Мы продолжали ходить в патруле. Иногда вечерами мы заходили в прекрасный люксембургский отель, где размещалась пресс-служба 5-й воздушной дивизии. Там вместе с Биллом Двайером, Джо О'Кифом и капитанами Стивенсоном и Бултоном мы частенько пропускали по рюмочке какого-нибудь замечательного напитка. После долгих поездок в открытых джипах болела голова, а руки постепенно замерзали, несмотря на рукавицы. Мы мечтали ближе к вечеру оказаться в приятной теплой обстановке с напитками в тонких бокалах.

Эрнест стал очень щепетильным по отношению к возможным нападениям в городе. Своему водителю или мне, если я оставался один, он вверял свой пистолет.

– Держи его на взводе, пока нас нет. Так я буду уверен в том, что получу его обратно, – говорил он.

Он получил удручающий урок на обратном пути в Париж. Остальные корреспонденты, хотя он и считал их настоящими друзьями, уехали, вместо того чтобы встретить его.

В день моего отъезда Эрнест сказал:

– Черт побери, я не застал Уилли Уолтона. Мы подготовили некоторую полезную информацию для 4-й дивизии.

Он передал мне записку для Уолтона на тот случай, если я увижу его первым. Затем полковник Уайлер и я направились в Бастонь, пока там не начались бои. До нас доносились раскаты взрывов с южного направления вдоль швейцарской границы. Нам удалось отснять прекрасный фильм, и только спустя месяц с лишним мы вернулись в Париж. Я сразу же позвонил в отель «Ритц».

– Приезжай, Барон. Очень много новостей. – Голос Эрнеста прозвучал очень печально.

Когда я вошел в его номер, он сообщил мне, что Бамби попал в плен:

– Он был на задании, получил ранение, и его подобрали фашисты. Может, у нас будет возможность освободить его. Я жду известий.

Эрнест продолжал ходить из угла в угол, ударяя кулаком правой руки по ладони левой. Он был в бессильной ярости оттого, что не знал, был захвачен Бамби как военнопленный или как вражеский агент. Эрнест был полон решимости вернуть своего сына. Но пока у него не было сведений, насколько далеко в тылу находится Бамби.

Прошла еще неделя, но никакой информации не было. Эрнест расспрашивал офицеров из 3-й дивизии, на чьей территории был захвачен Бамби. Он также говорил с офицерами 4-й, где он провел большую часть времени в течение войны.

Эрнест говорил красноречиво, с большой убедительностью о том, как будут разворачиваться военные события из-за приближающейся весенней погоды. Мэри ощущала его состояние и была молчалива. Когда ей задавали вопрос о ее собственном творчестве, она коротко отвечала:

– Некоторое время я работала над большим произведением о правде.

Время шло. Меня перевели в 4-ю дивизию. Известия зачастую приходили от офицеров, бывших в увольнительной в Париже. Эрнест по-прежнему был там. Наконец через международный Красный Крест Эрнест узнал, что Бамби официально считается военнопленным. Он вздохнул с облегчением.

Марлен Дитрих вернулась в Париж после своих многочисленных выступлений в прифронтовой полосе. В частной беседе с Мэри и Эрнестом она убедила Мэри попытаться наладить отношения с ним, несмотря на его несдержанное поведение. Эрнест, будучи в приподнятом настроении, выстрелил из пистолета по туалету. Это расстроило Мэри, а Марлен сказала, что ей потребуется некоторое время, чтобы успокоиться.

– Вы оба нужны друг другу, и это будет хорошо для тебя, – сказала Марлен.

Эрнест и Мэри помирились.

В марте Эрнест знал, как закончится война. Он отправился назад в Нью-Йорк. Ему не терпелось изложить свои мысли на бумаге. У него были личные впечатления о войне, и, по его словам, они имели смысл. Он сказал, что Первая мировая война не произвела на него никакого впечатления. Двадцать лет спустя после войны в Испании, как говорил он, чем больше он читал и вспоминал о ней, тем меньше он понимал в ней. Но Вторая мировая война оставила след в его душе.

В Гаване после войны Эрнест регулярно работал. В декабре 1945 года они с Мартой развелись. В марте 1946 года он женился на Мэри Уэлш. В эти первые послевоенные месяцы «Финка» и «Пилар» нуждались в большом внимании. Он построил мастерскую и вновь снарядил судно. Затем он вернулся к своему обычному графику работы по утрам. После этого были рыбалка, купание, выпивка, еда и сон до начала творчества на следующий день. Он рассказал о своих привычках обозревателям Леонарду Лайонсу и Ирлу Уилсону. А они, в свою очередь, поведали о них всему миру. Он был абсолютно искренен в своем совете писателям, побуждая их читать самые лучшие в мире произведения, учиться видеть, чувствовать, узнавать как можно больше о своем предмете и всегда останавливаться на том моменте дневного творчества, когда писатель четко представляет, что будет дальше. Тогда работа на следующий день пойдет легко.

Эрнест срочно разослал письма с приглашениями в гости своим друзьям. Он признавал, что утерял старое чувство команды и свободного течения разговора после каждого рабочего дня. Поскольку из-за агрессивности русских росла напряженность в мире, Эрнест написал Баку Ланхаму, бывшему полковнику из 22-го пехотного полка, о том, что если русские станут совершенно невыносимыми и неожиданно вторгнутся в Соединенные Штаты, то единственно разумным действием будет укрыться в горах и действовать хитростью. Во все времена он был за свободу человека и хотел сам сражаться за нее. Когда на Кубе образовалась первая организованная оппозиция президенту Доминиканской Республики Трухильо, Эрнест выступил перед войсками, которые должны были свергнуть эту диктатуру на востоке. Затем план вторжения был отменен после сосредоточения войск в районе Кайо-Конфитес.

В то время позиция кубинского правительства была очень шаткой. В доме Эрнеста произвели обыск на предмет оружия и нашли очень много всего.

– До того как должен был начаться суд, мы пригласили к себе на обед судью, – рассказывал он мне потом. – Бамби сам сказал, что ружья фактически принадлежат ему. Судья хотел знать, чем Бамби зарабатывает на жизнь. Я ответил, что он предприниматель. А это так, ты сам знаешь. Он изготавливал прекрасную наживку для форели, вручную обвязывая ее. Судья был впечатлен тем, что такой молодой человек является предпринимателем. Впоследствии все обвинения сняли.

Я работал на один из нью-йоркских журналов и начал писать роман о войне. Эрнест очень заинтересовался этим и предложил, чтобы я присылал ему главы будущей книги по мере написания. Всякий раз, когда я заканчивал очередную приличную часть, то сразу отсылал ему. Рукопись долгое время находилась у него. Затем он писал, что нет смысла в оправданиях за такую задержку, но он регулярно находит время знакомиться с этим. Он всегда собирался ответить, но откладывал и занимался своей работой. Он перечислил свои проблемы, включая возможность продать «Фифти Гранд» за хорошие деньги. Но, по его словам, на налоги уйдет четыре пятых суммы, а он не желает отдавать собственность за то, что он в конечном итоге получит. Тогда он затеял что-то совместное с Марком Хеллинджером, и он сможет двинуться дальше, если картина будет завершена, вместо того чтобы разбивать на части отдельные рассказы, что подобно разбиванию прекрасных вещей ручной работы для поддержания огня в очаге.