Юноша поднялся, сделал, шатаясь, несколько шагов, снова опустился на мостовую. Раскинул руки, подгребая благоухающую медом добычу. На следующие полчаса мир исчез для Сардара, заслоненный восхитительным вкусом во рту, и урчаньем желудка, требовавшего еще, еще, еще!

Наконец он смог оторваться от еды. Пора было уходить. Вот только куда идти, Сардар представлял лишь в самых общих чертах. Здесь, наверху, творится демоны знают что. Воспользовавшись неразберихой, можно попытаться выбраться из города. Выбраться из проклятой Ариссы, и никогда сюда не возвращаться.

Уйти, никто не помешает. Тюремщики перебиты, Пайсы след простыл, да и зачем это лекарю. Уйти. Вот только… Юноша поморщился: перед мысленным взором всплыло лицо поганца-старикашки, донесшего на него. Сардар задохнулся от ненависти. Сколько раз он клялся отомстить старой сволочи! Сколько раз, снося измывательства Кайсена, мечтал, что когда-нибудь проделает все эти фокусы над проклятым стукачом. Сколько раз представлял, как, выдрав с корнем эту длинную седую благообразную бороду, душит ею старого упыря! Уйти?! Ну, нет. Уйти, не попрощавшись с «дедушкой», никак не возможно, ибо вернуться вряд ли удастся. Теперь, отдохнув и утолив голод, Сардар был готов к мести.

Одним богам известно, чего стоило Сардару выяснить, где живет старик. Заключенные его адреса знать не знали. Подступать с расспросами к тюремщикам было опасно: для чего вору искать того, кто упек его в каталажку? Быть может, иди речь о простом горожанине, все было бы проще. Но речь шла о Яссене, верховном жреце города Ариссы. И зуб на него точил даже не телец, а презренный инородец. Но все-таки Сардар справился.

Поднявшись на ноги, он осмотрелся, намечая путь. Прямо перед ним сквозь разверстую пасть ворот серела площадь. Выйдя из Цитадели, Сардар это прекрасно помнил, нужно дойти до колодца, от него повернуть направо, и выбрать третий справа же проулок. Дальше вниз до самого большого дома. Хорошая инструкция — половина дела. Достать бы еще оружие…

Юноша двинулся вперед, попутно оглядывая трупы. Мертвецов здесь было в изобилии, но на многих из тех, что лежали во дворе Цитадели, не имелось даже исподнего, не говоря уж о чем-то ценном. Переходя от одного покойника к другому, Сардар наливался черным гневом. Ни одного тельца, сплошь инородцы. Скорпионы, раки, девы, львы, водолеи… Обезображенные останки троих его соплеменников лежали рядком под самой стеной, от синюшной наготы их тел волосы вставали дыбом, и по телу растекался липкий ужас. Лицами вверх, старик и двое молодых, все трое удивительно похожи друг на друга. Разорванные рты обнажали десны без зубов — должно быть при жизни несчастные были настолько состоятельны, что могли позволить себе украсить зубы золотом.

Сардар зашипел от ненависти, в глазах потемнело. Его счет к тельцам стал просто неоплатным.

Площадь за воротами являла собой не менее ужасную картину. Битва здесь была еще более жестокой, чем в Цитадели. Трупы, изрубленные в кровавую кашу, части тел, багровые обрубки… Сардар зажмурился, не решаясь ступить в это буйство ночных кошмаров. Долго, мучительно долго стоял, застыв в оцепенении, стараясь успокоить сердце, рвавшееся из груди.

Наконец, справился с собой. Смог продолжить путь, обрел способность смотреть по сторонам. Тем, кто сражался здесь, похоже, было уже не до грабежа. Не пройдя и дюжины шагов, Сардар увидел меч. Рукоять сжимала чья-то отрубленная рука. Похоже, прежний владелец не слишком-то хорошо владел оружием: на клинке не было ни капли крови.

Наступив на мертвое запястье, Сардар ухватился за лезвие и потянул. Холодные пальцы не спешили размыкаться, будто и после смерти незадачливый воин не желал расставаться с оружием. Но приложив усилие, юноша все-таки высвободил меч. На душе сделалось чуть спокойней: теперь он вооружен.

И сможет отомстить куда более изощренным способом.

Сардар обвел взглядом площадь в поисках колодца. Тот обнаружился — почти скрытая за горой трупов каменная чаша ближе к правой стороне. Сардар присмотрелся, сощурившись: в разжижающихся сумерках ему вдруг почудилось какое-то движение. Что-то поднялось и опустилось. Проснувшиеся птицы слетаются на пир? Очнулся раненый? И снова что-то поднялось и опустилось. Сверху действительно донесся птичий грай: вороны, поднятые на крыло рассветом, спешили к угощению. Нет, то, что он видел, белое и слишком большое, на птицу не похоже.

Сжав покрепче меч, Сардар двинулся в сторону колодца. До горы трупов оставалось с полторы дюжины шагов, когда навстречу поднялся тощий длинноволосый седобородый старец. От неожиданности юноша застыл на месте.

— Кто ты? — спросил старик сильным голосом, и от этого звука, такого знакомого, Сардара продрал мороз.

Сардар молчал, рассуждая. Нет, быть того не может. Здесь какой-то подвох. Боги не бывают столь щедры, чтобы вот так, на блюдечке преподносить такие дары.

— Кто ты? — повторил старик. Голос его дрожал.

— Водолей! — задыхаясь от гнева, выпалил Сардар. — Водолей, циркач, которого ты, сучье отродье, обвинил в воровстве. Помнишь?!

Не сознавая себя, он вдруг рванулся к белой фигуре, бросив меч, вцепился в одежду, встряхнул раз, другой, третий. Ударил что было сил по лицу, сбил с ног, и принялся с наслаждением охаживать ногами. Старик молчал, стиснув зубы и хрипло дыша.

Волна ярости схлынула столь же внезапно, как и поднялась. Чувствуя опустошенность, юноша отступил на шаг, поднял меч. Пусть он не испытывает больше ненависти, старику от этого легче не будет, Сардар все равно его убьет. Слишком велика вина.

Телец пошевелился, охнул. Попытался встать. Сардар занес меч:

— Молись.

И тут старик поднял взгляд… Никогда, никогда не встречал Сардар такого взгляда. В нем не было страха, не было мольбы о пощаде. В нем сквозила пронзительная, безысходная, безнадежная тоска, тоска человека, хоронящего последнюю надежду. От этого взгляда в душе Сардара снова заворочалась черная ненависть.

— А ты что, думал, я тебе все спущу? Скажи спасибо, если убью быстро, а не вздумаю резать по частям. Я могу…

— Поступай как знаешь, — одними губами пролепетал телец. В уголках его глаз блеснули слезы, во взгляде читалось смятенье. Яссен явно вел какую-то внутреннюю борьбу, причем, Сардар готов был поклясться: мысли жреца были заняты отнюдь не его собственной судьбой. Это сбивало с толку. Не было ни просьб, ни уговоров, ни молений о пощаде — ничего из того, что он мог ожидать.

Меж тем, видимо, решившись, старик сложил руки на груди, и заговорил — быстро, лихорадочно, сбивчиво:

— Убей, как будет угодно, я виноват перед тобой. Но прежде, чем взмахнешь мечом, поклянись выполнить мою просьбу.

— С какой стати? — нахмурился Сардар.

— Это очень важно. Поклянись, и я скажу, как ты сможешь забрать мое золото. У меня его достаточно для такого молодца, как ты.

— Золото?! — хохотнул Сардар. — Свихнулся? Как я его вынесу из города? Мне бы просто ноги унести!

— Есть подземный ход, есть подземный ход… — старик принялся раскачиваться из стороны в сторону. — Я скажу, как выбраться из Ариссы, только поклянись, поклянись, поклянись…