– До революции в замке был вещевой склад, финны его разграбили и бросили за ненадобностью.

– Похоже на то, – согласился майор. – Ну что, пошли смотреть?

– Лишнее, часика четыре отдохнем и пойдем на захват.

– Оба моста охраняют броневики с танками.

– Мы зайдем со стороны города.

– Со льда на набережную не подняться.

– Набережная просматривается, а рыбацкие лайбы скучковались в темноте у деревянных причалов, – усмехнулся Костя.

– Поведешь отряд по городским улицам? – ужаснулся майор.

– Ну да. Выйдем к спуску и пошагаем в замок по протоптанной шюциками тропинке.

– Безумец! Вас сразу заметят!

– И что? Они часто стреляют по своим?

– При чем здесь свои? – не сдержался от крика майор. – Вы советские милиционеры!

– Посмотри на меня и найди одно отличие от шюцкоровца.

– Подобный риск я считаю неоправданным, – вмешался в спор капитан саперов.

– Вот что, товарищи командиры, полученное задание я выполню сегодня ночью, а сейчас давайте оговорим условные сигналы.

Костя не собирался блефовать, он был уверен в своих товарищах, они смогут преодолеть страх. По поведению кошки или собаки легко определить, законная в зубах добыча или украденный на кухне кусок мяса. Люди способны справиться с эмоциями, побороть страх и уверенно пройти мимо вооруженного врага.

* * *

Не сумев переубедить младшего лейтенанта, майор Артузов приказал не будить отдыхающих милиционеров. Проснувшись под утро, Костя почувствовал некоторую неправильность и сразу подсветил фонариком часы. Проспали! Стрелки показывают почти шесть утра! Пришлось спешно будить товарищей и чуть ли не бегом выходить на исходную позицию. Осмотревшись в прибрежных камышах, он обратился к бойцам:

– Нам приказано захватить заброшенный замок с дозорной башней, в которой сидят наблюдатели шюцкора.

– Ты знаком с этими местами? – спросил командир второй группы.

– Бывал и не раз, в том числе в самом замке, – подтвердил Костя.

– Тогда командуй, до рассвета всего три часа.

– Предлагаю открыто пройти к свайному причалу с лайбами, подняться в город и войти в крепость по протоптанной шюциками тропинке.

– Мы войдем в город не раньше семи! – воскликнул один из бойцов.

– Вот именно! Обязательно с кем-нибудь встретимся! – нервно добавил другой.

– Осмотрите друг друга на предмет отличия с шюцкором, – внешне спокойно предложил командир второй группы.

– Дело добровольное, приказывать не буду. Если не согласны, ночью с этого места поползем в замок, – добавил Костя.

Откладывать на завтра, тем более ползти полтора километра никто не захотел, и самый разговорчивый боец подвел резюме:

– Управимся за сегодня, глядишь, и вечером отправят домой.

Отряд построился гуськом и зашагал за командиром в неизвестность. Низкая облачность с неприятным ветром и поземкой обещали незаметный вход в город. В такую погоду никто не смотрит по сторонам, люди поднимают воротники и опускают головы, стараясь сохранить у лица крохи тепла от дыхания. Увы, за сотню метров до пирса Костя увидел вышагивающего вдоль лайб часового и внутренне напрягся. Сворачивать ни в коем случае нельзя, рядом нет удобного выхода на берег, и подобный маневр вызовет подозрения.

– Фу, дошли, – поднимаясь на скрипучие доски, сказал он, ни к кому не обращаясь.

– Русских много? – часовой охотно вступил в разговор.

– Солдат не видели, а танковые моторы так и гудят, так и гудят.

– Не полезут на нас, – последовал уверенный ответ, – правительство начало мирные переговоры, и Вийпури[79] останется за нами.

– Все так говорят, – охотно согласился Костя и по-фински прикрикнул на бойцов: – Чего встали? Пошли спать!

На самом деле мирные переговоры начнутся двадцать второго марта, через десять дней после высадки советского десанта в Ханко, а завершатся лишь в сорок шестом. Но сейчас это вторично, и Костя поднялся с пирса на рыночную площадь. Начало операции можно назвать удачным, осталось провести бойцов к цели, и он пошагал по ведущей к замку узенькой улочке. Нестройный звук шагов отражался от стен и казался грохотом в утренней тишине.

Отряд вышел к старому русскому укреплению под названием «Северный вал», давно ставшему обычной улицей. Здесь следовало спуститься вниз и перейти по льду к оставшемуся от новгородцев входу. По словам майора, именно через него шюцкоровцы заходили в замок. Осталось совсем чуть-чуть, каких-то десять минут, но спуск оказался загроможден баррикадой из мебели.

– Куда прете, совсем ослепли? – из-за лежащего на боку платяного шкафа показался солдат.

– Мы первый раз идем в замок, – недовольно ответил Костя.

– Оставь их в покое, Юхан, туда посылают только салажат. – Из-за баррикады показался второй солдат.

– Где спуск?

– Через сто метров увидите лестницу, по ней и спускайтесь.

Отряд двинулся дальше, а командир второй группы возбужденно зашептал:

– У них «Максим»! Это фланговое прикрытие подхода к замку.

– Я другого не понимаю, – вмешался один из бойцов, – зачем они свалили на берегу кучу мебели?

– Она скрывает позицию от наших наблюдателей, – пояснил Костя.

Он мог бы добавить, что хорошо скрывает. С нашей стороны пулемета никто не заметил, более того, майор даже настаивал идти в замок именно с этой стороны.

* * *

Хлипкая деревянная лестница с осени вмерзла в лед, за ней – прикрытая дверью полынья, а далее через двадцать шагов заветный вход. Прежде чем сунуться в неизвестность, Костя проверил оружие, навернул на пистолет глушитель и решительно шагнул в кромешную темноту.

– Постой! – жарко зашептал командир второй группы. – Я – первый.

– Часовой сначала окликнет, и что ты ему скажешь?

– А если выстрелит?

– С какой стати? Он обязан окликнуть, иначе финская армия давно осталась бы без офицеров.

– Ладно, уговорил. Но я иду следом…

– Ты идешь последним, – отрезал Костя.

Шесть гранитных ступенек и крутой поворот, затем еще шесть и снова поворот, за которым начинался крутой подъем на площадку перед стеной склада. Дождавшись выхода бойцов, смело зашагал по протоптанной в снегу тропинке, которая привела к небольшому домику. В стародавние времена здесь была новгородская таможня, а в последние годы размещалась складская канцелярия. Глянув на крыльцо и расходящиеся от него веером следы, Костя приказал:

– Второй и третий отряды попарно блокируют пулеметные расчеты, остальные – за мной!