Её аккуратная голова, сегодня увенчанная диадемой с серебряными цветами и драгоценными звёздами, неестественно склонилась на бок, но шею Её Милости берегла шёлковая подушечка. Определённо, кто-то позаботился о положении, в котором находилась королева-регент, во всех смыслах. Зармалессия бы точно сейчас не смогла сама надеть туфли, красиво опоясаться, подвести брови или даже подложить мягкий свёрток под собственное ухо.

— Это я, матушка, Сэль Витар, Ваш надоедливый и непокорный отпрыск, — проворчал принц.

Он решил, что Нин-дар-нана теперь не в силах его строго судить, а поэтому можно дать себе волю и совершить робкий… ну, или, напротив, дерзкий и долгожданный глоток свободы.

Сэль сглотнул слюну, подойдя к письменному столу матушки. Среди чернильниц, перьев и сосудов с песком, увеличительных стёкол и вырезанных из полудрагоценных камней зажимов для бумаги он обнаружил некоторые документы, которые страшно его заинтриговали. Прищуриваясь и напрягая зрение, принц прочёл заглавные надписи, поражённо ахнул, затем приблизился и мысленно прочёл буквы ещё разок. На столе Её Милости без присмотра лежала купчая, и не на что-то там, а на Лихие острова — бесплодный и вроде как бесполезный кусок суши на западе Зелёного моря, издревле принадлежащий Элисир-Расару, но, согласно данным бумагам, отходящий во владения соседней державы. С малых лет Сэля наставляли, что не полагается разбазаривать две вещи: жизненные силы после того, как он станет магом-королём и все его слова наполнятся майном, и земли королевства. Даже пустые и никчёмные, ведь время склонно к перемене взглядов, оно, подобно сердцам слабых, может в одночасье резко и бесповоротно изменить свой интерес.

— Не может быть. Это что ещё такое? — медленно шевеля губами, произнёс наследный принц.

— Пускай на белом поле маки расцветут, — шептала в бреду Зармалессия.

Однако внезапно на неё снизошло просветление. Королева приподнялась в кресле и заняла более достойную и собранную позу, поправила свою толстую смоляную косу и отчётливо проговорила:

— Сынок, подойди ближе. Твоя матушка тоскует, сердце её томится, пока твой двоюродный дядюшка в отъезде по неотложным делам короны.

По спине Сэля пробежали морозные мурашки. Как славно, что он не стал брать бумаги в руки и не нарушил порядок на столе государыни.

— Пойди-пойди сюда, — Зармалессия поманила принца пальцами так, как обычно делала, когда в ней начинала пробуждаться глубокая привязанность к собственному чаду.

Сэлю пришлось опуститься на колени перед креслом, чтобы исполнить прихоть матери и упасть в её объятья. Зармалессия сомкнула руки на спине сына и уткнулась носом в его белоснежную макушку.

— Больше, чем по кузену — моей единственной опоре, моему единственному заступнику, — я скучаю лишь по твоему отцу. Ты так похож на него!

Королева приняла в ладони лицо наследного принца и отстранила его от своей груди на вытянутых руках.

— Ты так похож на Тэя, и становишься всё больше и больше похожим на него с каждым новым днём!

— Благодарю Вас, матушка, за добрые слова. Я явился к Вам без приглашения, однако с просьбой.

— …но почему ты всегда со мной такой безразличный и холодный?! — Зармалессия явно гостя не слушала, она опять вцепилась острыми пальцами в черепушку Сэля и наклонила принца к себе, снова прижав его лоб к собственному сердцу. — Почему ты всегда так скуп на чувства к родной матери? Разве я не даю тебе всего, что нужно?

— Ныне мне нужен ключ от гривны покорности, — твёрдо вымолвил наследник.

Он пристально посмотрел в глаза родительнице, и началось противостояние между чернильно-чёрными водами в очах королевы и бледно-голубыми озёрами в зеницах принца. Чёрный быстро нагревается, он падок на тепло, светлый же зато лучше отражает инородные лучи влияния.

— Зачем она тебе? Ты, глупый, нерадивый мальчишка, надумал отпустить на волю неприученную к дому псину? Весьма недальновидный и ребяческий поступок. Лучше поразмысли, кто нас защитит, когда звёзды на небесах изменят своё положение, и в зенит придёт чужое светило? Что будет, когда в изумрудных водах отразится чужая слава, воспарившая до небес? Здесь никому не нужна вдова с ребёнком на руках. Пока что Зархель нам благоволит, только что будет дальше? Ты знаешь это, а?

— Да, но только ведь…

Кажется, Сэль Витар впервые за долгие годы взглянул на свою мать ни как на взбалмошное и едва ли не всемогущее создание, а как на обычного, рядового человека. После передышки, юноша продолжил:

— Только ведь Эр Данаарн — не сторожевая собака, и не меч. Он — человек.

— Сынок, он — не человек, он — бессмертный древний. Наш спасительный родник, из которого бьёт не ключевая водица, а самая чистая и непревзойдённая магическая энергия. Сегодня вельможи улыбаются нам, а завтра заносят кинжал над нашими спинами. Им не нужна женщина-повелительница, и уж подавно не нужен на троне нахальный мальчишка.

Зармалессия провела тыльной стороной ладони по щеке Сэля.

— А ты решил растратить эти чудесные силы попусту? Ты совсем больной? Ты ума лишился?! — королева в гневе повысила голос так, что склянки и графины в её покоях задребезжали.

— То есть, если он — не человек, то и мы вольны поступать с ним не по-людски?

— Красивыми словами хорошую жизнь не выстроишь! — громогласно провозгласила Зармалессия, поднося указательный палец к губам собеседника.

И Сэлю подмигнули бриллианты и изумруды с массивного материнского перстня.

— Матушка, неужели Вы на моём примере так и не уяснили, что невозможно угрозами, поощрениями и строгой привязью вызвать в ком-то душевный отклик?

— Глупыш, — снисходительно прошептала Её Милость, потирая прохладные щёки сына, — нам всего лишь нужно, дабы Эр нам преданно служил, и всё. Нам нет дела до того, что зреет в его душе.

— Союзы рушатся, клятвы преступаются, от слов легко отказываются, даже скалы перетираются в песок. Хочешь есть славный урожай — сей добро. Отдайте мне ключ от гривны, и я…

— Замолчи! Наглец! Где ты понабрался этого вздора! Только сядешь на трон — тебя сразу в клочья разорвут хищники и падальщики!

Внезапно королевой завладела лютая ярость. Её обуяли неприязнь и отвращение к собственному отпрыску, этому нахалу, посмевшему столь открыто ей перечить без причины. Принц мигом уловил перемены в настроении государыни и поспешил скрыться от материнского гнева в глубинах опочивален. Женщина, впав в бешенство, начала швыряться в смутьяна всем, что попадалось под руку. Первыми в наследника полетели лёгкие предметы, вроде подушек с кресла или царских туфелек, однако затем Зармалессия подскочила на ноги и стала забрасывать Сэля уже вещами потяжелее. Принц увернулся от большей части снарядов, ведь подобное происходило не впервой, но мелкая круглая тарелочка, вырезанная из цельного куска обсидиана, угодила прямо ему в левый глаз. По телу