Остатки паранойи заставили меня принюхаться.

– Пей, говорю тебе, – повторил Виктор. – Нет там отравы. Это виски.

– Очень кстати, – попыталась улыбнуться я.

Собственный голос показался мне чужим, таким хриплым и рваным он был. Я сорвала горло? Когда? Но мозг не желал работать над такими вопросами. А вот стакан в ладонях казался все более притягательным. Мысленно выругавшись, я выпила обжигающую жидкость. В желудок рухнул горячий ком, а напряженные мышцы стали медленно расслабляться. Я откинулась на спинку кресла, в котором, как оказалось, сидела.

– Вот молодец, – пробормотал Виктор. – Полегчало?

– Немного, – кивнула я.

– Что случилось?

– Да так. Мелочи жизни, – отвела я глаза. Рассказывать о собственном унижении не хотелось. – Как ты-то там оказался?

– Я не могу тебе сказать.

– Так, Вик… – Я старалась говорить спокойно, и это мне почти удалось благодаря выпитому виски. Кстати, второй стакан я налила себе уже сама и медленно цедила его в унисон с тягостными мыслями. – Ты оказался у ворот дома моих родителей. Из волшебников в этом районе только мы с тобой. Но я давно переселилась и сама не знала, что окажусь там сегодня. И ты хочешь меня убедить, что случайно пошел погулять и…

– Я ни в чем не хочу тебя убедить, – перебил Виктор. – Я сам ничего не понимаю. Объясни, что с тобой случилось?! Ты перелетела через ворота, как будто за тобой бесы гнались. Волосы дыбом, лицо в крови… Я думал, у тебя за спиной как минимум десяток радикалов. Но вместо них увидел полуголого Дона. И физиономия у него была еще похлеще твоей. Он… Напал? Но зачем? Он же вроде как в тебя влюбился!

– Как влюбился, так и разлюбил, – машинально проворчала я.

– Что?!

– Ничего он мне не сделал, – спохватилась я. – В смысле не нападал, не колдовал и вообще руками не трогал.

– Но у тебя кровь… – окончательно растерялся Виктор.

Я скосила глаза на видневшееся над каминной полкой тусклое зеркало. На виске просматривались какие-то бурые потеки. И когда только успела?

– Ударилась, – махнула я рукой. – Ерунда.

– Ничего себе ерунда, – покачал головой Виктор.

– Не уходи от темы. Ты так и не сказал, как оказался рядом с воротами.

– Он сам тебе скажет, – отозвался Вик, покосившись на дверь, за которой послышались шаги. – Думаю, это он.

– Он?! Какой еще «он»?! – подобралась я, но бежать было уже поздно.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел… профессор Леррой собственной язвительной персоной.

– Доброго дня, Лира. – Он хмуро уставился на меня. – Виктор сообщил, что на тебя напали. Как ты?

Я почувствовала, как сомкнулись мои ментальные щиты: ни мыслей, ни чувств, ничего, только ровная гладь черного льда. «Откуда здесь Леррой? Ему же на все плевать?!» Лицо застыло равнодушной маской. Но один злой многообещающий взгляд в сторону друга я себе еще позволила.

– Я должен был сообщить, – развел руками тот.

– Не обижай Виктора, девочка моя, – попенял старик. – Он желает тебе только добра. И у дома твоих родителей оказался по моей просьбе.

– Зачем? – ровным голосом спросила я.

– Сначала мне придется рассказать тебе, чем мы вообще тут занимаемся, иначе ты не поймешь, – уголками губ улыбнулся Леррой.

– Рассказывайте, – равнодушно пожала плечами я. – Только побыстрее, у меня мало времени.

В глазах профессора на мгновение полыхнул гнев, но добродушная покровительственная улыбка стала только шире. «Высший пилотаж, – отстраненно констатировала я. – Мой потолок – «морда кирпичом». Любой, кто меня достаточно хорошо знает, поймет, что я пытаюсь скрывать свои чувства. Вывод: я должна лучше владеть собственной мимикой, или меня должны хуже знать».

– Видишь ли, король слаб. Лорды грызутся между собой. И никто не знает толком, что вокруг происходит. В результате так называемые радикалы из шайки непонятных отщепенцев превратились во вполне реальную силу, которая неизвестно кем управляется, но творит очень хорошо спланированные беззакония. Они убивают…

– Разве это не работа для стражи? – перебила я.

Старик на долю секунды смутился. Но если бы я не наблюдала за ним так пристально, то, скорее всего, вряд ли вообще бы это заметила.

– Мы не вмешиваемся в работу стражи. Но, к сожалению, у радикалов и там есть соглядатаи. Некоторые вещи приходится делать на свой страх и риск. Вот, например, после той безумной истории с лордом Риклоби я понял, что они заинтересовались единственной известной очищающей. Не кривись, девочка моя. – Старик погрозил мне пальцем, хотя я точно знала, что на моем лице не дрогнул ни один мускул. – Я вижу, ты стараешься держать себя в руках. Но здесь в этом нет необходимости. Здесь ты среди друзей…

– Кстати, где это здесь?

– Это – штаб-квартира Братства Справедливости, – пояснил Леррой. Помолчав, но так и не дождавшись каких-то вопросов с моей стороны, он продолжил: – Так вот. Я понял, что радикалы заинтересовались тобой. О Риклоби ходят вполне внятные слухи. Как и о его нездоровых пристрастиях к темной магии. Я знал, что ты честная девушка. И не сомневался, что он слегка поторопился с объявлением победы. Но у радикалов есть неприятная привычка воздействовать на непокорных через родных. Поэтому члены Братства дежурили у дома твоих родителей.

– Понятно. – Я едва заметно кивнула и отвернулась.

Профессор начал было что-то рассказывать о долге каждого гражданина, и аристократа в особенности, но слушала я его вполуха. Я была слишком занята – костерила себя последними словами: «Ну как можно было не догадаться, кто способен прижать к ногтю таких, как Рой или Альв, если они почти безвылазно просидели в академии весь прошлый учебный год?!»

– Лира, ты слушаешь меня?

– Да, профессор Леррой. Вы просили меня не рассказывать тису Ликасту о Братстве Справедливости.

– И что ты ответишь?

– У меня нет привычки болтать о чужих тайнах, – пожала плечами я. На полноценный спектакль для старика у меня сил уже не осталось.

– В этом я и не сомневался, – улыбнулся Леррой. – Но он твой очень близкий друг, а у друзей редко бывают тайны…

– Профессор Леррой. Я не буду болтать. А теперь можно мне отдохнуть, голова очень болит. Кажется, я где-то ударилась. – Я подбавила в голос слез.

Актерского таланта у меня немного, но мне и правда сейчас хотелось не выводить на чистую воду престарелых лжецов, а забиться в дальний угол и завыть в голос от той боли, которая клокотала у меня в душе под непоколебимыми ментальными щитами. Наверное, старик что-то такое почувствовал. Потому что только кивнул и велел Виктору отвести «бедняжку» в гостевую спальню. У меня возникла было мысль воспротивиться, потребовать, чтобы меня вернули в мой собственный дом. Но я быстро отбросила ее. «Судя по тому, как изменник гнался за мной в одних подштанниках, так просто он не отстанет: будет ходить под домом, посылать письма, терзать переговорник… Выдержать такую осаду я сейчас просто не способна. Да я вообще сейчас ни на что не способна, как бы ни хорохорилась перед Виктором и Лерроем! А ящик с марионетками хитроумного профессора явно защищен от нежеланных гостей лучше, чем любое другое убежище в нашей стране».