Лера надеялась, что это так, однако какое-то чувство подсказывало ей: над Алиной нависла смертельная опасность.

* * *

А день спустя в подмосковное поместье Стаса Хрыкова пожаловали с обыском силовики. Лера, благодаря своим связям получавшая информацию из первых рук, скоро узнала, что Насти на территории поместья обнаружить не удалось.

Как, впрочем, и Алины.

С Настей все было понятно: она была мертва уже больше месяца, а вот относительно Алины у Леры возникли самые ужасные предположения.

Но если Хрыков хладнокровно и беззастенчиво пошел на второе убийство, то куда он дел второе тело? Вероятно, туда же, куда и первое.

До сих пор не обнаруженное.

* * *

Обыск длился почти тринадцать часов, однако мало что дал. Ну да, следы крови, причем следы человеческой крови, причем следы человеческой крови третьей группы, резус-отрицательный, на полу, стенах и потолке одной из спален, однако тела-то не было!

Хрыков, заявивший, что жена просто-напросто сбежала из поместья и что он ничего не может сказать о том, где она находится в данный момент, по совету своего холеного адвоката отказался давать показания.

Ну да, конечно, жена просто так сбежала из охраняемого покруче президентской дачи поместья Хрыкова, и он, во-первых, позволил ей это сделать, во-вторых, не поймал, и в-третьих, не знал, что с ней.

Знал, но не мог же он сказать, что жена была мертва уже месяц с лишним, а нанятая на ее роль алчная дуреха ликвидирована буквально несколько часов назад?

Взяв со Стаса подписку о невыезде, проводившие обыск отбыли, а Хрыков в своем аккаунте в «Инстаграме» заявил, что никуда не собирается уезжать из своего поместья и что ему и там хорошо.

Последняя фраза в его посте гласила: «Я люблю тебя больше жизни, Настена, а ты меня – до гробовой доски. Жду, надеюсь, прощаю!»

Да, он не только куражился, но еще и откровенно насмехался над мертвой женой и теперь уже, как стало понятно, над мертвой Алиной Цайгль.

* * *

– Итак, то, что он засел в своем поместье, указывает на то, что тело там. Точнее, оба тела: и Насти, и Алины, – подвела итог очередной бессонной ночи Лера.

– Но ведь там все с ног на голову поставили! – заявили ребята из Убойного отдела. – Все же два человеческих тела не так просто спрятать! Даже если их на куски разрезать…

Лера в который раз рассматривала карту поместья Стаса Хрыкова, составленную на основе снимков, сделанных квадрокоптером.

– Центральный дом, думаю, отпадает. Дома для гостей? Дома для прислуги? Поле для гольфа? Причал и река?

– Ну да, река! – заволновался кто-то. – Надо обыскать водолазами…

Лера успокоила:

– Уже обыскивают, результат нулевой. Да и не такой он дурак, чтобы выбрасывать трупы, пусть расчлененные, пусть в мешке с грузом, в реку. Их там можно найти и годы спустя! А то, как уверенно он себя ведет, подсказывает, что Хрыков уверен в своей полной безнаказанности. Ему ведь удалось бесследно избавиться не от одного, а от целых двух трупов. Только вот как?

Посыпались предложения, причем многие из которых были экзотическими:

– Сжег в камине? Растворил в кислоте? Залил бетоном? Распылил в воздухе? Отослал по частям по почте? Сдал в камеру хранения? Положил в морозильный шкаф, а потом засунул в щепкодробилку? Закатал в консервные банки?

У Леры голова шла кругом от подобных кошмарных гипотез, и у ребят вообще-то тоже. Один из них в сердцах заявил:

– Ну да, ты еще скажи, стервятникам в Подмосковье скормил.

– А что, это идея! Так хоронили своих покойников где-то то ли в Андах, то ли на Ближнем Востоке. Птички так обклевывали трупики, что от них ничего не оставалось, правда, пока процесс приема пищи пернатыми людоедами длился, вонь стояла кошмарная…

– Ну, а кости куда? Мясо, предположим, склевали стаи стервятников, которыми, как общеизвестно, кишит элитная местность под столицей, где обитают наши родные миллиардеры.

– А кости он в кислоте растворил! Ну, или собакам скормил!

– У него нет собак!

Лера, давно желавшая прекратить эту кафкианскую перепалку, чувствуя внутреннюю дрожь, вдруг уставилась на увеличенную фотографию поместья Стаса Хрыкова с высоты птичьего полета.

Так сказать, полета подмосковного стервятника.

– Это что? – указала она на несколько вытянувшихся на краю поместья в ряд зданий и получила ответ:

– Крытая эвкалиптовая роща, там у него коалы живут! А что, это мысль: душки коалы набрасываются на трупы и с жадностью лопают их, переквалифицировавшись из вегетарианцев в каннибалы и совершенно забыв о листьях эвкалипта…

Лера нетерпеливо сказала:

– Нет, рядом!

– А, так это стеклянный павильон, в котором порхают колибри и тропические бабочки. Ну, если на труп разом сядут десять тысяч бабочек и пять тысяч колибри…

– Ну нет, может, у него там плотоядные растения имеются? Они трупы и схавали!

Ребята, явно уставшие от бессонных ночей и состоявших только из работы дней, беззастенчиво дурачились.

Лера же, чувствуя, что внутренняя дрожь внезапно улеглась, сменившись абсолютным, ледяным спокойствием, заметила как можно более дружелюбным тоном, не забывая, что требует от своих людей не только возможного, но и невозможного.

И что они это невозможное сделали.

– Ну да, подходящий сюжет для третьесортного ужастика. Какие, как я думаю, обожает такой изобретательный садист, как Стас Хрыков. Не исключено, что именно там он и почерпнул идею для того, как избавиться от трупа, вернее, уже от двух трупов. Причем так, чтобы никто ничего не нашел.

И, указывая на самое крайнее здание, сказала:

– Ведь тут у него находится крытый бассейн с подогревом, в котором живут крокодилы?

* * *

Тела, вернее, то крайне немногое, что от них осталось, обнаружили в мутном бассейне, стилизованном под тропический водоем, с пальмами, лианами и белым песочком, на котором под мощными софитами нежились восемь солидных африканских бестий. При первом обыске никто особенно связываться с тварями не желал и, убедившись, что нигде не лежит труп или его существенная часть, быстро удалились.

Части же, пусть и не существенные, но весьма однозначные, как, например, два почти целых пальца, огрызок стопы и зажеванное предплечье, покоились на дне бассейна с мутной водой, который служил домом для последышей динозавров.

Остальное, вернее, то, что еще не успело перевариться в крокодильих желудках, было извлечено из них: по постановлению суда все восемь животных, несмотря на дикие протесты защитников дикой природы, были усыплены и выпотрошены.