И тут до него дошло. Еще одна мозаика сложилась допоследнего кусочка. Все стало понятно: небрежно намотанные бинты, полумрак,неуловимо знакомая походка темноволосого…

Это и был Пашка. И никакого пьяного падения мордой наасфальт. Пластическая операция где-то далеко отсюда, у хорошего, надежноговрача, который, подобно покойному Николаю Петровичу, чересчур уж вольнообращается с клятвой Гиппократа. Если только сей эскулап еще жив. Зная Пашкиныприемчики, начинаешь в этом сомневаться.

Пашка — уже не Пашка. Значит, его, Петра, окончательноприговорили. Манекен, изволите ли видеть…

Выйдя из машины на заднем дворе и шагая к своему кабинету,он поневоле сохранял на лице маску слегка идиотской эйфории — именно так, совсех точек зрения, и следовало выглядеть цивилизованному бизнесмену,отхватившему практически в единоличное распоряжение свою сделку века…

Свершилось. В роскошном зале заседаний лучшего в Шантарскебизнес-центра «Лазурит» только что были подписаны эпохальные соглашения поТарбачанскому проекту. Присутствовал отборный бомонд — элегантные до безобразияиностранные инвесторы, заметно уступавшие им в умении небрежно-увереннощеголять в дорогих тройках местные бизнесмены из числа имевших прямое отношениек проекту, представители областной администрации, возглавляемые слегкамеланхоличным г-ном Карсавиным, выставочные экземпляры банкиров с г-ном Рыжовымна первом плане и прочие вершители судеб, капитаны индустрии, владельцызаводов, газет, пароходов. Было во всем этом нечто от театрального действа —чересчур широкие улыбки, чересчур плавно-торжественные движения рук сзанесенными над белоснежными бумагами бесценными авторучками, чересчур деланноевоодушевление. Ну что же, вполне возможно, именно такая, строго отмеренная дозатеатральности и должна была наличествовать при подписании подобных договоров.Петр не мог знать точно. Свою роль он сыграл безукоризненно — столь же торжественно-лихоподмахивал бумаги, улыбался варяжским гостям и здешним чалдонам, пожималпротянутые руки, подхватывал на лету светские реплики о сияющих горизонтах,ослепительных перспективах, единстве капиталистов всего мира, и, уж непременно,о баснословном везении матушки-России, которой посчастливилось заиметь новыхТретьяковых и Морозовых в лице многих здесь присутствующих и персонально П.И.Савельева.

Потом, значительно уменьшившись числом — одни только боссы ифинансисты, непосредственно причастные к проекту, — перешли в соседнийзал, дабы отдаться на растерзание средств массовой информации (первую скрипкусреди асов телекамер играла, конечно, очаровательная Вика Викентьева в сугубоделовом прикиде — Петр свято выполнял взятые на себя обязательства, пусть иданные от чужого имени). Все, разумеется, и там прошло гладко, представителидревнейшей профессии были одарены, пожалуй что, пудами высокосортной лапши длязавешивания ушей. Правда, с этим суждением Петр, пожалуй что, перебрал. В концеконцов, очень и очень многие из присутствующих всерьез рассчитывали, чтоШантарск оросится золотым ливнем инвестиций. Да что там, подавляющеебольшинство. Кто мог предполагать, что пользовавшийся безукоризненнойрепутацией П.И. Савельев на деле всего-навсего трудолюбиво претворил в жизньпример, подсказанный классиком французской изящной словесности? И решилвульгарно скачать денежки в личную мошну? Заикнись кому об этом, искренне ржалибы, полагая тебя идиотом и провокатором…

Шествуя к своему «мерседесу» по обширному двору «Лазурита»,Петр ощущал легонькую дрожь в коленках, проистекавшую, конечно, не от выпитоготолько что шампанского. В голове так и вертелась бессмертная фраза Бендера:«Берегите пенсне, Киса! Сейчас начнется…»

Вот именно. Вряд ли в него сейчас всадят пулю. Простойрасчет — этакая смесь разбойной логики и светских приличий — требует наступитьна горло естественным людоедским стремлениям, выждать пару дней. Уж никак негодится убирать манекена в тот же самый день. Так что сегодня опасаться поганыхсюрпризов не следовало — и все равно, инстинкт самосохранения заставлялсердчишко заходиться в морозной смертной тоске…

В стенах родного офиса от сердца слегка отлегло — ничего неслучилось по дороге, он все еще был цел-невредим. И гораздо важнее, нежелиждать удара со всех сторон света, было ответить на коварный вопрос: был липокойный Фомич единственным посвященным лицом или?

Но как ответ отыскать? В конторе, кстати, никто до сих порне встревожился из-за отсутствия Козырева — ну, понятно, прошло слишком маловремени, разве что иные удивятся мимолетно, отчего это на подписании не былоФомича, коему просто-таки по протоколу положено… Однако из сотрудников«Дюрандаля» на церемонии была одна только Снежная Королева, Ирина Сергеевна, аона не из тех, кто спешит разносить сплетни. Вообще интересно, как там будетобставлено с Фомичом, со вчерашнего вечера исправно коченеющим на полу тойквартирки? Позвонит какой-нибудь аноним в милицию или события предоставят ихестественному течению? Если…

Мурли-ширли-мырли! Селектор закурлыкал…

— Павел Иванович…

— Да?

— К вам Ирина Сергеевна по срочному делу…

— Жанночка, пусть подождет буквально минуту… Я скажу,когда..

— Понятно, — пропела Жанна и отключилась.

«А вдруг?» — мелькнуло у него в голове. Почему бы и нет? Ещене факт, что именно она и есть помянутая Фея… но, окажись она Феей, этопрекрасно уложилось бы в мозаику. Очаровательна, что немаловажно для сексуальноподвинутого Пашки, умна, что в этом деле опять-таки плюс, сидит на бухгалтерии— снова ставим плюсик…

Как проверить? Да очень просто!

Он великолепным прыжком, словно берущий одиннадцатиметровыйискусный вратарь, метнулся к сейфу за картиной. Выхватил оттуда ту бутылку«Хеннесси», где оставалось не более стакана, на ходу отхлебнул, проливая напиджак и сорочку. Для надежности выплюнул большую часть отхлебнутого в горсть,втер в полы пиджака. Плюхнул на стол стакан и бутылку, распустил узел галстука.Двумя пальцами сунул в нагрудный карман невесомую плоскую пластиночкумикрофона. Чтобы придать картине завершенность, плеснул коньяком прямо напарочку малозначительных бумаг, залежавшихся на столе. Нажал клавишу:

— Ирину Сергеевну х-хачу! — прямо-таки рявкнул онс интонациями Мимино, так, чтобы сама помянутая непременно услышала. —Проси!

Снежная Королева с порога, одним взглядом оценилаобстановку, но бровью не повела, изящно ставя великолепные ноги, подошла кстолу.

— Прошу, драгоценная! — с подъемом заявил Петр,обогнув стол и приблизившись к ней вплотную. — Украсьте своей персонойкресло!

От него должно было нести, как от винной бочки, но деловаякрасавица оставалась невозмутима. Села, положив ногу на ногу, держа на коленяхтонкую пластиковую папочку, поинтересовалась:

— Павел Иванович, вы, простите великодушно, в состояниисерьезно относиться к делу?