class="p1">Она послушно замолчала: выяснять отношения под носом у Гертруды было бы не самым мудрым решением.

На сей раз драконица выползла во двор из провала, откуда Ева ждала её появления во время игры. Должно быть, снаружи в стенах были пробиты ещё ходы, которых Ева просто не увидела, ибо не додумалась обойти замок кругом, а теперь Гертруда пролезла через них насквозь.

– Будете отвечать за него головой, – сказала драконица, бережно опустив на снег то, что несла в пасти. – И если с ним что-то случится, я клянусь, избранник Жнеца, – твои земли будут гореть, пока ты не пожалеешь, что жив. Смерть станет для тебя слишком лёгким выходом.

Ева воззрилась на то, что и правда не могло сравниться для дракона ни с одним сокровищем.

Яйцо. С Еву размером, чуть мерцающее изнутри, будто выточенное из непрозрачного янтаря.

Лучше – и рискованнее – гарантии придумать было трудно.

– Это… – выговорила она, – ваш…

– Один из трёх. Два других останутся при мне. И во многом потому, что я заинтересована в их счастливом спокойном будущем, которое должно вскоре начаться, я сейчас вас слушаю. – Гертруда легла наземь и заслонила яйцо скрещёнными лапами, воздвигнув между людьми и своим детёнышем непреодолимую стену из шести смертоносных когтей. – А теперь, надеюсь, вы объясните мне, чем я привлекла к себе столь настойчивое внимание.

Замок они покидали в том нехорошем молчании, которое мешало Еве толком радоваться одержанной победе.

Гертруда попросила день на раздумья. Но девушка подозревала, что раз драконица решилась поведать им о детёнышах, она согласится. Таким образом, теперь у Евы был бутафорский меч, бутафорский жених и почти – бутафорски-злобный дракон. Все декорации готовы; осталось разыграть спектакль и надеяться, что никто не порушит сцену в самый неподходящий момент.

А прежде всего – помириться с Гербертом.

Выводы, насколько тот зол, Ева сделала по тому, как быстро некромант направился к экипажу, оставляя её за спиной.

– А вот и последствия. – Мэт соткался за её левым плечом, пока Ева старалась поспеть за Гербертом по цепочке глубоких следов.

– Уйди, не до тебя!

Как ни странно, тот правда ушёл. В массовке грядущее представление не нуждалось – иначе оно рисковало стать куда более коротким и куда менее захватывающим.

Ева подбежала к экипажу как раз вовремя, чтобы расслышать изречение, обращённое к Эльену:

– Скажи, что она опять тебя загипнотизировала.

Голос, вымораживавший даже Евино небьющееся сердце, не особо смутил призрака, смиренно склонившего голову подле дверцы кареты.

– Господин, она следовала своей судьбе. И как я понимаю, действительно сразила чудище огнём сердца?.. И смычком вместо меча. – Эльен говорил со своим хозяином с той извиняющейся, но не униженной мягкостью, которую редко можно услышать от слуги. – Кто я такой, чтобы перечить богам, когда избранная ими велит мне помочь ей пройти по уготованному пути?

Она была тронута, что призрак согласился разделить с ней вину. Впрочем, Эльен не казался человеком (пусть и бывшим), который предпочитает не брать на себя ответственность за свои поступки. И ошибки – особенно.

Жаль, Герберт был не в том настроении, когда подобная искренность могла бы его тронуть.

– Я с тобой ещё поговорю, – пообещал он, отступая на шаг. – Когда вернётесь.

Всучив Эльену футляр с Дерозе, Ева схватила некроманта за руку прежде, чем тот успел исчезнуть в магическом переносе:

– Можно мне с тобой?

Герберт устремил на неё взгляд, ясно выражавший его точку зрения на этот счёт.

– О, теперь тебя интересует моё мнение, – проговорил он ядовито. – Надо же.

Тряхнул рукой, пытаясь выпутаться из цепкой хватки её пальцев, но Ева вцепилась в него так, будто висела над пропастью.

Эльен поймёт, что ею движет. И не обидится. Может, так было бы проще: дать Герберту перекипеть, как предпочитала перекипеть вне дома сама Ева, бродя по вечерним улицам. Да только за время, пока она будет возвращаться в замок конным ходом, он вполне может напридумывать себе такого, что к моменту их следующей встречи кипеть окажется нечему.

Если захочет сорваться, пусть лучше срывается при ней – предоставив возможность сразу объясниться и оправдаться, склеить расползающиеся трещины, пока их хрупкая связь не развалилась на куски.

Осознав, что вырываться бесполезно, Герберт рывком прижал её к себе. Земля ушла из-под ног; потом Ева чуть не упала, пытаясь обрести равновесие в заново соткавшемся пространстве, – некромант отпустил её сразу, как только они переместились к воротам.

По дороге к замку он зашагал так же стремительно, как до того пробирался по заснеженной пустоши.

– Прости, – нагнав его, сказала Ева. – Но я знала, что ты придёшь. И готова была позвать тебя… в любой момент. Если бы дело стало плохо. Или дошло до заключения договора.

Подошвы сапог некроманта отбивали глухой стремительный ритм по камню под снегом.

– Ну признайся, ты не верил, что всё можно решить так! Ты же и слышать об этом не хотел! Вот я и подумала…

Он развернулся на каблуках столь стремительно, что она едва не ткнулась в него носом. И вцепился в её плечи – сквозь куртку и плащ – так, что наверняка причинил бы боль, если б Ева могла её чувствовать.

– Мне снова отдать приказ? Чтобы ты безвылазно сидела в четырёх стенах?

Некромант не кричал, но этот тихий, почти шелестящий голос был страшнее крика.

– Герберт…

– Ты могла просто сказать мне? Пойти туда со мной?

– Я пыталась. Ты отказывался слушать. Вот и взяла пример с тебя. Ты ведь так любишь решать что-то один.

– Тебя могли испепелить. Сожрать. Разорвать на кусочки. Так, что даже я не смог бы ничего сделать. Ты способна иногда – хоть иногда – думать о последствиях того, что творишь?

– Но всё ведь получилось. – Ева попыталась улыбнуться, ещё надеясь обернуть всё шуткой. – Если б не получилось, нашли бы Мираклу другую Избранную. Подумаешь.

– А мне – другую тебя?

Ева просто смотрела в его лицо, выбеленное бешенством, – в сгущающихся сумерках его глаза казались пугающе тёмными. Не понимая, как реагировать на вопрос, который мог вырваться у него лишь из-за крайней степени гнева. И пока она лихорадочно обдумывала новую шутку в качестве ответа, Герберт уже разжал пальцы.

– Пожалуйста, в следующий раз, когда вздумаешь совершить нечто самоубийственное, вспомни, что твоя гибель подведёт слишком многих. – Шепчущая вьюга в голосе уступила место сдержанности, стеной скрывшей все другие эмоции. – Ты могла изложить мне свой план действий. Если действительно продумала его. Если нашла достаточно доводов в его пользу, чтобы быть в нём уверенной. Я бы прислушался.

– Я пробовала, ты не…

– Я прислушался бы