Он перелил кофе в чашку, подошел к окну и, став так, чтобы его не было видно с улицы, выглянул наружу. Белая «вольво» стояла на прежнем месте. Тип в длиннополом пальто, надышавшись, по всей видимости, свежим воздухом, стрельнул окурком в сторону погребенного под грязным подтаявшим сугробом газона, не скрываясь, посмотрел на окна Варвариной квартиры и, подобрав полы своей кашемировой шинели, неторопливо забрался в машину. Слежка была либо очень уж непрофессиональной, в чем Дорогин сомневался, либо нарочито демонстративной. Варвару явно хотели напугать до смерти и заставить тихонько, как мышка, сидеть дома в ожидании своей участи.

Те же люди точно таким же манером следили за Шаховым. Бандиты, независимо от их национальности и вероисповедания, себя так не ведут: тот, кого они столь нагло пасут, может просто-напросто вызвать милицию и, пока суд да дело, под шумок скрыться в неизвестном направлении. Маячок, вставленный в мобильный телефон Михаила, осведомленность Мустафы Акаева в вопросах обеспечения безопасности первого лица государства, нагло выставляемая напоказ слежка — все это наводило на очень неприятные размышления.

Дорогин вздохнул и снова потер глаза. Это проклятое дело никак не хотело оставить его в покое. Сергей ввязался в него исключительно из-за Шахова — точнее, из-за его семьи, которая действительно нуждалась в защите. Мустафа Акаев и его подручные были убиты, Анюта Шахова освобождена, а смерть Михаила, казалось, поставила в деле жирную точку, окончательно устранив угрозу, что нависла над его женой и дочерью. Муму склонялся к тому, чтобы предоставить событиям идти своим чередом: обеспечение безопасное- ти президента — дело соответствующих силовых структур, которые очень не любят, когда под ногами у них путаются посторонние частные лица. Сергею вовсе не улыбалась перспектива в один далеко не прекрасный день бесследно исчезнуть с лица земли: это наверняка огорчило бы Тамару, да и не ее одну. Поэтому, вернувшись из Вязьмы, он твердо решил забыть об этой истории. И, стоило принять это в высшей степени разумное решение, как позвонила насмерть перепуганная Варвара, и история, которую Дорогин собирался выбросить из головы, неумолимо пошла на второй круг…

На столе басовито зажужжал поставленный на вибрацию мобильник. Звонил Гизмо — компьютерный гений, коллега покойного Ибрагима Акаева. Покидая офис, Дорогин дал ему одно поручение, и теперь Гизмо, судя по всему, спешил сообщить результат.

— Ну, что у тебя? — устало поинтересовался Дорогин, затягиваясь сигаретным дымом. Засунутый за пояс пистолет мешал ему, и Сергей выложил его на стол.

— Мне удалось добыть расшифровку звонков Алехина за последнюю неделю, — сообщил Гизмо.

Говорил он, как обычно, таким тоном, будто намеревался вот-вот, буквально на полуслове, уснуть или потерять сознание. Беседуя с ним, было решительно невозможно по голосу определить, хорошие у него известия или дурные. Зная эту его манеру, Дорогин не стал его поторапливать, хотя сделать это его так и подмывало.

— Есть пара любопытных звонков, — голосом умирающего лебедя сообщил Гизмо и замолчал, как будто и впрямь впал в спячку с телефонной трубкой в руке.

Дорогин терпеливо переждал паузу и был вознагражден.

— Оба звонка на один номер, — сказал Гизмо. — Номер значится за посольством Соединенных Штатов. И отвечает по нему, как правило, помощник пресс-атташе Ричард Джексон.

— Занятно, — сказал Дорогин. На самом деле, с учетом того, что было записано на переданном Алехиным Варваре диске, выглядело это не просто занятно, а весьма красноречиво.

— Последний звонок по этому номеру Алехин сделал где-то за полчаса до смерти, — продолжал компьютерщик голосом смертельно усталого человека, которому трудно пошевелить не то что рукой или ногой, но даже языком. — Но есть и еще кое-что любопытное. Накануне аварии мистер Джексон звонил в Тбилиси. Он связывался с гостиничным номером, в котором, если верить компьютерной базе отеля, проживает мистер Дональд Харгрув. Этот персонаж официально является представителем американской торгово-промышленной палаты в Грузии. Я тут немного порылся в сети и нашел упоминание о нем как о сотруднике ЦРУ с большим послужным списком.

Дорогин хмыкнул и полез в пачку за новой сигаретой.

— С меня ящик пива, — сказал он. — Бедный болван!

— Кто? — слегка оживившись, спросил Гизмо.

— Да уж наверняка не ты. Ты у нас признанный гений и сегодня еще раз это доказал.

— А вы сомневались? Интересно, что вы скажете, когда услышите остальное!

Дорогин залпом допил остывший кофе, привстал и посмотрел в окно. За окном все было без изменений.

— Ну-ну, — поторопил он снова замолчавшего Гизмо.

— Я просмотрел список звонков Харгрува, — продолжал тот. — Сразу после разговора с Москвой он позвонил по местному номеру, зарегистрированному на имя Ираклия Самсоновича Мтбевари. Господин Мтбевари официально числится военным пенсионером, но в газетных публикациях недавнего времени, которые мне удалось найти в Интернете, он упоминается в числе высших руководителей госбезопасности Грузии. У меня есть даже его фотография в генеральском мундире, вернетесь — покажу. Представительный мужчина! А буквально через пару-тройку часов после телефонной беседы с мистером Харгрувом Мтбевари позвонил в Москву… Угадайте, кому?

— Мустафе Акаеву, — сказал Дорогин.

Какое-то время Гизмо молчал, переваривая услышанное.

— Знаете, шеф, — сказал он, наконец, — по-моему, вы только что отыграли у меня свой ящик пива. Эх!.. Если я, по-вашему, гений, то кто тогда вы?

Дорогин проглотил вертевшееся на кончике языка заявление, которое, к тому же, было бы необоснованным хвастовством. На самом-то деле после просмотра оставленной Алехиным видеозаписи не нужно обладать гениальными способностями, чтобы догадаться, кому из многомиллионного населения города-героя Москвы мог позвонить отставной генерал грузинской госбезопасности Ираклий Мтбевари. Цепочка вырисовывалась простая. Каким-то неизвестным науке способом вступив во владение пресловутой видеозаписью, Алехин не придумал ничего умнее, как шантажировать ею американское посольство в лице единственного знакомого ему сотрудника этого учреждения — помощника пресс-атташе Ричарда Джексона. Встревоженный вполне реальной перспективой громкого международного скандала Джексон позвонил в Тбилиси, поскольку, если верить записи, заварили всю эту кашу именно грузины, и попросил тамошнего резидента ЦРУ Харгрува принять меры. Харгрув передал эту просьбу Мтбевари, который, судя по всему, был таким же пенсионером, как Сергей Дорогин — солистом Большого театра. А Мтбевари, в свою очередь, связался с Мустафой. И, видимо, очень спешил, раз позвонил прямо ему, а не воспользовался проверенным каналом связи — через своих людей в Чечню, оттуда по спутниковому телефону какого-нибудь засевшего в горах бородатого недобитка в далекую Аравию, а уже оттуда электронной почтой прямо в руки уважаемому Мустафе…

А в результате всех этих оживленных переговоров известный телеведущий Валерий Алехин превратился в горелый шашлык, успев перед смертью совершить последнюю глупость — подставить под удар Варвару, которая не имела к данной истории ни малейшего отношения.