— Значитца, так, — заявил Санек, — пятьсотбаксов с тебя.

— За что?! — подскочил я.

— А за нашу доброту, за то, что не забираем, —лениво пояснил Санек, — «жигуль» явно паленый, ты сам никакой…

— Да просто… — начал я, и тут вновь заоралмобильный.

Санек шарахнулся в сторону, споткнулся о бордюр и упал. Егоколлега попятился.

— Эт-то чиво?

Я вынул телефон и принялся объяснять ситуацию.

— Прикольная штука, — задумчиво произнес Санек,отряхивая брюки, — ни у кого такой нет. Дай поглядеть.

Я молча отдал ему сотовый.

— Дорогой? — деловито спросил Санек, вертя«Нокиа».

— Пятьсот баксов, — ответил я, умолчав, что мнеаппарат с идиотским звонком обошелся в два раза дешевле.

— Слушай, — предложил сержант, — давайсделаем так: ты мне его отдашь и езжай себе спокойненько.

Я посмотрел на мобильный. А что, может, это самый лучший выход.Не могу больше слушать утробные завывания, уже решил приобрести себе другой, снормальным звонком.

— Забирай.

— Классно, — обрадовался Санек, — ща мы тебевот тут крыло отогнем, и ехай на здоровье.

Я влез в покореженный автомобиль, вырулил на проспект и туттолько сообразил, что забыл в «Нокиа» СИМ-карту. Значит, завтра надо позвонитьв «Билайн» и заблокировать номер. Вряд ли жуликоватый Санек успеет наговоритьна большую сумму. Хотя кто его знает! Страшно недовольный собой, я свернулвлево, потом вправо. Машин на дороге, как ни странно, оказалось мало. Обычно вМоскве постоянные пробки, движение не затихает ни днем, ни ночью. Так, доберусьдо Норы, запаркую несчастный «жигуленок» и лягу спать. К Кузьминскому мне ехатьнезачем. Сергей Петрович в больнице, да и трудно пешком добраться до поселка.Правда, мой несчастный «жигуль» на ходу, но внешний вид у него не ахти, меняначнут останавливать на каждом посту, документов нет, только справка измилиции. Нет, почему мне так не повезло? Зачем поехал к Жанне?

Мысли потекли в другом направлении. Жанна, конечно, хорошасобой, но эгоистична, капризна и глупа. И замужем, что, с одной стороны,хорошо, потому что она не требовала от меня похода в загс, а с другой — плохо:приходилось соблюдать меры предосторожности. Нет, больше никогда не станувстречаться с ней, все чувства перегорели, а я не способен использовать женщинулишь как постельную принадлежность, мне надо испытывать хоть какие-нибудьэмоции. В глубине души я романтик и четко представляю, какой должна быть МОЯженщина. Ну, во-первых, не слишком страшной, хотя красота модели иликиноактрисы меня отпугивает. Больше привлекает нормальное русское лицо: сияющиеглаза, чистая кожа, аккуратный нос. Цвет волос безразличен, но что для меняпринципиально — это вес. Моя женщина должна быть худощавой, а рост может иметьлюбой, со своими двумя метрами я неплохо смотрюсь даже рядом с баскетболисткой.Но внешность дело десятое. И еще мне абсолютно безразлично, какие наряды носитизбранница, имеет ли она устойчивое финансовое положение. Я вполне способен самсодержать любимую женщину.

Вот наличие детей ни к чему, вряд ли сумею полюбить чужогоребенка, боюсь, что и свой начнет раздражать. Но главное — это характер. Янадеюсь встретить добрую, ласковую, неэгоистичную натуру, способную полюбитьменя ради меня самого. Если она будет прощать мне мелкие слабости, такие, каккурение, — очень хорошо. Если поймет, что я порой нуждаюсь в уединении,еще лучше. Мне хочется, чтобы жена была верным, настоящим другом в горе ирадости. Совсем не обязательно ей сидеть дома, стирать, убирать, гладить…Наоборот, пусть совершенствуется в любимом деле, а я найму прислугу, это теперьнедорого.

Тут я вздохнул: эк меня занесло — нет, подобного варианта ненайти. Потом еще нужно, чтобы она не ссорилась с Николеттой и пришлась по душеНоре. Не слишком ли многого я хочу от одной особы? Видно, доживать мне вхолостяках. Отчего к моему берегу постоянно прибивает таких дам, как Жанночка?Где ходят другие женщины? Не обращаться же к свахе?

Углубившись в собственные мысли, я ехал в правом ряду.Внезапно перед глазами замелькал синий спецсигнал, и металлический голоспрогремел:

— «Жигули», номерной знак 337, немедленно остановитесь!

Ну вот, теперь разбитая колымага привлекла внимание другихстражей дорог. Интересно, сколько на этот раз слупят?

Покорно прижавшись к обочине, я вылез наружу и увидел Санькас мобильным в руке.

— На, — сунул он мне трубку.

Я машинально поднес ее к уху.

— Безобразие, — раздался крик Николетты, —имейте в виду, вам мало не покажется! Немедленно позовите Ивана!

— Слушаю.

— Это ты?!

— Да.

— Только что отвечал какой-то идиот, совершенноненормальный хам!

— Извини, это случайно вышло!

— А-а-а, — визжала Николетта, — ты нарочно неберешь трубку, не желаешь со мной разговаривать! Вот ты какой! Ну погоди,никогда, никогда не расскажу тебе! Никогда! Мучайся теперь!

И она швырнула трубку.

— Это кто? — спросил Санек.

— Мать, — ответил я.

— Да уж, — покачал головой Санек, — ну иголосина у нее. Гляди, чего вышло.

Я посмотрел на патрульный автомобиль. Левое крыло былослегка помято.

— Только отъехали, — почесал в затылкеСанек, — эта штука как завоет, Павлуха вздрогнул, и во, в оградку влетели.А потом эта как завизжит: «Где Ваня? Где? Умираю!!!» Мы подумали, может, плохокому, и за тобой. Едем, гудим, мигаем, а ты словно оглох и ослеп.

— Простите, не увидел.

— Забирай свой телефон, — прогундосилСанек, — ну его в задницу! Никакого прикола нет! И ведь знали, что вытьстанет, а испугались!

Я повертел «Нокиа» в руках.

— Значит, не пришелся ко двору?

— Ваще никак, — сплюнул Санек, — машинупомяли, как ты. Теперь верю, что испугался.

— Возьми телефон, от чистого сердца, — предложиля.

Тут трубка снова взвыла, Санек отступил.

— Во, едрена Матрена, не надо мне такого счастья.

Не успел я сказать и слова, как он нырнул в свойпокалеченный кабриолет и отбыл.