Отстраненно.

Благодаря маске Сияна быстро пришла в себя после расправы над стариками, благодаря маске, не раздумывая, показалась в Южном Форте, но сейчас, услышав презрительный голос Ольги, воевода сбросила её, встав перед фатой с открытым лицом.

– Зачем? – тихо спросила Ольга, с ненавистью глядя на Сияну.

Та едва заметно пожала плечами и угрюмо ответила:

– Всё равно уже ничего не изменишь.

И бросилась в атаку.

Резко и быстро.

Сейчас воеводу не волновало, как будет она объяснять это сражение и что скажет о его причинах. Сейчас ей было стыдно, так стыдно, как никогда в жизни, и Сияна просто бросилась в атаку, желая как можно быстрее вычеркнуть Ольгу из списка живых. Не потому что фата была врагом. Не потому, что Всеведа приказала её уничтожить. И не только потому, что молодая колдунья больше всего на свете хотела её убить.

А потому, что глядя на Ольгу, Сияна вспоминала мёртвых стариков и чувствовала отвращение к самой себе.

Воевода бросилась на Ольгу быстро, но не очертя голову, ход боя опытная ведьма продумала за доли секунды, и прежде, чем они сошлись в рукопашной, набросила на фату «Навский аркан», попытавшись вытащить магическую энергию. Разумеется, безуспешно, однако Ольга потеряла на защиту несколько драгоценных мгновений, позволила Сияне приблизиться на расстояние удара и едва не пропустила смертельный выпад «Журавлиным клювом». Усиленный магией клинок прошел в миллиметре от увернувшейся фаты, и заставил Ольгу отступить.

– Тебе не жить! – прорычала Сияна.

– Убийца! – отозвалась фата.

– Ты снюхалась с Яргой!

– Что?!

Ольга так изумилась, что едва не пропустила следующий выпад воеводы и лишь в последний момент ухитрилась увернуться от клинка. И от «Эльфийской стрелы», которую Сияна направила ей в грудь. От «Стрелы» – с трудом, огненный хвост молнии опалил фате лицо.

– Я не предавала Дом!

– Сдохни!

– Опомнись!

– Тебе не жить!

А вот сейчас воевода увлеклась. Она видела, что Ольга отступает, видела, что с трудом уворачивается от ударов и слышала растерянный, жалобный голос. Видела, слышала и не понимала, что всё это может быть игрой. Сияна наступала – да, наносила мощные удары – да, «Журавлиный клюв» сверкал в воздухе, появляясь, то справа, то слева, но ни один из выпадов даже не оцарапал фату. Зато у воеводы сложилось впечатление, что она вот-вот победит.

– Тебе не жить!

Сияна перехватила «Журавлиный клюв» в левую руку – это был её фирменный боевой прием, – и нанесла разящий, как ей показалось, удар в бок, но за секунду до этого Ольга элегантно ушла влево, а там, где она только что стояла, в воздухе затрепетало «Кольцо саламандры» третьего уровня, в которое и вошла левая рука Сияны. Почти по локоть. В огненное кольцо…

Воевода завизжала и от боли, и от неожиданности. Боль быстро прошла, её погасил вытатуированный на плече артефакт, а вот потерянная на секунду концентрация, ставшая следствием эффекта неожиданности, стала для Сияны роковой: подоспевшая Ольга ловко снесла воеводе голову и, выпрямившись, процедила:

– За моих родителей!

* * *

Война в Южном Форте заканчивалась постепенно: сначала стихла основная перестрелка и прекратилась рукопашная – когда из фургона появились пауки и дикари метнулись наутек; затем перестал бить станковый пулемет из фюрерской башни; затем завершилась схватка зелёных ведьм, и обе они, и победительница, и проигравшая, исчезли. Тем не менее из укрытий Шапки полезли не сразу. Особенно те, которые спрятались в «Средстве от перхоти» – эти высунулись лишь после третьей бутылки. Остальные подождали минут десять, напряженно ожидая, не начнётся ли заварушка по новой, затем выпихнули во двор самых слабых, которых «если что – не жалко», послушали их вопли, не услышали выстрелов или разрывов гранат и вылезли сами. Без цели, просто посмотреть, что и как. И убедились, что «что и как» особенно не изменилось. Двор Форта пребывал в своём обыкновенном виде. Ну, разве что где-то в стене щербин прибавилось, где-то стекла вылетели, где-то кровь придётся затирать. Парадный портрет великого фюрера, заляпанный во время острой политической агитации, требовал обновления. Виселица слегка покосилась от разорвавшейся поблизости гранаты. Чей-то мотоцикл сгорел. А в остальном – как было всегда.

Очередная междоусобица привычно завершилась ничем.

И жизнь стала налаживаться. Кто-то потянулся прибирать трупы, кто-то пересчитал в кармане мелочь и стал собирать бригаду «на дело», а бравая десятка Шибзичей оглядела двор в поисках собственности, но даже следов фургона отыскать не сумела.

– Где грузовик? – растерянно спросил Контейнер.

– Похоже, его у нас опять украли, – уныло ответил Копыто.

А вредный Иголка молча плюнул и направился к «Средству от перхоти».

* * *

Аламут, Иран,

8 июля, пятница, 17:57 (время местное)

Старые камни обязательно хранят старые секреты. Любые камни: и те, из которых сложены ещё крепкие дома, и те, по которым тысячи лет топчутся прохожие, и те, что в кажущемся беспорядке валяются у моря, отделяя его величие от сухой тверди, и те, которые давным-давно были гордой крепостью, а превратились в руины. Особенно они, последние, познавшие и устремлённые к небу штандарты, и пожар последнего штурма, впитавшие и кровь, и боль, и смерть.

Такими предстали перед Кортесом камни Аламута: лежащие на высоком утёсе, подобно брошенным доспехам, поржавевшей памяти о славных прошлых днях; побеждённые, растерзанные, заброшенные, но не сломленные, продолжающие хранить древние тайны.

Но как хранить?!

Крепость и скалу тщательно изучили самые опытные маги Великих Домов, полностью просканировали в поисках тайников, обнаружили два клада с драгоценностями, но главное сокровище Старца Горы – его книга и кольца, – так и не были найдены. А перед Великими Домами крепость обыскивали наследники Хасана, и завоеватели, монголы Хулагу. И все, абсолютно все удостоверились, что в Аламуте тайника нет, что если книга и кольца существуют, они спрятаны вдали от любимой крепости Старца… Камни которой угрюмо хранили его тайну.

Но Кортес всё равно приехал сюда, не мог не приехать, поскольку надеялся, что вид погибшей твердыни поможет ему выйти из тупика.

И как выяснилось, подобная мысль посетила не только его.

– У меня было предчувствие, что кто-то ещё идет по следу, но я думал, что встречу рыжего, – произнёс Ортега, приветствуя вышедшего из портала наёмника. – С другой стороны, все знают, что ты любишь совать нос не в своё дело.

– Ортега?! – Кортесу всегда удавалось мастерски играть искреннее изумление. – Что ты здесь делаешь?

– Любуюсь горами, – честно ответил сидящий на камне нав. – А ты зачем пожаловал?