В то время Эрнест чувствовал, что сможет оказать мне финансовую помощь, но я должен буду сообщить ему, если окажусь совсем на мели. Он разбирал рукопись моего романа буквально по страницам. Он указал, что плохо, что хорошо, что отлично, и назвал часть, которая, по его мнению, просто великолепна, и он чертовски желал бы сам написать такое. Он подробно разъяснил, какие части необходимо доработать. Отсутствие интеграции беспокоило его, и он думал, что будет лучше издать это все в виде сборника коротких рассказов на одну тему. Он был в восторге от чувств, возникавших при чтении, но его беспокоила некоторая «недописанность материала». Он полагал, что это гораздо лучше словесной избыточности, но все равно это написано не так, как должно быть на самом деле. Он считал, что я мог придумать больше, чем уже заложено в книгу, и побуждал меня попробовать еще раз, потому что в те времена, по его словам, даже великая книга о войне могла потерпеть неудачу.

Тем летом у нас выдалась возможность встретиться и поговорить на борту «Финки». Мэри уехала навестить своих родственников. Патрик был очень болен. Эрнест заботился о нем и попросил меня остаться на неделю, чтобы мы могли спокойно пообщаться. Это было напряженное время оценки и одиночества.

– Черт побери, Барон, здесь недавно было столько корыстных ловцов чужих идей! Они все хотели писать журнальные статьи, или позаимствовать чьи-то идеи, или узнать, на что пригодны их собственные. Как приятно увидеть человека со своими собственными мыслями! Оглядись вокруг, нам необходимо заполнить вакуум и позволить идеям развиваться там, где это возможно.

Я планировал остаться на три дня и сказал, что не знаю, смогу ли провести здесь целую неделю.

– Чертова неделя не сделает тебе погоды. Патрисио понравится это, а мы заставим его есть и поставим на ноги. А еще нам необходимо поговорить. Я расскажу тебе, что нужно делать. Я расскажу тебе, что стоит читать и как излагать на бумаге фантазии, подобно реальным событиям. Я расскажу тебе о женщинах… Что тебя интересует?

Было неразумно покидать дом на длительное время ради рыбалки. Но все остальное было реально. Мы купались, стреляли по голубям, боксировали, выпивали, ели, читали, говорили, и Эрнест просто забыл про сон, который был ему так необходим.

Тогда у Эрнеста была пристройка к большому дому. В ней было три спальни, и она находилась на нижнем уровне, рядом с подъездной аллеей. Тэйлор Уильямс и я расположились в пристройке. Там же у Эрнеста была вторая библиотека. Мы говорили о будущей книге, семейных делах, ценностях, жизненном опыте и творческих планах. За последние два года здесь побывали гости, начиная от многочисленных членов семьи Джианфранко до известных беглецов с Дьявольского острова, хотя исправительная колония была закрыта там в самом начале Второй мировой войны.

Как-то вечером зашел один из друзей. Он хотел поговорить о неофициальных петушиных боях, зная, что Эрнест был страстным любителем петушиных боев.

– Сколько у тебя сейчас боевых цыпляток, Эрнесто?

– Семь, и в хорошей форме.

– Что ты думаешь насчет заявки на участие? Слышал, что ты одолжил моему другу своих трех лучших птиц и он сформировал команду вместе с четырьмя своими. У вас стало на двоих семь отличных претендентов, на каждого из которых можно было поставить и выиграть. Это ведь замечательная идея?

– Приятель, – сказал Эрнест, – а ты мог бы одолжить кому-нибудь свою жену?

Эрнест был настолько жизнерадостным в своей жизни, насколько серьезно относился к писательскому творчеству. Он любил, когда гости приходили во второй половине дня и ближе к вечеру, но до полудня не принимал никаких звонков.

– Если наша мама придет в неурочное время, я отошлю ее обратно, братишка. Ты это знаешь. Читай, ешь или поброди, как южноамериканские индейцы, по тропическим лесам. Только наши родственники были с дальнего севера. А в жилах нашего рода со стороны Эдмундсов течет настоящая индейская кровь, ты ведь знаешь.

– Неужели? – рассмеялся я.

– Не сойти мне с места! Все любят скрывать сведения. Но ты знаешь, как мы все любим командовать. В нашем племени каждый был лидером.

Эрнест говорил без всяких комплексов.

– Ты знаешь, Барон, я был женат три с половиной раза. Из всех лишь Полин была женой, о которой любой мужчина может только мечтать.

На следующий год, когда я был проездом на Кубе после рыбной ловли на Ямайке, Эрнест был более радостным и откровенным. Во время рыбалки я поймал белого марлина рекордного размера. Когда я рассказал ему все подробности, то добавил, что улов нельзя считать рекордным, потому что я вынужден был помочь рыбаку вытащить рыбу на палубу.

– Это твоя горькая доля – быть моим братом, Барон. Будучи вице-президентом ассоциации рыболовов-спортсменов, я был безразличен к рекордам. В действительности я должен был относиться к тебе жестче, чем к кому-либо. Так что особо не надейся когда-нибудь кого-нибудь победить. Но это не должно препятствовать тебе стать чертовски хорошим писателем или рыболовом или вычеркнуть эту рыбу из списка самых больших, пойманных на удочку.

По натуре Эрнест всегда был искренним. Тогда на борту «Финки» находился Уинстон Гэст. Еще с нами был Джордж Браун, знаменитый тренер, встречавшийся в поединках с лучшими боксерами прошлого. У него был совершенно безупречный нос, что подчеркивало его идеальную расчетливость и работу ног.

– Уолфи превосходный стрелок. Он зарекомендовал себя как в клубе, так и на войне, – сказал Эрнест. – Тебе для убедительности надо посмотреть его в действии. Чтобы его глаза были зорче, ему необходим коньяк. А после второй бутылки он просто бесподобен, как наш Джордж в боксерских перчатках. Всегда с восхищением смотрю на лучших людей в действии.

Эрнест скучал по Марлен Дитрих.

– Черт побери, Барон, моя духовная жизнь всегда в надежных руках, если рядом Дон Андрес. Но Марлен – это такая женщина, что может вдохновить мужчину пойти на виселицу. Я снова напишу этой немочке и попытаюсь пригласить ее сюда. Было бы замечательно посидеть с ней на берегу бассейна и предаться воспоминаниям. Мэри просто без ума от нее.

Эрнест работал успешно и никого не посвящал в свое творчество. Он продолжал писать, несмотря на ранения головы, автомобильные аварии и последствия контузии. Когда его послевоенный доход с зарубежных авторских прав стал весьма ощутимым, он и Мэри совершили путешествие в Европу. Он вновь хотел посмотреть на Северную Италию, где ему так хорошо работалось и жизнь была такой прекрасной в те первые несколько лет. Во время утиной охоты на болотах около Венеции ему в глаз попал кусочек пыжа от патрона. Началось серьезное воспаление. Требовалось время, хотя это могло стоить ему зрения и, возможно, жизни. Но позже он вышел из ситуации с помощью чудовищных количеств пенициллина. У него была готовая рукопись книги «За рекой, в тени деревьев». Произведение было написано за короткое время. Но Эрнест считал его удачным и был раздражен едкостью критики, последовавшей после публикации серии глав в журнале «Космополитен». О своей книге он сказал одному из друзей, что «в ней была настоящая и прекрасная девушка».