Это были останки двух женщин: Насти Хрыковой и Алины Цайгль.

Обо всем этом телеканал Леры с эксклюзивными подробностями поведал содрогавшейся от ужаса стране.

Стас Хрыков был помещен в СИЗО, а Кирилл потерял своего единственного спонсора окончательно и бесповоротно.

Однако он не отказал себе в удовольствии прислать Лере огромную корзину пурпурных роз – точно такие же, каких во время ставшей легендарной фейковой встречи в аэропорту Стас Хрыков кидал к ногам своей жены, точнее, игравшей ее роль Алине.

Отсылать цветы обратно Лера в этот раз не стала, переправив их в дом престарелых, а отправила Кириллу свой подарок: небольшого плюшевого крокодила.

* * *

История с разоблачением Стаса Хрыкова привела к тому, что в ту же неделю Лера получила сразу шесть предложений от потенциальных финансовых партнеров, которые спали и видели, как бы заняться с ней совместным бизнесом.

А неделю спустя: еще одиннадцать.

Наконец-то Кирилл оставил ее в покое, и Лера вдруг поняла: ну вот, пришло то время, о котором она так мечтала: она наконец-то похоронила своих мертвых окончательно.

Как и тех, что поневоле стали ее тоже.

* * *

Примерно три месяца спустя (лето заканчивалось) Лера, работая у себя в офисе, услышала звонок мобильного.

Номер был не определен.

Вообще-то ей с подобных анонимных номеров никогда не звонили, так как связаться с ней могли далеко не все, но Лера все же приняла звонок.

– Мама, мамочка! – услышала она голос и почувствовала, что волосы становятся у нее на затылке дыбом.

Это был крик Феденьки: отчаянный, полный страха, лишенный всякой надежды.

Еще до того как Лера успела как-то на это отреагировать, в трубке послышался мужской бас:

– Кукушкина, а ведь твоя дочка у меня в руках!

Лере показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она смогла понять, с кем имеет дело, хотя наверняка в действительности миновала только пара секунд.

Это был так хорошо знакомый, врезавшийся ей в душу после кошмарной истории голос Стаса Хрыкова.

Но ведь он был под следствием и в СИЗО и готовился стать фигурантом «процесса десятилетия».

– Стас? – выдавила из себя Лера, и голос хохотнул:

– Узнала, тварь? Ну да, как же еще не узнать!

Лихорадочно пытаясь понять, что же произошло, Лера поняла: дочка была в руках этого садиста.

Садиста, который убил двух девушек и наверняка не остановится перед тем, чтобы убить третью, и пусть еще даже девочку.

Ее дочку Феденьку.

– Узнала, как не узнать! Хочешь услышать, как твоя дочурка вопит?

Снова раздался полный боли крик Феденьки.

Но как, о боже, как ему удалось… Какая теперь, собственно, разница!

– Наверняка пытаешься понять, как девчонка у меня оказалась? Очень просто! Я сбежал! Ну да, во время следственных мероприятий и сбежал: это долго организовывалось. Нет, бежать из страны я не стану, да это и проблематично. Лучше задержусь тут. Меня в итоге найдут, но живым я не дамся. Но пока меня будут искать, а развлекусь с барышней, которую я похитил, перехватив ее из балетной студии!

Ну да, Лера была уверена, что дочка на занятиях в балетной студии на Таганке. А вместо этого она была в лапах убийцы-психопата.

Чувствуя, что на грани обморока, Лера неимоверным усилием заставила себя смотреть правде в глаза.

Дочь в руках Хрыкова. Он может сделать с ней все что угодно.

Все что угодно.

И ее истерики, обмороки, судороги никому не нужны и делу не помогут.

Она должна сделать все, чтобы найти Хрыкова и освободить Феденьку – причем живой и невредимой.

А что, если нет?

– Что вам надо? – прошептала Лера словно заиндевевшими губами, и Хрыков заявил:

– Да ничего мне не надо, тварь! Только чтобы ты знала и мучилась до конца своей никчемной жизни: твоя дочь у меня, ты могла спасти ее, но не смогла. Пусть я сдохну, но вначале сдохнет твоя дочурка, причем знатно помучившись перед смертью. Так же, как и Настька, эта гадина. Я в этом толк знаю…

В том, что Стас Хрыков знал толк в том, как мучить и убивать людей, Лера не сомневалась.

– Вы хотите денег?

Он проорал:

– Да не нужны мне деньги! У меня своих до фига! Но ты мне жизнь испортила, тварь!

Она испортила жизнь убийце-садисту?

Ну да, разоблачила его и лишила возможности и впредь заниматься тем, что его так заводило.

– У меня есть холдинг, я немедленно перепишу его на вас…

Лера слов на ветер не бросала: ради дочери она была готова на все.

На все!

– Дура, ты что, не слышишь? Ничего мне не надо! У меня все было, но ты у меня забрала. Вот и я забрал у тебя твою дочурку. И перед тем как меня поймают, я развлекусь с ней.

Девочка снова закричала, и Хрыков хохотнул:

– Я же сказал, что тебе придется сполна заплатить за то, что ты мне причинила, тварь. Вот ты и платишь. Так что живи с чувством, что ты потеряла то, в чем состоит смысл твоей никчемной жизни. Так же, как и ты заставляешь меня жить с этим чувством. Я убью твою дочурку, но прежде она будет мучиться, очень страшно мучиться. Знай это – и живи с этим, сука!

И просто отключился.

Лера тупо смотрела на свой мобильный, понимая, что второго звонка от Хрыкова не будет.

Ему не требовался выкуп. Ему не были нужны деньги. Он не хотел заполучить холдинг. Он хотел убить Феденьку.

И Лера знала: не просто хотел, он это и сделает. Если она не найдет его.

Если…

* * *

Первым ее порывом было броситься к высокопоставленным друзьями и знакомым из силовых структур. К частным сыскным агентствам. К отцам мафии, если бы была с ними знакома. Хоть к черту лысому, лишь бы он помог ей отыскать Хрыкова.

И Феденьку – живую и невредимую.

И поняла: это ей ничего не даст. Ровным счетом ничего. Пока она будет искать, дергаться, метаться, Хрыков начнет…

Нет, думать она об этом решительно не хотела.

Убойный отдел? Но что могут поделать ребята, пусть и такие головастые и изобретательные, которые работали на нее. Да и им нужно время, а времени не было.

Не было.

Кому она могла позвонить, к кому обратиться? Кто мог ей помочь?

Тут Лера поняла, к кому.

* * *