Судья махнул желтой и тут же достал из кармана красную. Фанаты, которые болели за нас, раздосадованно загудели.

Игорь плюнул, поднял руки, показывая нам, что виноват, уж извините, парни. Отдал капитанскую повязку Дзюбе и пошел в подтрибунное помещение, в раздевалку, понурившись и подволакивая ноги. Он злился, причем злился на себя, и мне передалось, я аж зубами скрипнул.

Проскользнула мысль — а не включить ли «лучшего»? Такой соблазн, ведь если мы с итальянцами были равны, то теперь точно уступаем. Но я понимал, что нас могут проверить после игры. Не «могут» — наверняка это сделают, выявят во мне одаренного, и все наши достижения аннулируют. Нет, нельзя, попытаюсь вытянуть своими силами.

Не успели разобраться наши защитники, что нет волнореза перед ними, пропустили атаку три в три, не легли вовремя, не выкинулись на мяч. Сильнейший удар сходу на противоходе — я просто уже никак не успевал.

0:1.

Стоял, как оплеванный. Капитана удалили… Гол пропустили… Итальянские болельщики радовались нашему поражению, прыгали и орали.

— Спокойно! — сказал Карпин мрачно. — Не кисни. Играем!

Игра только началась. И не из таких задниц вылезали.

С центра поля разыграли, и снова упустили нападающих, и снова три в три, но тут они отпустили мяч, и Топчи катнул его мне, а я не бил далеко, а налево, Микробу. Он понесся, понесся, навстречу ринулся Кьеза, мелькнули спины сместившихся защитников, и вот Микроб валяется.

— Сбили же! — не сдержался я и крикнул по-английски. — Судья, сбили!

Ну а как сдержаться, когда такой накал страстей, нервы, как струна, а наших бьют? Цел хоть Фёдор? Все еще валяется, блин! Над ним замешкался Жоржиньо.

Трибуны свистят, они все видели!

— Мяч наш, — обернувшись, сказал Джикия. — Спокойно!

Мяч наш. Микроба снесли аж за поле, а мяч-то он успел протолкнуть на ход. И Сэм, разогнавшись, уперся в линию защиты. Не остановился, а просто, как бежал, влетел… Но мяч переступил. Это вроде паса пяткой вышло. Ну, не пас даже — просто остановил мяч почти на линии штрафной площади. Набегавший за ним Дзюба врезал от души. Мяч ушел четко в правую «девятку». Свистел-гудел в полете, наверное, как пушечное ядро! Вратарь даже не дернулся!

Я нашел взглядом Микроба: он быстро сориентировался, хлопнул по плечу впечатленного голом Жоржиньо и побежал.

Судья еще подумал, а не было ли тут нарушения какого-то, но потом все же показал на центр поля.

Есть!

1:1!

Итальянцы застыли, как громом пораженные. Жоржиньо, только что благодушно хлопавший Микроба по плечу, теперь в отчаянии схватился за голову. Доннарумма, их вратарь, все еще стоял, как вкопанный, глядя в ту точку, где только что просвистел мяч. На его лице застыло выражение полного неверия — казалось, он до сих пор не мог осознать, как Дзюба смог так идеально положить мяч в «девятку».

Манчини на тренерской скамейке в ярости отбросил планшет с тактическими схемами. Его помощники пытались что-то говорить, но он только отмахивался, нервно теребя свой безупречный галстук. Было видно, как он что-то выкрикивает на итальянском — наверняка не самые приятные слова в адрес своих защитников. Их отлаженная оборонительная система, это знаменитое итальянское «катеначчо», только что была разбита одной великолепной комбинацией. Защитники нервно жестикулировали, явно пытаясь разобраться, кто должен был страховать, кто не успел перекрыть…

А синяя торсида на трибунах словно потухла. Еще минуту назад они праздновали преимущество, размахивали флагами и распевали «Forza Italia!», а теперь застыли в оглушительной тишине, которую разрывали только восторженные крики наших болельщиков.

И сразу после розыгрыша в центре — свисток. Тайм закончился.

Глава 29

В меньшинстве

В раздевалке было сумрачно. Наши хлебали воду, лили на мокрые от пота волосы. Микроб лег на холодную плитку и зажмурился, наслаждаясь прохладой. Игорь сидел, опустив голову. Карпин вился около него, кривил губы, желая отчитать, но не стал этого делать. Понял, что хуже нет, когда сам себя казнишь, и кто-то добавляет. Никто Денисову не сказал ни слова — это игра, в конце концов, но укоризна во взглядах читалась.

— Так, успокоились! — велел Непомнящий — все замерли, не ожидая от него такого напора, Сэм аж подавился водой и закашлялся.

— Считаем, что начинаем с нуля, — распорядился Валерий Кузьмич.

— Нас меньше, — попытался возразить Дзюба.

— Кто сказал? А-а-а… — проворчал Карпин. — Ну, да. Меньше. Зато простор какой — а? Беги — не хочу!

— Ага, простор… А как в защите? — не унимался Артем.

— Так не защищайтесь! — ударил себя по бедру Георгиевич. — Атакуйте!

Выходили мы на поле другими людьми. Стадион гудел, а итальянцы уже ждали нас, разминались, перебрасывались мячом — уверенные в своем преимуществе. Кьеза что-то весело говорил Барелле, показывая в нашу сторону. Ну-ну, смейтесь.

Я поправил перчатки, размял пальцы. В голове пульсировала одна мысль: теперь каждый мяч — на вес золота. Права на ошибку больше нет. Джикия похлопал меня по плечу:

— Ты наша последняя линия обороны. Но мы постараемся, чтобы до тебя мяч не доходил.

Я кивнул. Все слова уже были сказаны. Настало время действовать.

И снова напряжение, злость, азарт. Наши не сдались, а смелость — начало победы. Тяжело будет, конечно, в меньшинстве, но куда деваться?

Нам еще ткнули — как щенков в лужу носом. Это ваш последний матч. Типа все пропало, да? В вас стреляют? Вас бомбят? Это игра! Так идите и выиграйте, в конце концов! Или кто-то отказывается? Так у нас есть равноценная замена на каждую позицию!

Вот и пошли атаковать.

Ага, это как в анекдоте «фантастика в соседнем отделе»… Особенно, когда нас меньше, и итальянцы прижали к воротам. Ух-х-х. Соберись, Саня. Давай, все зависит от тебя!

Удар сбоку — упал, отбил.

Секундная передышка — удар с другого фланга в угол ворот — еле дотянулся, отбил. Вскочил, потряс ладонями, заметался в воротах, за спинами пытаясь вычислить траекторию полета мяча.

Хитрый удар — мяч летит между ног защитников. Время замедляется, Руслан подставляет ногу, но не дотягивается… Падаю, вытянувшись, так же медленно. Снова отбил.

— Да что вы возитесь! — рявкнул я. — Атак…

Наглый прямой удар наудачу, прямо в грудь. Взял!

И сразу выпнул мяч в центральный круг, куда уже несся Сэм. А бежал он со своей половины, то есть никакого положения вне игры быть не может. И выбегал на одного заднего защитника.