делает Павел? Он открывает своим слушателям те богатства, которыми они обладают. То есть, он им не говорит: вы поклоняетесь бесам, вы поклоняетесь демонам, надо все эти ваши святилища разрушить, вам надо обратиться к истинному Богу и отказаться от всего, чему вы поклоняетесь. Потом найдутся церковные писатели, которые будут говорить именно это, как Тертуллиан, как Арнобий, латинский оратор III–IV веков и многие другие. А Павел идет совсем по другому пути. Он раскрывает язычникам то богатство, которым уже обладают греки. Он рассказывает им о них самих и об их вере, открывая в их вере присутствие Христово. В сущности, этим путем, только далеко не так смело, как апостол Павел, пойдет затем в своих «Строматах» Климент Александрийский, живший в Александрии в середине II – начале III века, который будет в своем произведении именно раскрывать грекам через греческую философию весть о Христе, будет показывать грекам, что у них, у их поэтов, у их философов тоже содержится Благая весть, только в прикровенной форме. Это будет делать Иустин Мученик, это потом будет делать святитель Григорий Богослов, это будет делать святитель Василий Великий. В общем, греческая богословская традиция, греческие отцы будут рассказывать своим прихожанам, своим слушателям о том, что в греческой языческой культуре спрятано зерно будущей Благой вести, что греческие поэты по-своему тоже говорили об Истине.

А западная традиция пойдет путем огульного отрицания того, чту было у язычников, огульного отрицания греческой философии, культуры, тех религий, которые были прежде, объявляя их бесовским наваждением, с ненавистью говоря обо всей античной культуре и мифологии, как это делал Арнобий. Это очень важно прочитать, чтобы увидеть, как он ненавидит всю античную культуру и как ищет везде, где только может (а где не может – выдумывает), компромат на античную культуру.

И вот почти через двадцать веков после проповеди Павла в ареопаге мы снова начали отрицать, пойдя путем Арнобия, всю дохристианскую культуру, философию, нехристианские религии и даже христианскую культуру, философию и другие формы христианства. Например, вчера один молодой человек зашел в один из московских храмов, не буду говорить, в какой, и там заговорили о католиках, потому что он сказал, что на исповедь ходит к отцу Георгию Чистякову. Ему сказали, что нельзя ходить к отцу Георгию, потому что он католик. Он говорит: ну, во-первых, отец Георгий всё-таки православный священник, если он на послушании у Патриарха Алексия II находится; а во-вторых, почему вы так непримиримо относитесь к католикам? Ведь и у Моцарта, и у других католических композиторов музыка проникнута чувством Бога! Но ему сказали, что никакого Бога там нет, а только одна бесовщина.

Вот такие высказывания сейчас приходится слышать даже у христиан, не говоря уже о нехристианах. Причем, как правило, это делают не священники. От священника такое редко услышишь. Андрей Борисович Зубов уже, по-моему, не первый десяток лет в семинарии объясняет – с одной стороны, очень просто, а с другой, на высоком ученом уровне, – что во всех религиях содержится чувство Бога, что разные люди у разных народов искали Бога разными путями, и в своих мифологиях, в богословских системах они выражали свое подлинное чувство Бога, но только используя неверные слова. Значит, суть других религий заключается не в том, что они бесам поклоняются, а в том, что из верного чувства Бога они делают неверные выводы на уровне слов.

Но надо сказать, что далеко не все так думают. Ну, понятно, что непримиримо настроены вчерашние пионеры, комсомольцы, партийцы, которым главное – найти врага и бить по нему из всех орудий. И как в отделе ЦК по идеологии и культуре боролись с инакомыслием, так же точно и этими же самыми методами теперь начинают бороться с «неправославием», объявляют врагами носителей всех других идеологий и философских учений.

Всё, что пишет Зюганов в «Русском порядке» у Баркашова, совершенно возмутительно. Например, приехав в Троице-Сергиеву лавру, он рассуждал там о гонениях на Церковь. Сталин, говорит, выпустил священников из тюрем, а Хрущёв учинил гонения. Хрущёв Никита Сергеевич – человек, которому Россия ХХ века обязана, как никому другому: человек, который миллионы выпустил из тюрем, человек, который покончил с античеловеческим режимом Сталина, который остановил лавину антисемитизма – жуткую антисемитскую кампанию, которую развязал Сталин. Да, Хрущёв был настроен против Церкви, это так. И долго для меня это было загадкой, пока наконец я не додумался, кто такой Хрущёв. Хрущёв – из деревни. Представьте себе: деревенский поп, пьяница, требоисполнитель, который боится богатых крестьян, потому что могут с ним что-то сделать, могут и архиерею на него пожаловаться, тянет из бедняков последние деньги за требы. Что при этом делает бедняк? Ненавидит этого попа! Вот и всё. Значит, это неприятие Хрущёвым Церкви было основано просто на том, что в предреволюционное время духовенство жило, в основном, собирая деньги с самых бедных, потому что людей побогаче оно боялось.

К духовенству относились с презрением и дворянство, и аристократия, и богатые люди – что правда, то правда. Надо говорить правду. И поэтому духовенство жило за счет того, что тянуло жилы из самых бедных крестьян. Потому и революция произошла, что государство не считало нужным платить духовенству жалованье, поддерживать Церковь, как в нормальных странах это делается, как, например, во Франции священник получает минимальное жалованье, и на скромную жизнь ему хватает. Так вот, в этих условиях священники тянули жилы из самых простых людей. И поэтому Хрущёв относился к духовенству, а следом за ним ко всей Церкви и к религии плохо. Но не Бога ненавидел Хрущёв, а ему была неприятна эта действительно погрязшая в грехе наша церковная организация. И особенно это всё больно потому, что очень часто именно это и принимается за православие.

Пришел я в больнице причащать девочку. Лежит у нее на лбу какой-то платок. Я спрашиваю: «Что, головка у тебя болит?» И мне мать говорит: «Нет, это земелька, это земелька». Это, значит, земелька с могилки Матроны. Ну, это ладно еще, когда лежит платочек, земелька на лбу девочки и она не может пошевелиться, лежит, как парализованная. Делать это заставляют бабки, и я не знаю, почему их не гонят настоятели. В царское время настоятели и архиереи такого не допускали, в инструкциях благочинным прямо писали: не допускать языческих суеверий на кладбище.

Раньше было так: тихая могилка [Матроны], иногда кто-то придет, псалтирь почитает, иногда кто-то панихидку отслужит тайно. Теперь там совершенно дикие какие-то бабки. Причем, когда разберешься, они все рождения 1925–1930 года, это всё пионерки и комсомолки 1930-х