родовые муки подросткового возраста со всеми их проблемными фазами, от брекетов до эротических снов, заканчивающихся непроизвольным оргазмом (16). «Он вошел в тело ученика Иисуса во время обряда, известного как крещение», – писал Ледбитер, ратуя за так называемую теорию адопцианизма, в соответствии с которой Бог усыновил Христа, когда тот уже немного подрос, – представления такого рода появились еще во II веке нашей эры, но позже их объявили ересью. Теософы предсказывали: когда после долгого, затянувшегося на тысячелетия отсутствия мессия опять вернется, железные дороги выступят в роли «подношений» ему со стороны современной науки и позволят дотянуться на этот раз до великого множества человеческих сердец – на много миллионов больше, чем в прошлый. «Его можно будет встретить в поезде (17)… Услышать, как он вещает в зале или на холме. Коснуться его одежд», – писал яркий теософ Джордж Арандейл. А миссис Безант добавляла, что «прием, который окажет ему земля, на этот раз не закончится крестом».* * *

В 1906 году Ледбитер, убежденный, что мессию следует ждать на Среднем Востоке Америки, натолкнулся на красивого, не по годам развитого одиннадцатилетнего мальчика по имени Губерт Ван Хук (18), посещавшего лабораторную школу Чикагского университета. Родителям парнишки мысль о том, что их сын избранник небес, показалась в высшей степени привлекательной, при этом они напрочь проигнорировали смутный шлейф скандалов, следовавший повсюду за Ледбитером, и обвинений в самых разных извращениях – от педофилии до содомии и поощрения мастурбации в качестве самого короткого пути к просвещению. Даже Учителя и те приказали Ледбитеру так себя не вести: как писал ему умирающий полковник Олкотт, «…они сказали и Анни, и мне, что ваша привычка учить ребят… (19) неправильна. Поэтому я, лежа на смертном одре, умоляю вас подчиниться их мнению в данном вопросе». Получив известие, что ему предстоит стать вместилищем для Майтреи, маленький Губерт, напрочь сбитый с толку, вместе с экзальтированной матерью отправился в Айдар, где ему предстояло пройти надлежащую подготовку грядущего мессии. Но путешествие из Чикаго выдалось долгим, поэтому по прибытии на место Губерт и миссис Ван Хук обнаружили, что их божественная вакансия уже занята другим.

На побережье Адьяра, в том самом месте, где река вливается в море, Ледбитер, укрывшись в тени пальмовых рощ, углядел купающегося индийского мальчика. Потом он вспоминал, что этот мальчик обладал самой необычной аурой (20) из всех, которые ему когда-либо довелось видеть, «лишенной даже намека на эгоизм». Этот мальчик был восьмым сыном Джидду Нараяньи, обедневшего брамина, которого Теософическое общество не так давно наняло на работу в качестве секретаря Эзотерической секции. Родившегося в Маданапалле ребенка назвали Джидду Кришнамурти – «образ Кришны» – по имени восьмого аватара бога Вишну. Пока отец менял одну государственную службу на другую, включая работу в Ост-Индской компании, Кришнамурти с его братьями и сестрами воспитывала их благочестивая мать Санджеевама. У себя дома, в комнате для обрядов пуджа, наряду с индусскими божествами женщина повесила портрет Шри Васанты, на котором та сидела на тигровой шкуре, скрестив ноги. После переезда семьи в Каддапах, где свирепствовала малярия и разгуливала колониальная демоница с обращенными назад ступнями, Санджеевама умерла, но Кришнамурти, как и прежде, повсюду ходил за ее призраком, когда она занималась домашними делами. Если его младшего брата Нитьянанду чествовали как умного экстраверта, самого Кришнамурти считали недалеким и отстраненным растяпой, у которого то и дело шла из носа кровь. Несмотря на это, узрев на берегу этого одиннадцатилетнего мальчика, бывший англиканский священник поразился, увидев в нем бога.

Узнав вскорости от других жителей Адьяра, что мальчик – сын секретаря Нараяньи, Ледбитер попросил привести его к нему в бунгало. Потом положил ему на голову ладонь и начал извлекать из нее воспоминания о прошлых жизнях. Учитель К. Х. одобрил его энтузиазм, написав, что «это семейство пребывает здесь с определенной целью…» В тот момент, когда нашли Кришнамурти, миссис Безант в Адьяре не было, хотя ее наверняка держали в курсе событий по телепатическим каналам связи. Ледбитер взялся учить обоих братьев, не говоривших ни слова по-английски, а несколько месяцев спустя определил их на жительство в общину теософов, якобы чтобы избавить овдовевшего отца от бремени заботы о них. Каждую ночь Ледбитер погружался в изучение многочисленных прошлых жизней этого небесного существа, названного им Алкионом (21) по имени самой яркой звезды в звездном скоплении Плеяд. Его брат Нитья стал Мицаром, первой двойной звездой, себя же он окрестил Сириусом. Августовским вечером 1909 года Сириус решил, что мальчики готовы отправиться в своих астральных телах на встречу с Кутом Хуми. А по прошествии нескольких месяцев они встретили на железнодорожном вокзале миссис Безант в ее физическом теле, когда та вернулась в Мадрас. Когда она сошла с поезда, мальчик робко набросил ей на шею гирлянду, а Ледбитер объявил: «Это наш Кришна» (22).

Вскоре было решено, что Кришнамурти готов пройти обряд посвящения (23) в исполнении самих Учителей. Хотя миссис Безант опять уехала, на этот раз в Бенарес, в рамках своего напряженного лекционного тура, обряд прошел в ее спальне, а она заявила, что все равно присутствовала там в астральном плане, дабы его поддержать. Кришнамурти и Ледбитер прошли в комнату, а Нитья с другими теософами остались дежурить у двери. Когда Ледбитер лег на пол, Кришнамурти покинул свое тело, лежавшее на кровати, вознесся в одиночку в небесную империю, встретил там Учителей и успешно ответил на их экзаменационные вопросы. Тем, кто остался по другую сторону двери, казалось, что в ту ночь установилась какая-то сверхъестественная тишина, хотя они и боялись, как бы это звенящее молчание на рассвете не нарушили своим нечестивым цокотом белки. После разговора с К. Х. и другими Кришна двинулся дальше в Шамбалу, что в пустыне Гоби, дабы повстречаться там с сувереном оккультного правительства, самим Повелителем Мира, который по случаю оказался мальчиком его возраста. «Он сильный, как море, чтобы ничто не устояло перед Ним даже на краткий миг, но при этом не представляет собой ничего, кроме любви, – делился потом своими впечатлениями Кришнамурти. – Когда Он улыбается, будто вспыхивает солнечный свет». Когда посвященный вернулся в свое тщедушное тело и вновь обрел сознание, Ледбитер причесал ему волосы и закутал в белые шелка.

Из комнаты Кришнамурти вышел только через тридцать шесть часов. Нитья упал перед божественным братом на колени. По ряду свидетельств, даже Нараянья и тот простерся перед сыном, хотя впоследствии это отрицал. По мнению свидетелей этого действа, мальчик совершенно преобразился, от него опаловым светом исходило величие, явно идущее из какого-то другого мира. Отправившись медленной процессией к морю, присутствующие заметили,