как вкусно! – прокричала она из кухни. Ответа не последовало. Александра все запила холодной водой и вернулась в комнату.

– Я готова… – начала было она и осеклась. Колесников на себе тащил огромный черный ящик. Два таких были в углах комнаты, но поскольку на них лежали ноты, газеты и прочий хлам, Архипова особо не обращала на них внимания.

– Ты куда с такой тяжестью?

– В машину. Главное, до лифта и после лифта. В парке подъехать можно поближе к дорожке.

– Сережа, не вздумай это тащить на себе! – Архипова видела, как вздулись жилы на шее Колесникова.

– Не мешай, – огрызнулся тот. Заметно было, что он начинал злиться. Он снял ящик, который нес на себе на манер рюкзака, поставил его на диван и, не успела Архипова сказать полслова, поднял его перед собой. Теперь обзор был закрыт. Колесников не видел ничего, кроме этого ящика. Он не видел, куда идти и где дверь.

– О черт! Подсказывай дорогу! – просипел Колесников.

– Иди прямо, потом направо, там будет дверь!

– Ты издеваешься! – заорал Сергей Мефодьевич.

– Почему? – возмутилась Архипова. – И не кричи на меня. Я не привыкла к такому!

– Извини! – Колесников сбавил тон.

– Ладно, я ничего не понимаю, конечно. Но, так уж и быть, командуй, что я должна делать, – смирилась Архипова, – хотя все это напоминает идиотизм.

– Значит, так, – Колесников с ящиком в руках топтался на месте, – ты берешь наши сумки пляжные, закрываешь дверь и выходишь вместе со мной. На улице мы это ставим в багажник.

– Ага, – отвечала Архипова.

Каким-то чудом они вышли из квартиры. Сергей Мефодьевич два раза умудрился зацепиться на порожек на выходе и задеть плечом косяк двери. Архипова бросилась на помощь, наступила ему на ногу. Колесников заорал.

– Больно, смотри под ноги! Теперь идем к лифту. Помни, я ничего не вижу!

К лифту они шли долго. Все происходило, как в замедленной съемке. Сергей Мефодьевич осторожно передвигал ногами – непонятно было, боится за себя или за черный ящик, который волок перед собой, стараясь поднять повыше, на грудь. Архипова с перепугу, что его разобьет радикулит или что похуже, задержалась у двери – не могла попасть в замочную скважину. Колесников ее подгонял:

– Ты – мой поводырь, куда ты делась?! Что ты так долго!

– Я здесь, я здесь! – метнулась к лифту Архипова.

Наконец приехал лифт, раскрылись двери.

– Я только сейчас заметила, какой он у вас маленький, – пробормотала Архипова.

– Ты о чем? – с подозрительностью спросил Колесников.

– О лифте. А ты что подумал? – отвечала Александра. Она не ожидала, что фраза прозвучит двусмысленно и пошло.

Какое-то время они боролись с лифтом. Первым зашел Колесников с ящиком, и в этот момент двери закрылись. Архипова осталась на площадке.

– Нажми кнопку! – заорал Колесников.

Архипова нажала кнопку, двери открылись, она попыталась втиснуться, не смогла, весь малюсенький лифт занимал Сергей Мефодьевич. Сложность была в том, что ящик был в руках, а поэтому Архиповой было сложно протиснуться.

– Ты поправилась, – выдавил из себя Сергей Мефодьевич, – у тебя грудь стала большой.

Александра покраснела, как девочка, и посоветовала ему освободиться от груза. То есть выйти из лифта, поставить ящик на пол, перетащить волоком в лифт, доехать до первого этажа и там опять взять на руки.

– Не смогу, – выдавил из себя Колесников.

– Странно, – не удержалась Архипова, – как гадости сказать про грудь, так голос нормального человека. Как по делу ответить, так сипит придушенно.

На Колесникова вдруг напал смех. Он стал издавать хрюкающие звуки.

– Знаешь, ты очень милый, когда смеешься, – заметила Архипова, – совсем другое дело. В обычной жизни, без этого курдюка, ты несколько мрачный.

Колесников заколыхался, насколько это было возможно с его ношей. Александра испугалась, что Сергей Мефодьевич уронит груз.

– Перестань ржать, – разозлилась Архипова, – можно было бы спуститься по одному, но горизонт скрыт от тебя.

– Да, – проскрипел Колесников.

– Тогда, чтобы уехать на первый этаж вдвоем, у нас один выход.

– Какой? – спросил Сергей Мефодьевич.

– Мне надо присесть на корточки. Тогда мы поместимся.

– Приседай, а то я сейчас упаду.

Двери лифта к этому времени уже закрылись и открылись раз пять.

Архипова опять сделала попытку войти в лифт, теперь уже на полусогнутых ногах. Войдя, она присела на корточки. Двери лифта наконец закрылись, они оба были внутри.

– Уф, – проговорила Архипова, – ты уж кнопочку нажми, мне не очень удобно из этого положения.

– Ты с ума сошла. Как я это сделаю? Я одной рукой не удержу его.

– Да как-то не сообразила я, – съязвила Александра. Она дотянулась до кнопок. Лифт поехал вниз.

Колесников вдруг зашевелился, переступил с ноги на ногу, и перед глазами Александры оказались его брюки. Вернее, застежка брюк.

«Боже ты мой, никогда не была в такой ситуации!» – подумала Архипова, опять краснея. Она чуть выпрямилась и постаралась занять оставшееся в лифте место.

– Знаешь, мне не очень удобно, – сказал Колесников, – ты мне мешаешь. Я на эту стенку опирался, а то очень тяжело.

Архипова чертыхнулась и опять стала приседать.

– Ситуация более чем пикантная, – заметила она.

– Ты испорчена, – ответствовал Колесников.

– Я опытна, – парировала Архипова.

Ей очень хотелось позлить Колесникова. «Почему нельзя было погрузить этот ящик на тележку? Вон у дворника я видела такую. Почему нельзя было сначала сообразить, как сделать, а потом уже сделать?!» – думала Архипова.

В этот момент лифт дернулся, остановился, и двери раскрылись. На площадке первого этажа стоял очень пожилой мужчина.

– Здравствуйте, – выползая на полусогнутых ногах из лифта, произнесла Архипова.

– Доброе утро, – важно произнес Колесников, вынося свой черный ящик.

– А? Что? – только и произнес старик.

На парковке во дворе комедия продолжилась. Сначала Архипова не могла открыть багажник замечательного внедорожника «Нива», Колесников стонал, ворчал, рычал. Ящик из рук не выпускал, прислонялся к автомобилю, чтобы чуть облегчить себе положение. Наконец багажник открылся, тут выяснилось, что он весь забит.

– Перекладывай все в салон, – скомандовал Сергей Мефодьевич.

– Знаешь, ты просто уникальный человек! – в сердцах бросила Архипова. – Ладно ты сам себя не бережешь и не думаешь о себе. Стоишь, как дурень, с такой тяжестью. Но ты бы спросил меня, я хочу или, даже лучше, могу ли я все это делать? Ты смотри, что у тебя здесь?!

Колесников пробурчал что-то невразумительное. Наконец Александра освободила багажник, и Колесников погрузил туда ящик. Вся мокрая, с грязными руками и сломанным ногтем, Архипова села в машину. Она была злая как собака.

– Отлично, хоть и помят немножечко, – весело сказал Сергей Мефодьевич. Он опять был бодр. Только капельки пота стекали с его светлого чуба.

– Знаешь, ты в следующий раз предупреждай о своих