Его тело сотрясалось от беззвучного рыдания. Бедная неприкаянная душа, наконец, выплеснула наружу свои страдания.

– Будем заниматься сексом, как мужчины, – вдруг решительно заявила я, вытирая слезы.

Джудит оторвал голову от подушки.

– Ну ты даешь!

– Серьезно, я не против. Ты удивлен?

– Не знаю, – по-детски зарделся мой искушенный приятель.

– Мы с тобой одно целое, дурашечка! – провела я по его лицу своей ладонью. – А значит, можем делать все, что угодно. Но даже если бы мы ничего не делали, то все равно остались бы одним целым, как твоя мама и Энрико, понимаешь?

Он кивнул головой.

Никто в жизни больше не любил меня с такой благодарной нежностью, как Джудит в ту ночь!

Под звонкий выкрик Кети Перри «На смену черной полосе приходит белая» я открыла глаза. Не успела окончательно проснуться, как музыка брызнула из динамиков во все стороны жизнеутверждающей силой. Первое утро после Рождества рассветало медленно, но в его томной истоме уже жила надежда на солнечный день.

Джу, сидя на подоконнике с дымящейся сигаретой в зубах, с интересом наблюдал за моим пробуждением. Легкое волнение. Кто бы мог подумать, что однажды этот взгляд будет спокойно скользить по моему обнаженному телу?!

– Привет, соня! – приветливо улыбнулся он мне.

– Привет, – ответила я, ощутив, как заплескались у самой кромки души маленькие золотые рыбки.

– Как ты?

– Неожиданно счастлива.

– Неужели из-за меня? – Друг прищурился с хитрецой.

Я промолчала, сладко потянувшись. Бесстыже, по-хулигански выпятив грудь сосками вверх.

Джудит зашелся в хохоте.

– Прекрати соблазнять меня своими выпуклостями… Скажи, не жалеешь, что вчера покинула вечеринку? – спросил осторожно.

Задумавшись, я отвернулась к стене. Конечно же, Эрик не простит подобную выходку и, в сущности, будет прав. Моя обида была высосана из пальца, а вот его поведение продиктовано реальным оскорблением, нанесенным мною. Сложно даже представить чувства человека, пристыженно возвращающегося к гостям в одиночестве. Как вынес он остаток вечера, чем прикрывал мое отсутствие? Не знаю! Думаю, в его голове при мысли обо мне сотни раз крутилось слово «дрянь». Безмозглая, бессердечная дрянь, которая думает только о себе. Я именно такой и была! Да, именно такой! Потому что в то утро мне совершенно не хотелось ставить себя на его место, не хотелось думать о том, что своими руками поломала собственную жизнь. Мне хотелось навсегда остаться в этой комнате, в этой смятой постели, раздетой и возбужденной от насмешливо-ласкового взгляда.

С ожесточением я отбросила прошлое.

– Нет, не жалею, – ответила ровно и спокойно, – брось мне майку.

– Послушай, – начал Джудит, когда я оделась, – хочу поговорить с тобой кое о чем.

Он машинально взял со стола книгу, купленную нами когда-то на распродаже.

Автобиографическая повесть Патти Смит «Просто дети» – своеобразный памятник отношениям, изящное признание в любви умершему другу, история одного взросления. Я прочла ее от корки до корки трижды!

– По-моему, эти двое – вылитые мы, – сказал при покупке книги Джу, глядя на обложку, где, улыбаясь, стояли в обнимку Патти Смит и Роберт Меппелторп.

– По форме или содержанию? – съехидничала я, бросив взгляд на еще совсем юных «крестную мать панк-движения» и «главного художника гомоэротизма».

В то утро, видя, как Джудит пытается найти нужные слова, я в душе усмехнулась: «Просто дети!»

– Свята, надеюсь, ты понимаешь, что эта ночь не изменит мою сущность?

– Конечно, понимаю. Мы были и останемся друзьями. Не суетись.

– Хорошо, – Джу облегченно вздохнул.

На этой мажорной ноте мы вошли в новую эру отношений, которые продолжались около двух месяцев.

Удивительно, как легко оказалось относиться к сексу несерьезно. От этого жизнь превратилась в карусель. Скачешь на лошадке по сотому кругу и понимаешь, что можешь сойти в любой миг, а не сходишь. Млеешь от удовольствия, веселишься, заливаешься смехом, треплешь за волосы, шепчешь на ухо, чувствуешь руки, что искушенно и все же боязливо, словно первый раз, приоткрывают завесу тайны…

Просто дети!

ГЛАВА 4

– Эге-гей! – закричала я весело, махая рукой комичной троице, безрезультатно пытавшейся вскарабкаться на скользкую горку.

Джудит – разгоряченный, в куртке на распашку, с небрежно повязанным шарфом и нахлобученной кое-как шапкой, держал за руки Рихарда и Гретту, которые тянули за собой санки. Из-за раскатанного снега ноги ребят разъезжались в разные стороны, то и дело кто-то из них постоянно падал, оттягивая всех остальных назад. Джу чертыхался и хохотал одновременно.

Если бы я только умела рисовать, обязательно запечатлела бы эту удивительную картину! Наконец они взяли высоту.

– Привет, красавица! – серьезно заявил мне малыш.

– Здравствуй, мой дорогой! – Я крепко обняла его. – Соскучился по мне?

– Да, очень. Без тебя – как без рук! – продолжал серьезно семилетний ухажер. – Все потому, что твои каблуки цепляются за горку, и мы легко поднимаемся вверх. – Он раздосадовано посмотрел на ботинки Джудит.

– Ну ты и предатель, дружище! Для чего я только с тобой вожусь? А ну, гони сюда санки!

Джудит ловко выхватил из рук Рихарда полозья и задорно покатился в низ.

– Какой он милый… – задумчиво проговорила Гретта.

– Да, наш Джу неподражаем, – попыталась я поддержать разговор.

Но, видимо, слово « наш» совершенно не устроило юную леди, так как она, тотчас насупившись, отвернулась.

– Эй, чего вы скисли?! Давайте съезжайте скорее! – закричал Джу.

– Гретта, Рихард садитесь на санки вдвоем, я так спущусь.

– Нет, Свята, лучше ты садись. Мне больше не хочется кататься.

– Ладно! Встретимся в низу.

Мы с малышом лихо понеслись по наезженной дорожке, шумя и улюлюкая, как все вокруг. У подножия горы санки перевернулись, и мы рухнули в сугроб. Джудит забросал нас снежками. Барахтаясь в снегу, мы бесстрашно отбивались, колотили друг друга и все вместе падали. Подоспевшая Гретта принялась разнимать сумасшедшую гоп-компанию, но в итоге сама присоединилась к веселью.

И вдруг я увидела Эрика, который стоял возле дерева, ожидая, когда я его замечу. Поймав мой взгляд, он подошел ко мне, взял мои мокрые руки в свои теплые ладони и, не обращая ни на кого внимания, прошептал:

– Соскучился.

Что же люди за создания такие подлые и бесхребетные?! Стоит нас только слегка приласкать, и мы тут же выгоду выдаем за чувство самопожертвования…