— Будет сейчас запашок, — пообещал Елагинмногозначительно. — Когда ты у меня обсерешься…

— Павел Иванович! — не выдержал Косарев.

— Митенька, — мягко произнес Пашка. —Поясните, друг мой, этому нехорошему человеку, редиске этой, что мы оба крайневозмущены…

Елагин протянул:

— Как писал классик, она схватила ему за рукав инеоднократно спросила, куда ты девал деньги…

Х-хэсь!!!

Судя по звуку, удар был качественный. Треск стула, шумпадающего тела, изумленный возглас, похожий на заячий писк, И тут же в двеглотки взревели:

— Деньги где, пидер?

— Где «уазик»? — шум несомненного пинка. —С-сука, потроха выну!

— Деньги где?!

— Не лупай глазками, тварь! Деньги где? Этопродолжалось несколько минут

— возня, азартные пинки, жалкий писк ничего непонимающего Фомича, рявканье и угрозы, половины которых хватило бы любомунормальному человеку, чтобы позорным образом описаться.

Потом они то ли утомились, то ли решили, что предварительнаяобработка завершена. Слышалось тяжелое дыхание, стоны ушибленного. С шумомпридвинули стул.

— Дай сигаретку, Митя. Спасибо… Фомич, подними харю.Больше бить не будем… пока. Знаешь, у меня ни слов, ни эмоций не хватает, чтобыописать твою наглость. Ты на что, собственно говоря, рассчитывал? Честноеслово, не пойму… Дураку было ясно, что следы моментально приведут к тебе.

— Да о чем вы? — взвыл Фомич тоном невиннойдевушки, оказавшейся на необитаемом острове в компании дюжины сексуальныхманьяков. — Вы что, рехнулись оба?

— Клиент хамит…

— Митя, стоп! — распорядился Пашка. — Погоди…Фомич, я о тебе был лучшего мнения… Ты бы хоть легенду какую-то приготовилзаранее, что ли, ложный след…

— Павел Иванович, объясните, наконец, в чем дело!!!

— В «уазике», — сказал Пашка. — Из которогопару часов назад нашего манекена вытряхнули, обдав предварительно «черемухой».В том самом месте, куда ты его якобы от моего имени просил приехать, сукатакая. Ты на что рассчитывал?

— Я?! — как и следовало ожидать, возопил Фомич,уязвленный в самое сердце. — Я?

— Ну не я же, Фомич…

— Обратите внимание, босс, — вмешалсяЕлагин. — На манекена напали аккурат в том самом месте, где он якобыоторвался от Фомича, по недавнему заявлению последнего. Вам не кажется, чтосовпадение чересчур уж многозначительное? Загодя почву готовил, козел?

— А ведь похоже, Митя, — сказал Пашка. —Похоже…

— Подождите! — вскричал Фомич. — Объяснитетолком…

— Объясним, — ледяным тоном сказал Пашка. —Собственно, объяснили уже. Ты передал манекену от моего имени, что я прошуперегнать «уазик» с деньгами на угол Кутеванова и Западной и передать тамнеизвестному, который скажет некий пароль… Манекен поехал. Только неизвестныйвместо пароля дал ему по башке, прыснул газом и, пока тот блевал в пыли, угнал«уазик». Одного я не пойму, Фомич: зачем газом-то прыскать понадобилось? Колиуж он поверил, и так отдал бы машину…

— Для вящей надежности, надо полагать, — сказалЕлагин.

— Да нет, мне думается, — сказал Пашка. —Видимо, тут где-то была недоработочка, видимо, манекен наш мог узнать посланца.Фомич об этом сначала не подумал, а потом спохватился…

«Прекрасно, — подумал Петр. — Начали активнодополнять дезу собственными догадками. Значит, приняли ее полностью,заглотнули».

— Точно! — восхищенно охнул Елагин. — Могузнать! Значит, раньше его видел наш манекенчик, и достаточно часто… Кто-то сфирмы, а? Кто с тобой работает, Фомич? И вообще, ты сам на себя работаешь иликто-то надоумил?

— Вы с ума сошли, оба? Ничего я ему не говорил, никудане посылал…

— Митя, поделись добытой информацией…

— Дело в следующем, — сказал Елагин. —«Уазика» на цыганской стоянке действительно нет. На Кутеванова и в самом делеподнимали два часа назад с земли опрысканного грязью мужичка, которого якобыдвое щенков освежили газом, чтобы грабануть бумажник…

— Вот видите! При чем тут я?! Двое щенков…

— Фомич, ты глупеешь на глазах, — хохотнулПашка. — А вот манекен сохранил кое-какие остатки хитрости, хоть и дуракдураком. Что он, по-твоему, должен был поведать мирным горожанам и участковому?Что у него увели машину, в которой лежало триста кило американских денег?Сообразил придумать насчет юных налетчиков и вульгарного бумажника… Не дурак. Аты — дурак законченный. От жадности потерял всякое соображение. Ни ложногоследа, ни убедительных отговорок… Будь ты поумнее, позаботился бы о ложныхследах. Будь порешительнее — дал бы команду пристукнуть его к чертовой матери.А ты… Как был дешевым советским снабженцем, так им и остался.

— Павел Иванович, честное слово…

— Митя!

Звук удара. Оханье. Пашка невозмутимо продолжал:

— Не произноси при мне, козел, «честное слово».Договорились? И вообще, хватит толочь воду в ступе. Либо ты честновыкладываешь, куда дел деньги и кто с тобой был в игре, либо сейчас начнетсятакое, о чем ты и в документальных книжках про гестапо не прочтешь. Рот,конечно, заткнем, да и услышит кто-нибудь — не велика беда. В этих бараках потри белых горячки на день случается, не считая бытовых драк. Народ тут простой,бесхитростный, на вопли за стеной особого внимания не обращает, в чужие дела нелезет, а в милицию звонить не приучен сызмальства…

— Яйца ведь отрежу, сука, — грозно пообещалЕлагин. — В несколько приемов.

— Ребята… господа… товарищи… — лепетал Фомич. —Чем угодно клянусь, это какой-то поклеп…

— И кто ж его на тебя возвел?

— Он…

— Манекен?

— Вот именно… Я раньше не рассказывал… Он шутил,говорил, что шарахнет по голове и угонит «уазик»…

— Вздор, — заключил Елагин. — Если бысобирался, не стал бы с тобой на эту тему шутить, это азбука… Кто шутит — несобирается, а кто собирается — не шутит…

— Возможно, сначала он и не собирался, а потом-то решилвсерьез…

— И подставил тебя, невинное наше дитятко?

— Конечно!

— И сам себя газом облил?

— Почему бы и нет?

— И раздвоился? Один он лежал и блевал, а второй онугнал машину?! Фомич, ты сам-то хоть чувствуешь, какую чушь несешь? Ну,поразмысли спокойненько над всем, что только что болтал…

— Почему бы и нет? — повторил Фомич.

— Почему? — спокойно сказал Пашка. — Я тебесейчас объясню, почему то, что говорит манекен, представляется крайнеубедительным, а вот то, что несешь ты — бредом собачьим. Наш манекен не мог всеэто провернуть даже не потому, что перед нами — туповатый отставной офицеришка,штабная крыса. Не мог он спереть деньги по другой, гораздо более весомойпричине. Он здесь чужой. Я все тщательно перепроверил, прежде чем запускатьоперацию. Последний раз он был в Шантарске одиннадцать лет назад, и то — парудней. Знакомых у него здесь нет и не было совершенно, если не считать меня. Ончужой, он не отсюда. Для него это — абсолютно чужой город. Это раз. Всенаблюдения за ним, пока он исполнял роль меня, свидетельствуют, что он ни о чемне подозревает до сих пор. Не знает, какая ему роль отводится, чем всекончится. Это два. Он все это время был на глазах. Новых знакомств не заводил,ни с кем левым не встречался. Жил чужаком. Это три. Хорошо… Предположим, ему ив самом деле помутила разум сумма. И наш болван решил захапать денежки. Нообъясни ты мне, каким чудом ему удалось все провернуть? Кто ему дал код замка в«спецотделе»? Как он ухитрился, будучи на глазах, найти себе помощника? Где сним встречался? Когда договаривались? Где «уазик»? Он был под колпаком…