Я покорно выпила сонный настой, принесенный Виктором, и, едва успев прошептать: «Не пускай ко мне никого», – отрубилась. Этот день разделил мою новую жизнь на две неравные части: «до» и «после».

Несколько дней я провела в тисках апатии: приносили еду – ела, забывали – просто лежала в дальней комнате и смотрела в потолок. Порой на задворках сознания мелькали странные вопросы и догадки, но они тонули в тусклом море безразличия раньше, чем мне удавалось их осознать. Я понимала, что надо встать и жить дальше. В конце концов, не я первая, не я последняя, обманутая женихом. Но не могла заставить себя даже лишний раз сесть, не то что действовать.

На третий день такого растительного существования дверь отведенной мне комнаты с грохотом распахнулась настежь, и на пыльный ковер рухнул Альв. Прежде чем до моих отупевших мозгов дошло, что происходит, он уже поднимался, на все лады костеря идиотов строителей, придумавших такие высокие пороги. А в проеме стояли красный от злости Виктор и ухмыляющийся Рой.

– Вы позволите войти, тиса Мэй? – церемонно осведомился Альв, едва утвердившись на ногах.

Я промолчала.

– Вот видишь, Орлей. Молчание – знак согласия. Мне можно войти. А ты: «Нельзя! Нельзя!»

Альв бесцеремонно отодвинул мои ноги и плюхнулся на кровать.

– Ну, чего встали? – Он приглашающе повел рукой. – Проходите!

Рой не заставил себя дважды просить и тут же развалился в кресле, вытянув ноги к камину. Виктор потоптался у двери, но в итоге тоже вошел.

– Итак, что мы имеем? Имеем мы весьма дерьмовую ситуацию. Я тут кое-что выяснил. Сейчас изложу по порядку. Поправьте меня, если я ошибусь. У нас есть один нехороший жених…

– Кобель! – перебил Рой.

– Но-но-но, – притворно нахмурился Альв. – Кобель трактирный у нас один. И он хороший и верный, как все собаки!

– О присутствующих кобелях поговорим потом. Ты по делу давай, – усмехнулся Виктор.

Мне стоило неимоверных усилий удержать внимание на их шутливой перепалке. Мысли все время норовили съехать в сторону, рассыпаться мелким песком. Но я понимала, что друзья здесь не ради себя, они пытаются растормошить меня. И обижать их у меня нет никакого права. Поэтому я на остатках воли держала глаза открытыми и пыталась вникнуть в бессмысленный, совершенно ненужный мне разговор. А вот разговор становился все более странным.

– Есть изменник, есть жертва с разбитым сердцем. Но наша Лира совершенно не подходит на роль жертвы. Уж она-то скорее из гулящего женишка жертву сделала бы. А значит, у нас дилемма. Парадокс. Так?

– Так, – кивнул Рой.

– Получается, что жертва есть. Но эта жертва Лира. А Лира жертвой быть не может. Эй, жертва, – затормошил меня Альв, – ты есть?

Сообразив, что просто расшевелить не выходит, этот толстокожий чурбан начал меня щекотать. От такой наглости даже апатия на мгновение куда-то пропала, и я, извернувшись, пнула нахала, да так, что он слетел с кровати.

– О! – констатировал Альв под дружный смех парней. – Реакции здоровые, жить будет. А теперь серьезно. – Дурашливая маска слетела с его лица как по волшебству. Правда, на кровать он предусмотрительно больше не лез. – Лира. Соберись. Все силы в кучу и думай. Что ты ела и пила в тот день, когда застукала Дона?

– Думаешь, ее отравили?! – подскочил Виктор.

Но Альв только отмахнулся, выжидательно глядя на меня.

– Соберись. Что ты ела? Или пила?

Вспоминать не было особой нужды, тот безумный день и так то и дело прокручивался у меня перед глазами. А вот заставить свой язык шевелиться оказалось неожиданно сложно. Даже тошнота накатила от напряжения. Наконец, чувствуя себя так, будто выталкиваю из горла огромные куски слизи, а не слова, я прохрипела:

– Ничего… Только виски… Тут…

– И после этого она пошла сюда? – не унимался Альв.

– Да, – отозвался Виктор.

– Все признаки в наличии. Поздравляю вас, господа, – недопринц отвесил пародию на поклон, – в Братстве Справедливости завелся шпион, который подсунул нашей подруге дрянь под названием «Мертвые чувства». Та еще гадость, скажу я вам.

– Но как? Я же тоже пил это виски! – выдохнул Виктор, переводя ошарашенный взгляд то на меня, то на Альва. – Как он сумел?!

– Со шпионом разберемся позже, – отмахнулся Альв, заметно наслаждаясь моментом. – Та-да! Фанфары! Средство от затянувшегося похмелья. Пей!

Он бросил мне на одеяло миниатюрный фиал. Рука была тяжелой, словно налита свинцом. Однако я дотянулась до пузырька, а когда вытаскивала зубами пробку, едва не проглотила ее вместе с бурым жгучим зельем. Но это были уже детали. В следующую секунду меня выгнуло дугой от боли. По ощущениям, мне будто заменили кровь в венах жидким огнем. Слава Серой госпоже, длилась эта пытка недолго.

– Как впечатления? – ухмыльнулся Альв. – Бить будешь?

– Кого? – хрипло спросила я. И на этот раз мне уже не пришлось делать над собой такое безумное усилие. Апатия, а вместе с ней и слабость отступали семимильными шагами.

– Если учитывать, что твоего неверного женишка я уже бил, то выбрать придется кого-то из нас, – продолжал дурачиться Альв. – Предлагаю Виктора. Он пытался меня к тебе не пустить…

Парень осекся, и на Орлее скрестились три далеко не доброжелательных взгляда. Похоже, всех нас посетила одна и та же мысль.

– Эй! – возмутился тот. – Вы что, с ума сошли?!

– Стоп! – опомнилась я. – Прости, Виктор. Рой, Альв. Успокоились. Виски тут ни при чем, как и Виктор.

– Ты еще что-то слопала? – моментально расслабился Альв.

– В том-то и дело, что нет. Но в виски зелья точно не было.

– Откуда тогда такая уверенность? – уточнил Рой.

– У «Мертвых чувств» есть побочный эффект: апатия и слабость накатывают не сразу. Первая стадия – непреодолимая жажда действия. Куда-то бежать, что-то делать. Все равно куда и что. А когда я прыгнула в руки Виктору, мне уже ничего не хотелось, только найти уголок потише. Но дело в том, что я, похоже, уже из своего дома вылетела с этой жаждой деятельности, будь она неладна. И уж точно ничего в рот не совала. А проникнуть в мой дом без моего ведома, да еще и уйти незамеченным невозможно.

– Тем не менее кто-то проник, – задумчиво проговорил Виктор.

– Проник. – Я покаянно наклонила голову. – Иначе с чего бы мне спозаранку… Уж лучше бы дома ждала.

Ответом мне послужили три мрачные физиономии. Но ни одного вопроса на тему «Что случилось?» не последовало.

– Вы знаете… – утвердительно протянула я.

– Еще бы не знать. Он третий день торчит в переулке перед твоим логовом, – поморщился Виктор. – В сам дом ему ходу нет, как, впрочем, и нам…

– Погоди. Стой… – Я схватилась за виски, словно так могла подпихнуть со скрипом проворачивающиеся мысли. Видимо, проклятое зелье еще не до конца выветрилось из моей головы. Только так я могла объяснить собственную из ряда вон выходящую тупость. – Если меня опоили… А меня опоили, это точно, иначе я от твоего противоядия, заботливый ты мой, копыта бы откинула…