В середине 50-х зрение Блэкдога стало ухудшаться. Он научился отыскивать ящериц по запаху, не полагаясь на зрение. В письме к Харви Брейту Эрнест сообщил, что Блэкдог недавно чуть было не промахнулся и от этого страдает. Ящерица сидела на кресле и любовалась псом, а Блэки учуял ее след на желтом кафеле пола. В конце концов Блэки понял, что она на кресле, но все равно не мог разглядеть ящерицу на подлокотнике. Эрнест велел ему посмотреть вверх, и тогда он заметил ее. Когда Блэк-дог посмотрел на нее, она метнулась поверх него, но пес сделал невероятный прыжок и с хрустом схватил ее зубами. Это, по словам Эрнеста, был классический пример балансирования на грани провала, что характерно для правящих кругов.

Блэкдог был по-прежнему беспощаден к моли и мухам из-за их постоянного движения. Их полет раздражал его усталые глаза. Он ненавидел полицию и военных, но Эрнест говорил, что его беспокоит его неспособность отличить Армию спасения от народного ополчения.

На востоке Кубы набирало силу движение Кастро, и жизнь в Гаване и ее окрестностях становилась более напряженной. Блэкдог показал свою верность при ночном обыске на борту «Финки» на предмет оружия. За это он получил удар прикладом ружья по голове и умер мгновенно. Несмотря на настойчивые советы окружающих, Эрнест поехал в Гавану и заявил официальный протест против участника обыска, который без всякой причины ударил и убил его верного пса. Протест был надлежащим образом принят правительством Батисты. И хотя не было предпринято никаких действий, общество отнеслось к Эрнесту с большим уважением. До того как революционное движение Фиделя распространилось по всей Кубе, Эрнест помогал ему всем, чем мог.

Когда Кастро с триумфом сверг кубинское правительство, Эрнест охотился на северо-западе Соединенных Штатов. После возвращения на Кубу он возобновил ежегодные весенние состязания по ловле марлина, организованные им в 1951 году и продолжавшиеся несколько лет, пока политическая ситуация стала совершенно невыносимой. Весной, после победы Кастро, Эрнест официально пригласил бородатого диктатора на соревнования и был удостоен фразы «ты новичок в рыбалке, но ты удачливый рыбак». Общеизвестно, что на борту судна Фиделя во время турнира был спрятан один из чемпионов. Видели, как у него клевала рыба, а затем он передавал удочку кому-то другому. После соревнований в душе Эрнеста остался неприятный осадок. Он знал, что им просто попользовались.

Тем летом они вместе с Мэри отправились в Испанию. Они замечательно провели время, посетив много состязательных коррид между Домингуином и Ордонесом. Эрнест изначально был самого высокого мнения о Домингуине и познакомился с ним и Уолтером Чиари, когда они оба ухаживали за Авой Гарднер. Он также хорошо относился к Аве. В одном из своих писем к Харви Брейту Эрнест заявил, что у Авы определенно есть тело, а у него несомненно присутствует боевой дух.

Но Эрнест пришел к выводу, что одного боевого духа недостаточно. Он провоцировал и разбирался с потоком оскорблений от других журналистов. В сообщениях о сезоне Домингуина – Ордонеса, издававшихся под заголовком «Опасное лето» в журнале «Лайф», он снова писал как журналист. Это было предусмотрено соглашением с журналом, но некоторые читатели критиковали материал за нелитературность.

В октябре Эрнест поехал в Нью-Йорк. Перед тем как отправиться на осеннюю охоту в Сан-Вэлли, он на два дня заезжал в Гавану. Он неважно себя чувствовал, но продолжал убеждать себя, что все в порядке.

Той зимой с Мэри произошел несчастный случай. Кости ее правой руки были раздроблены, и лечение продолжалось до конца января. Когда она поправилась, то вместе с Эрнестом снова поехала в Гавану. Перед его отъездом из Айдахо я говорил с ним по телефону. Казалось, у него было радостное настроение, хотя его речь была медленной.

Многое из того, что было на Кубе, подверглось изменениям. Декреты Фиделя сотрясали экономику, существующую деловую структуру и шокировали иностранных поселенцев. Весной Эрнест покинул Кубу, упаковав тридцать два ящика багажа, и тихо направился в Айдахо.

Осенью Эрнест похудел до 173 фунтов. Разговор давался ему с большим усилием и паузами, не важно, на чьи вопросы он отвечал. Когда Лесли Фидлер и Сеймур Бетски из Государственного университета Монтаны приехали в Кетчум взять у него интервью, их поразил вид Эрнеста, его поведение и неуверенность в словах.

В ноябре Эрнест переехал в клинику Майо со своим врачом из Кетчума, зарегистрировался под его именем и стал на время Джорджем Ксавье. Когда общественность узнала, что Эрнест находится там, вышло информационное сообщение, что он проходит курс лечения от неизвестного заболевания. Позже было заявлено, что это вызвано перенапряжением. Марлен Дитрих удалось дозвониться ему по телефону. Медленно, но четко он рассказал о своем состоянии.

– Я могу сдерживать кровяное давление в нужных пределах, дочка, – сказал он Марлен, – но иногда мне так одиноко, к тому же еще эта проблема с весом. Как приятно слышать твой голос!

Находясь в госпитале, Эрнест прошел пятнадцать курсов электрошоковой терапии. Его выписали после Рождества, и он вернулся в Сан-Вэлли.

До лечения в клинике давление крови Эрнеста было 220/125, и у него была легкая форма сахарного диабета, что подтвердилось впоследствии. Он надеялся поддержать свой вес на уровне 175 фунтов с помощью диеты и упражнений. После выписки из клиники его кровяное давление стало значительно ниже. 15 февраля 1961 года последнее измерение показало 138/80, однако анализы в клинике показали, что у Эрнеста, вероятно, развивается гемохроматоз, очень редкое заболевание, которое может привести к отказу различных органов.

В марте у Эрнеста снова было подавленное настроение. В один из апрельских дней в квартире Харви Брейта в Нью-Иорке была устроена бурная вечеринка. Там были Джордж Плимптон, записавший интервью с Эрнестом, опубликованное в «Париж ревью», А.Е. Хочнер, экранизировавший некоторые рассказы и книги Эрнеста для телевидения. Был также Джордж Браун, партнер Эрнеста по боксу и старинный друг. Они дозвонились до Эрнеста, и каждый по очереди говорил с ним, стараясь приободрить. Но речь Эрнеста была с перерывами и, очевидно, давалась ему через силу. Потом было сильное расхождение во мнениях относительно его голоса. Один заявлял, что Эрнест чувствует себя прекрасно. Другие считали его голос просто ужасным.

Скоро после этого Эрнест вернулся в клинику Майо. Он зарегистрировался под своим именем и прошел еще десять курсов электрошоковой терапии. Некоторое время он казался более оживленным, менее замкнутым и подавленным. Он писал спокойные, приятные, полные здравого смысла письма, показывая осведомленность в политических и домашних делах. Часто он купался в бассейне.

Его выписали в последнюю неделю июня. Тогда его вес составлял всего 155 фунтов. Мэри позвонила Джорджу Брауну в Нью-Иорк, попросив его приехать и отвезти их в Сан-Вэлли. Был арендован новый «бьюик», и поездка на запад заняла пять дней. Дневная езда часто прерывалась сразу после полудня для легкого обеда, приготовленного Мэри. Эрнест ел без особого аппетита. Он долго смотрел на дорогу. Его беспокоило достижение каждого намеченного пункта остановки. Он следил за заправкой горючим, состоянием покрышек, дорогой и постоянно отмечал проделанный путь на карте.