– Какой?

– Ты… Я даже не знаю, как это назвать… Ты так пренебрежительно относишься к людям, так их не уважаешь, так высокомерен… Я не знаю, как все это вместе называется!

– А ты никак не называй. Просто отнеси это к моим особенностям. Ты же не встречала идеальных людей? Вот и я неидеальный.

– Господи… – Архипова только развела руками.

Она же знала, что ждать человека без недостатков нельзя. Он знала, что надо прощать людей, быть к ним снисходительной, иначе уподобишься тому же Колесникову. Но что-то мешало оправдать Сергея Мефодьевича. Эта его бесчестность была противной и жалкой.

– Ну что ты завелась! – в каком-то отчаянии вскричал Колесников. – Ну, просто похулиганил. А ты уже это всерьез восприняла! Я же не каждый день так делаю! А этот помидор вообще непонятно, откуда взялся! Может, вообще он в сумке был. Я же не заглядывал в нее. Взял дома и пошел…

Архипова поняла, что Колесников подсказывает ей выход из положения, спасает их совместный отдых и вообще отношения.

– Да я понимаю, понимаю, что ты нормальный человек и не можешь так поступать. Как мелкий воришка. Но первое ощущение было ужасное!

– Я же тебе говорю, случайность и недоразумение. Я же не дурак портить себе карьеру, имидж, я же работаю в уважаемом учреждении.

– Да сама понимаю… – пошла на компромисс Александра.

– Знаешь, я очень дорожу положением. Я не как Колманович. Тому безразлично, что о нем подумают окружающие.

«А тебе небезразлично, поэтому ты ведешь себя как идиот. С идиотов взятки гладки!» – подумала про себя Александра.

– А я так делал карьеру! Так шел к ней. Я старался. А жизнь, как ты помнишь, менялась очень быстро. И столько раз вроде бы с нуля начинал.

– Да, времена были лихие. Не знала, за что уцепиться, чтобы не утонуть, – согласилась Архипова. Она была рада, что тема сменилась.

– Знаешь, я очень переживал, когда в конце восьмидесятых это все началось, – вздохнул Колесников.

– Что именно?

– Неразбериха. Суета. Брожение в умах. А потом и развал. Как следствие.

– Видишь ли, развал совсем по другой причине случился. Вернее, из-за комплекса серьезных проблем в государственном устройстве, – заметила Архипова.

– Да, понимаю, – кивнул Сергей Мефодьевич, – но тогда об этом не думалось. Масштаб оцениваешь по размерам своих проблем. Вот и казалось, что директор института тащит все к себе домой, а потому у нас заработная плата все меньше и меньше.

– Многие через это прошли.

– А я испугался и не стал терпеть. Я сразу понял, что надо бежать.

– То есть запаниковал?

– Видишь ли, есть такое выражение: «Если ты первым стал у двери, это никак нельзя назвать паникой!»

– Оправдательное такое выражение.

– Я просто одним из первых сориентировался.

– Это странно, но ты совершенно не владеешь современными навыками – Интернет, гаджеты, пользование ресурсами. Как же ты умудрился не потонуть, не обучившись всему этому?

– Книги. Энциклопедии.

– Позволь, но это все равно ущербность. Люди работают в программах, которые стали привычными и необходимыми… Я не представляю жизнь и работу без всего этого.

– Я превосходно справляюсь.

– Ой ли, – усомнилась Архипова, – ты свои лекции печатаешь на компе?

– Пишу от руки, – с вызовом сказал Колесников.

– Господи, да это же просто какой-то прошлый век.

– Главное, что меня слушают.

– Ну даже не знаю, что сказать, – Архипова развела руками. – Ты живешь один. Стираешь белье руками, посуду моешь руками. Пылесос у тебя допотопный. А полы моешь ты не специальными современными щетками, а ползая на коленях. Я вижу в этом отсталость и узость мышления. Именно так. Я считаю, что человек должен пользоваться прогрессом. И это касается не только телефонов, но и предметов быта.

Колесников посмотрел на Архипову и ничего не ответил. Не в первый раз он уходил от спора. И Архипова видела, что его раздражала ее точка зрения. Более того, в разности мнений он видел враждебность. Но Александру это не смущало. Колесников пока еще был любопытен – в нем она видела и способности, и трудолюбие, энциклопедические знания и свой кодекс чести. «Как интересно он устроен! – думала Архипова. – Не приемлет разврата, ярый сторонник моногамии, со злой подозрительностью относится к молодым красивым женщинам и ненавидит страсть. Страсть для него что-то ужасное, непристойное». Александра понимала, что этот человек прошел непростой путь – он подробно рассказал ей самые сложные этапы своей жизни. Но в этом было что-то, что Архиповой не нравилось, не убеждало, не позволяло высоко оценить. Что бы ни рассказывал о себе Сергей Мефодьевич, Александра все подвергала «критическому» анализу. Но старалась делать это тактично.

Колесников же рассказывал о том, как переезжал в Петербург.

– У меня уже были деньги. Я сразу купил себе квартиру. И среди претендентов оказался на особом положении. Всем надо было давать квартиры, а у меня она была. Понимаешь, я элементарно все просчитал.

Архипова подумала, что среди претендентов на место могли быть специалисты покруче Колесникова, но жилищный вопрос…

– Да, я еще раз убеждаюсь, что завхозы неизбежно побеждают, – хмыкнула Архипова.

– Это в каком смысле? – посмотрел на нее Сергей Мефодьевич. – Это я, что ли, завхоз?

– Завхозами я называю тех, кто принимает решения исходя из желания сэкономить. Не обижайся, но, может быть, они отказали тому человеку, который был намного умнее, талантливее тебя. Который военному ведомству мог принести больше.

– Ну ты даешь! – воскликнул Колесников.

– Ты серьезно считаешь себя гениальным?

– Честертон как-то написал, что человек всегда знает свое положение в обществе, но не всегда у него есть деньги на это положение. Так и я. Я понимал, что мое место там, в этом военном учреждении, и у меня, образно говоря, были деньги для этого места. А у остальных – не было. Так кто из нас умнее, успешнее, дальновиднее?!

Архипова пожала плечами:

– Дальновиднее ты. А талантливее мог оказаться кто-то другой.

Она остановилась и огляделась.

– Давай присядем, выпьем чего-нибудь холодного.

Они расположились под большим ярким зонтом одного из уличных кафе. Когда принесли напитки, Архипова как бы невзначай обронила:

– Ты тоже балуешься легкими детективными сериалами?

– С чего ты это взяла?

– Фраза из Честертона. Он ее вложил в уста одного второстепенного героя. Я же все время все эти полицейские истории смотрю. И процедуралы люблю.

Колесников слегка покраснел.

– Да ладно, не смущайся, – рассмеялась Александра, – не удивлюсь, если ты ведешь тетрадочку «В мире мудрых мыслей», куда записываешь цитаты.

Мысленно она себя обругала за язвительность. Но очень быстро успокоилась – Сергей Мефодьевич решил рассказать, как он получал аттестат в школе.

– Понимаешь, мне одинаково нравилась и музыка, и