — ушел бы… Надо же, какая прытьперед лицом смерти прорезалась…

«Что они с ним сделали? — ломал тем временем головуПетр. — Пристрелили, конечно, но как им удалось? Он бы ни за что не далкому-то из них достать оружие… В чем тут фокус?»

— Так, — отрывисто сказал Пашка. — Плакать некогда,да и не к чему. Где деньги, уже не узнаем. Что поделать… В конце-то концов, этиденежки были не более чем случайным калымом до кучи… Возьми в кухне ацетон,протри тут все на предмет пальчиков. Концы к нам по поводу квартиры непотянутся?

— Абсолютно исключено. Я этому алкашу ни документов непоказывал, ни бумаг, ничего не подписывали… Если он вообще живой, а не сдох вдеревне от стеклореза… Никаких ниточек, — его голос на некоторое времяотдалился. — Где бутылка? Ага… Босс, вы и в самом деле думаете, что за нимкто-то стоял? Не Мехоношин ли? Покойник был из тех, кто всю жизнь на два фронтаработает. Не уличен, правда, но…

— Да что тут языком молоть? — в сердцах прикрикнулПашка. — При полном отсутствии информации и наличии покойника? Протри всев темпе, только аккуратно, и сматываемся…

— А его как замотивируем?

— А никак, — бросил Пашка. — Самое простое —предоставить все естественному течению событий. Нынче жара стоит, когдазавоняет — даже здешние павианы обеспокоятся и заявят. Наверняка решат, что покойныйснова пошел по малолетним поблядушкам, да плохо выбрал район, вот и напоролся…Придется потом подтвердить со скорбным видом, что покойный был моральнонеустойчив… а впрочем, ничего уже нам не требуется подтверждать. Потому чтонас, как таковых, уже не будет… Шевелись!

Минут через десять Петр увидел в зеркальце заднего вида, какиз подъезда вышли двое. Одним оказался Елагин, а вот второго, темноволосого, сдлинным лицом и кавказским ястребиным носом, Петр видел впервые в жизни. «Чтоза черт, — подумал он озадаченно, — их же там было только двое, гдеПашка?!»