что Кришну сопровождали ровно двенадцать апостолов. «Из этого обожествленного человека прямо на глазах раскручивается целый миф, окутывающий его со всех сторон, как кокон шелковичного червя» (24), – написал сэр Альфред Лайолл, рассуждая о своей теории индусской лестницы Иакова, этой оживленной магистрали с земли на небеса. Если раньше индийцы обоготворяли англичан, то теперь история развивалась с точностью до наоборот. За несколько недель до посвящения миссис Безант уговорила Нараянью подписать юридический документ, передающий ей опеку над его сыновьями, – с учетом того, что он у нее служил, ему было трудно отказать в такой просьбе. Лишившись собственных детей, миссис Безант решила воспитывать чужих, а одного из них превратить в бога. Мальчики стали называть Анни Матерью, а вместе с Ледбитером они представляли собой весьма своеобразную пару приемных родителей. За воротами роскошного поселения общества в ожидании сошествия Майтреи его «проводник» на ежедневной основе постигал науки, занимался, питался только здоровой пищей и вел образ жизни, сочетавший в себе привычки как браминов, так и британцев. Дабы подготовить бога, был введен строгий распорядок (25), начинавшийся в пять часов утра – омовение у колодца, затем обязательная медитация с Матерью. После этого они встречались с Ледбитером за завтраком в Восьмиугольном Бунгало, где им подавали теплое молоко, которое Кришна недолюбливал, и чернослив, нравившийся ему еще меньше. Ледбитер спрашивал, что им снилось ночью, и, в свою очередь, излагал собственную версию их совместных похождений с махатмами в астральном плане. Потом следовала велосипедная прогулка, а за ней горячая ванна с приличным количеством мыла. После этого начинались занятия по санскриту и английскому языку, в результате которых они постепенно избавлялись от родного для них телугу. После обеда ребята купались или играли в теннис, а вечером принимали «основательную, действенную ванну», вспоминал их британский гувернер. Перед сном Ледбитер читал Кришне истории о привидениях, в достаточной степени леденящие душу, чтобы напрочь избавить от страха, явно неподобающего божеству. После этого снабженная сеткой дверь в его комнату запиралась снаружи на задвижку. Такой образ жизни отличался строжайшей дисциплиной, но, как сказала бы Безант, «оккультизм – самая организованная вещь на всем белом свете».

Проводника охраняла взрослая стража теософистов, известная под именем Лейтенантов Господа, носившая пурпурные пояса и желтые эмблемы с изображением восходящего солнца. Из других детей мальчики виделись с одним только Губертом, который, ко всеобщему смущению, прибыл с матерью в Адьяр в тот самый момент, когда в ипостаси проводника Бога объявился Кришнамурти. Губерт, он же Орион, потому как ему тоже дали новое имя, оставался в селении пять лет, обучаясь у Ледбитера вместе с братьями-индусами. Но, как писал биограф Кришнамурти Роланд Вернон, от такого «понижения в должности» Губерт досадовал и злился, поэтому ему запрещалось прикасаться к личным вещам Кришны «из страха заразить их негодным магнетизмом» (26). В итоге этот униженный мальчик оказался в самой гуще разразившегося вокруг Ледбитера скандала, которого в очередной раз обвинили в сексуальных грехах. Позже, переехав в Чикаго и став юристом, нетерпимым в вопросах нравственности и морали, он и слышать больше не хотел ни о какой теософии.

Когда прошло несколько месяцев, Кришнамурти вытянулся и подрос, его лицо изменилось и приобрело черты положенной ему святости. Стал носить новую прическу, как у Христа, отрастив волосы до плеч и зачесывая их на пробор посередине. Нос его сделался орлиным, погустели и потемнели брови; неизменным, по всеобщему убеждению, остался только один, самый главный его атрибут – блаженный, тусклый взгляд, зияющий божественной пустотой, которую требовалось заполнить. Теперь, когда его привели в надлежащий вид, в Кришнамурти присутствовали отчуждение и отстраненность. Со стороны могло показаться, что он двигается будто во сне, являясь идеальным инструментом чужих идей, воплощая в жизнь сценарий, написанный каким-то другим великим режиссером. Когда его внешний вид еще больше приблизился к совершенству, некоторые стали выражать озабоченность. Сэр Эдвин Лаченс, архитектор, построивший Нью-Дели, выражал неодобрение по этому поводу в письме своей жене, без остатка плененной теософическими идеями: «Не думаю, чтобы Христа, в той или иной ипостаси, когда-либо готовили стать именно Христом, если можно так выразиться, профессионально» (27).

Время от времени вся адьярская колония теософов, насчитывавшая порядка пятидесяти человек, по вечерам устраивалась под крышей террасы. Они сидели, скрестив ноги, любовались сиянием созвездий и слушали Ледбитера и Безант, рассказывавших о своих прошлых жизнях. Из этих повествований стало известно, что их индивидуальности тысячи лет связывает любовь; каждому из них давалось кодовое имя, дабы можно было четко отслеживать все перевоплощения, потому как в каждом из них они получали новую личность. Алкион, в последний раз явившийся в облике Кришнамурти, впервые появился на свет на туманных берегах доисторического моря Гоби. Каждый жадно внимал, размышляя о том, как их жизни пересекались с его собственной. Эти интриги изобиловали историей и романтикой – бесчисленными браками, детьми, скандалами, – плюс к этому вторжения, случаи геноцида, разрушенные города и всякие подробности простой земной жизни вроде того, в котором часу обедали за тридцать тысяч лет до рождения Христа.

Ревностно соревнуясь друг с другом, теософы наперебой восхваляли героизм своих былых воплощений – «Кем ты был в прошлых жизнях?» (28) – и до умопомрачения выдвигали предположения о том, кто кому приходился мужем или бабкой. Что касается Безант с кодовым именем «Геракл» (по причине «ее упорных усилий»), то она пережила шестьсот новых воплощений, в том числе в облике Джордано Бруно, принесенного в XVI веке в жертву. В Маное Геракл родилась сестрой Алкиона, потом выступала в облике его отца, матери – в этой ипостаси как минимум дважды, а в Мексике была его сыном. Ледбитер, он же Сириус, зачастую выступал в роли супруги Алкиона – в Зимбабве в шестой жизни, в Персии в десятой и даже на берегах Миссисипи в 22 622 году до Рождества Христова. Как написала впоследствии Безант в печатной версии «Жизней Алкиона», «в свете бессмертия проблемы нынешнего дня теряют всю свою значимость». По ночам, когда все расходились, наслушавшись рассказов о прежних воплощениях, Кришнамурти укладывался в постель, но только чтобы вновь отправиться набираться ума у Учителей, на этот раз уже в астральном плане. Утром он прилежно записывал все, что ему удавалось узнать, после чего Ледбитер распечатывал эти его заметки. Несколько месяцев спустя Кут Хуми, взяв на себя труд отредактировать рукопись, показал ее Повелителю Мира в Шамбале, который, ко всеобщему удивлению, предложил «написать на ее основе милую книжицу, чтобы об Алкионе узнал весь мир» (29). Как отмечал Ледбитер, «в оккультном мире мы делаем то, что нам велят», поэтому вскоре действительно был опубликован труд