Тогда я все поняла.

Лицо Ториса было лишь иллюзией, накладкой, вроде той, с помощью которой я превращала белую шерсть Фалады в черную. Простой фокус, который, раз увидев, человек уже распознавал всегда. Я в изумлении обошла вокруг него, осознавая произошедшее, правду, которая была одновременно и невероятной, и невыносимой, и необыкновенной, и непристойной.

– Я вижу вас, – прошептала я. – Теперь я знаю, кто вы. Кто вы на самом деле.

Его глаза были сейчас не карими, а синими, как васильки, и искрились злорадством. Под моим оценивающим взглядом к нему вернулось самообладание, он оправил одежду и достал из кармана белый платок, чтобы изящным движением вытереть с рук кровь Ксана.

Порядок во всем. Разве не такой был у него девиз?

Я бы рассмеялась, будь иначе.

Прошли столетия, а он по-прежнему выглядел как мужчина на портрете, висевшем в Королевском зале в Ренольте: волевой точеный подбородок, песочного цвета волосы, усмешка на тонких губах.

Сам Основатель. Каэль.

– Пятьсот лет миновало с тех пор, как вы стояли на этом месте, не так ли? – спросила я. – Стояли здесь с вашими братом и сестрой, готовясь совершить магический ритуал, чтобы запечатать разлом. Опасную брешь между материальным миром и миром призраков. Но затем, в самый разгар ритуала, вы подключили Арен. Вы убили свою сестру. Зачем?

– Я должен был забрать жизнь, вот я и забрал одну. Моя ошибка, – сказал он, – состояла в том, что я выбрал Арен. Она просто стояла ближе, вот и все. Ее было проще схватить. А нужно было выбрать Аклева. Всего… всего этого хаоса, – он с наглым отвращением посмотрел на павший город, на бушующий шторм – можно было избежать, если бы он тогда оказался ко мне ближе, а не она… – Он покачал головой. – Она безошибочно предсказывала смерти, но свою собственную предсказать не смогла.

– Вы были триумвиром. Главой вашего ордера. Вас направили для того, чтобы вы сделали что-то полезное. А вместо этого вы уничтожили все, что любили.

Он рассмеялся.

– Любовь – это слабость. Я ничего не потерял, потому что ничего не любил.

Мой взгляд скользнул в сторону Ксана, дыхание которого становилось все более частым и неровным. «Насколько бы все было проще, если бы я его не встретила? – подумала я. – Сколько бы я потеряла, если бы не знала его?»

– А что, – спросила я, – вы хотели получить?

– Вечность, – ответил он.

– Это то, чего вы хотели? Носить лицо другого мужчины? Жить жизнью другого человека? Вечно?

– Торис до самого конца был лишь инструментом. Не жалей его так сильно, принцесса. Когда он меня разбудил, он знал, кто я такой. К счастью, он прожил недолго и не успел об этом пожалеть.

– Ассамблея, – вспомнила я. – Лизетта сказала, что он изменился после того, как посетил Ассамблею. Он пошел на нее как историк. А вернулся как… вы. Вы заняли его место. Убив его.

– Я убил огромное количество людей, дорогая. Ториса, Лизетту. Твоего отца. Ее мать. Всех идиотов, которые пытались держать меня взаперти на Ассамблее. Скоро наступит и его черед. – Он подошел к Ксану. – А потом я займусь тобой.

Я взглянула на кровь Виктора Аклевского. Торис – Каэль – все еще не знал, что кровь не его.

– Пятьсот лет, – сказала я. – Пятьсот лет вам потребовалось для того, чтобы вернуться сюда и завершить дело, которое вы провалили. Потому что ваш брат увидел, что вы сделали с Арен, и попытался ее спасти. Он был полевым магом. Он работал с природой, а не с кровью. Поэтому он воспользовался вашей кровью, а вам оставил лишь это. – Я снова взмахнула пузырьком с кровью. – Как же вам не повезло.

– Аклев, – яростно выплюнул он, – потратил мою кровь на то, чтобы создать это чудовище. – Он указал на плети кровоцвета, разрушающие пол под его ногами. – А поскольку мне для магических ритуалов требуется кровь, как и тебе, а моя кровь была исключительно могущественной, то мне не обязательно было использовать свою кровь. Через Трибунал я быстро нашел великолепный альтернативный источник. – Он усмехнулся. – Разумеется, это было гораздо эффективнее, когда нашим основным способом казни ведьм являлась гильотина. Обезглавливание вышло из моды во время моего принудительного заточения в Ассамблее. Чтобы вернуться, мне пришлось много упражняться. Мне приходилось по несколько дней допрашивать людей, чтобы получить столько крови, сколько я получал с одного обезглавливания.

Я зажмурилась.

– Сколько же людей страдали и умерли ради вашего стремления отомстить магии…

– У меня нет никакого желания мстить магии – лишь тем, у кого ее больше, чем у меня. Аклев забрал мою магию, поэтому я попросту нашел способ возместить потерю. Трибунал был моей лучшей идеей. Моим величайшим наследием, – с гордостью сказал он.

– Его уничтожение станет моим величайшим наследием.

– Тебе не уйти с этой башни, девочка. Мне нужна твоя смерть, чтобы я, наконец, вскрыл разлом и выпустил свою госпожу. – Он склонил голову набок. – Слышишь шепот? Это она тебя зовет.

Приди ко мне. Найди меня. Освободи. Голос был успокаивающим, ласковым, певучим, требовательным… Выпусти меня. Я подняла голову и посмотрела на Каэля. Он прислушивался к ветру, на его губах играла улыбка, а бархатный шепот убаюкивал и подчинял себе…

– Все так слепо поклоняются Эмпирее, – сказал он, – и никогда не задумываются о других силах. Их ведь всегда три, ты знаешь. Одна управляет небом, другая землей… А третья сестра – ей не позволили править. Мертвые и проклятые и души слишком развращенные, чтобы давать им жизнь. Они зовут ее старухой, каргой, но они ошибаются. Они совершенна. Красива. Она – моя госпожа. Точнее, госпожа всех кровных магов. И в тот день она выбрала меня, чтобы я выполнял ее работу: забрал жизнь. Открыл портал. Выпустил ее на свободу.

Он говорил, а я подходила к нему все ближе.

– Ваша госпожа лишила вас возраста, сделала бессмертным как раз вовремя, чтобы Аклев забрал всю вашу кровь и остановил ваше жертвоприношение. Поэтому вы ее подвели, сбежали, а он воздвиг этот монумент и весь этот город и стену, чтобы на протяжении пяти столетий не позволять вам завершить сделку. – Я пожала плечами. – Как-то мне не верится, что она осталась довольна вашей работой.

Он опрокинул Ксана и бросился ко мне, но остановился как вкопанный, когда я занесла пузырек над обрывом.

– Назовите свою госпожу, – сказала я. – Назовите эту темную силу, которой вы продали свою душу.

– Malefica. – Он выплюнул это имя. Он был так близко, что я видела сетку красных сосудов на белках его глаз.

Я сказала:

– Желаю тебе обрести радость в этом союзе. – И выронила пузырек. Он со звоном упал, образовав вокруг себя лужицу крови, покатился и остановился у подножия статуи Арен.