по ночам, чтобы мечтать подвергнуть такому испытанию кого-то еще. Ребенок должен расти невинным и верить, что все на свете возможно. Но с такой сестрой, как я, этого бы не получилось.

– Ну а ты? Ты откуда приехала? Для девчонки ты не слишком-то болтлива.

Сет и Кларк возвращаются к нам и устраиваются в креслах, а за ними тут же подтягиваются и остальные: Шон, Такер и Джесси.

– Из Мэдисона, штат Индиана.

Никто ни о чем не спрашивает – все они терпеливо ждут, пока я надумаю продолжать.

– Я жила там с матерью. Мой отец умер до моего рождения.

– Так, значит, твоя мать вырастила тебя одна? – спрашивает меня Сет.

Я киваю.

– И у нее получалось все успевать? Учитывая твои проблемы с сердцем? – ошеломленно спрашивает Такер.

Я с гордостью улыбаюсь, подумав о необыкновенной силе моей матери.

– Да. Она потрясающая.

– А как так получилось, что ты родилась с этим заболеванием? Это порок развития или что-нибудь в этом роде? – спрашивает Шон.

– Моя мать в юности употребляла наркотики. Когда она встретила моего отца, то прекратила, но, к сожалению, когда он умер, один раз снова сорвалась. И этот единственный раз стал причиной порока сердца у плода, то есть у меня. Через несколько недель после рождения мне сделали операцию, чтобы восстановить функции сердца, а потом, спустя несколько лет, у меня нашли сердечную недостаточность.

Возникает странная атмосфера, все погружаются в собственные размышления. Коленка Джастина начинает мелко трястись, и это заставляет меня нервничать. Наконец Сет нарушает общее молчание.

– Ты сердишься на свою мать?

– Конечно нет! У нее был опыт употребления наркотиков в прошлом, она была беременна, и муж умер, оставив ее одну… И она попыталась найти убежище в том, что было ей знакомо. Да, она совершила ошибку, но она человек. Я никогда ее в этом не упрекала и никогда не упрекну.

После раскрытия всех этих подробностей атмосфера становится более тягостной, и тогда я продолжаю:

– Что ж, насколько я поняла, чтобы стать одним из Сыновей Дьявола, необходимо отличаться какой-то особенностью. У Такера это невероятно раздутое самолюбие, Шон упрям до невозможности, у Сета так хорошо подвешен язык, как ни у кого в Мидгарде, Джесси – пофигист до глубины души, Джастин такой нервный, что ему нужны транквилизаторы, ну а Кларк – это… Кларк. Так что моя болезнь приходится как раз кстати, чтобы потягаться с вами.

Всеобщий взрыв смеха и разноголосые протесты оглушают, и я ничего не понимаю из того, что они говорят, однако их улыбки уже многого стоят. Один лишь Кларк беседует с кем-то по телефону, не обращая на нас внимания.

Через несколько минут, когда мы уже болтаем обо всем на свете, разговор вдруг сворачивает на опасную тему.

– Он не трахает мою сестру, придурок! – нахмурившись, в бешенстве бросает Сет.

Друзья понимают, что вступают на опасную почву. Однако это никак не мешает им продолжать. Они явно получают ехидное удовольствие, стараясь взбесить Сета намеками на отношения Лолы.

– Еще как, чувак… он ее трахает, а ей это очень нравится! – дразнит его Шон.

– Заткни свою пасть! – отражает его нападки возмущенный брат.

Он поворачивается ко мне, ожидая, что я выступлю в его защиту, поддержав его слова. Я поднимаю руки в знак примирения.

– Не ставь меня в неудобное положение.

– И этим все сказано! – весело восклицает Джесси.

Они уже не оставляют Сета в покое, и тот приходит в такое бешенство, что на это забавно смотреть.

– Ну все, этот парень покойник!

– Вообще-то Лоле двадцать один год! – вмешиваюсь я, желая его успокоить. – При том, что возраст сексуального согласия шестнадцать лет, а средний возраст начала половой жизни в Америке семнадцать лет!

Он испепеляет меня взглядом, а потом залпом допивает свое пиво.

Ну да, наверное, мне не надо было этого говорить…

– Дэниел хороший парень, им хорошо вместе!

И, глядя на их скептические мины, я продолжаю:

– Я уже поняла, что у каждого из вас была куча побед ради быстрого секса, однако представьте, что существуют люди, желающие большего.

Без особой убежденности они кивают.

– Надеюсь, у вас когда-нибудь были настоящие отношения с девушками?

– После университета нет, – признается Такер. – Мы предпочитаем просто получать удовольствие. Без всяких обязательств.

– Признайся, наверное, кто-то разбил тебе сердце.

Он высокомерно смотрит на меня с улыбкой сердцееда-обольстителя.

– Никто не может разбить сердце Такера Росса, моя дорогая. Просто это начинало принимать слишком серьезный оборот, на мой вкус, вот и все.

– Он испугался и изменил ей, а после этого начал кидаться на все, что движется, – весело объясняет мне Джастин.

Моя рука так чешется, что я не удерживаюсь и даю Такеру подзатыльник.

– Ну ты и дурак!

Ребята гогочут – все, кроме Кларка, который сохраняет каменное выражение лица. Я не знаю, что с ним. Хотя его лицо часто безэмоционально, оно никогда не было таким во время обычной болтовни, да еще и с лучшими друзьями.

– А что ты? Большинство парней пялятся на тебя, но ты не обращаешь на них ни малейшего внимания, – говорит мне Джастин.

Постойте, что?!

– Что за бред ты несешь…

– Никакой это не бред! Да ты еще более слепа, чем бабка Такера.

– Оставь в покое мою бабулю!

Я прыскаю со смеху.

– Если тебе нравятся девушки, то нас это не смущает, – вмешивается в разговор Шон. – Я всегда мечтал о тройничке с двумя лесбиянками.

– Ты же уже организовал его себе на прошлой неделе, – шепчет ему Джесси.

– Я помню, – отвечает его приятель с извращенной улыбкой на губах.

Я от души заливаюсь смехом. Эти парни просто неисправимы.

– Я не лесбиянка. Мой последний парень обращался со мной как с фарфоровой куклой. Это была настоящая мука. Потом я как-то при нем потеряла сознание, и, когда пришла в себя, в его глазах был написан такой страх, что я поняла, что не хочу заставлять его снова переживать что-то подобное. С тех пор мне больше не хотелось ни с кем заводить отношения.

– На сей раз дурочка – это ты, – упрекает меня Сет.

– Мне лучше быть одной.

Пожимаю плечами и, не желая углубляться в эту тему, встаю с дивана, чтобы убрать посуду с низенького столика. Я захожу в дом и иду на кухню, намереваясь выбросить пустые бутылки в мусорный контейнер со стеклом.

– Это всего лишь отговорка.

От неожиданности вздрагиваю и, обернувшись, вижу Кларка, который открывает холодильник, чтобы взять себе еще одну бутылку пива. Я вопросительно смотрю на него.

Он не спеша открывает бутылку и только после этого удостаивает меня своим вниманием.

– Ты боишься начинать отношения, не имея возможности их закончить. Твоя проблема в том, что тебе нравится все контролировать. Однако ты не можешь приказывать своему сердцу, не можешь никак влиять на него, и это приводит тебя в ужас. Ты предпочла порвать с этим парнем, поскольку он мешал тебе жить так, как ты хочешь, однако причина не только в этом. По сути, в первую очередь тебе хотелось, чтобы конец вашим отношениям положила ты сама, а не твоя смерть. Все для того, чтобы контроль остался за тобой.

Я с изумлением гляжу на него во все глаза и уже открываю рот, чтобы возразить, как раздается звонок во входную дверь, неожиданно мешающий моему намерению.

– Это ко мне.

Он выходит из кухни, не дав мне вымолвить ни слова в свою защиту, а я остаюсь стоять столбом, все еще ошеломленная его словами.

Как он только смеет считать, будто знает, что я?..

А что, если он прав?

Из коридора доносится какой-то непонятный шум. Я выглядываю за дверь проверить, что происходит, и у меня перехватывает дыхание. Какая-то бойкая девица, прижав Кларка к стене, присосалась к его шее, издавая страстные стоны.

Грудь пронизывает такая острая боль, что кажется, будто прямо в сердце мне вонзили кинжал. Глаза Кларка пригвождают меня к полу и никак не помогают успокоить мое смятение. И в то время, как он не отрывает от меня пристального взгляда, тело его мало-помалу начинает откликаться на явное желание девушки. Дыхание у него учащается, в глазах зажигается огонь, и наконец он хватает ее