В этот раз Андрей снайпера изображать не стал, навел стрелу в чистое небо, под углом примерно сорок пять градусов, накрепко сдавил в кулаке комель, резко натянул и тут же спустил тетиву. Ему показалось, что несколько секунд он мог наблюдать уходящую в небесную голубизну темную точку, но вскоре видение растаяло, как и не было.

— Чего теперь? — поинтересовался сержант.

— Ну, — кивнул старый воин, — пожалуй, стрелы метать у тебя получается лучше, нежели у многих. Холопам боярским до тебя далеко. Тоды давай сноровку на цели опробуем. Не сочти за труд, подсоби, боярин.

Вместе они подняли одну из уже пустых трофейных телег на попа, оперев колесами о стену двора, вторую поставили перед ней.

— Вот она, моя любимая, служивый. — Холоп достал из-за пазухи лисий хвост, видимо заранее подготовленный, и прицепил посередине днища верхней телеги. — Ну что, боярин Андрей, попадешь?

— Чем?

— А вот… — Касьян заглянул во двор и вскоре вернулся с купеческим колчаном. — Я видел, там пять штук еще есть.

Матях достал одну из стрел, поднес наконечник к глазам. Больше всего он напоминал острие декоративной кованой ограды — четырехгранное, доходящее до двух сантиметров в толщину, после чего резко сужающееся и превращающееся в два тонких пера, между которыми и просовывалось древко стрелы, чтобы потом его крепко-накрепко примотать суровой нитью и залить клеем. Само древко, толщиной в мизинец и длиной не менее полутора метров, заканчивалось тремя широкими перьями, похожими на гусиные. Перья были расщеплены вдоль и привязаны сердцевиной к специальным впадинам, причем шли не по прямой, а закручивались в пологую спираль.

— Так что, служивый, — поторопил Матяха холоп, — в хвост рыжий попадешь? Токмо отойди подалее. Отсюда в него без лука тыкнуть можно.

Касьян отвел сержанта метров на пятьдесят, почти к самой дороге. Лисий хвост отсюда казался просто яркой точкой, кляксой, словно у кого-то в телеге перьевая ручка протекла. Андрей пожал плечами, наложил стрелу на тетиву, плотно зажал ее в кулаке, навел на цель, резко натянул тетиву и тут же спустил.

Левую руку возле запястья обожгло острой болью — там быстро набухал красным ровный рубец.

— Браслет тебе надобно носить, боярин, — посоветовал холоп и быстрым шагом пошел к дому.

Разумеется, чуда не случилось: стрела в хвост не попала, насквозь пробив правые верхние углы в днищах обоих возов и глубоко погрузившись в стену.

— Это что же? — не веря своим глазам, пробормотал Матях. — Если бы не телеги, я мог и стену в доме пробить?

— А то! — довольно кивнул Касьян. — Лук-то османский, тугой лук.

— А ну, люди там внутри окажутся? — не утерпев, Андрей стукнул холопа в лоб. — Или скотину пораню?

— Да откуда они там, боярин? — недовольно буркнул Касьян, потирая голову. — На пастбище все должны быть.

— Давай посмотрим. — Андрей распахнул ворота двора, шагнул внутрь, заглянул в загон за стеной. Увидел в сене под яслями голую ногу, наклонился, ухватил за шиворот Алсу, почему-то одетую в драный потертый тулуп, выволок наружу: — Ты чего здесь делаешь? Почему в таком виде?

— Я всех напоила, — испуганно сжалась девушка. — И травой сушеной пол застелила.

— А одежда где?

— Тетенька забрала. Она и еще мужчина меня раздели, дали шубу эту, сюда пригнали. Показали, где вода, где вилы. Побили палкой…

— Побили? — критически осмотрел невольницу Матях. — Синяков не видно…

— Чего она там бормочет, служивый? — поинтересовался Касьян.

— Говорит, побили ее, раздели. Сюда за скотом ухаживать загнали.

— А что же она, во дворце жить хотела? — одобрительно кивнул холоп. — Дабы кормили, поили и на ручках носили? Хватит, попила русской кровушки! Видел я, как полонян наших, некормлеными, непоеными от зари до зари пахать, как волов, заставляли. Гнилую краюшку кинут да плетей на закуску, и дохни под небом, траву жри и работай, пока они брюхо под солнцем греют.

Это было правильно. На русских рабов Матях в Чечне тоже насмотрелся. Правда, там никто не разрешал забирать в полон девок, отцы и братья которых занимались работорговлей и разбоем. Правильным было и то, что русские бабы и мужики, содержавшие этих сволочей будучи рабами, никак не должны кормить и поить их, уже сами взяв в невольники. Ждан и Лукерья, через селение которых всего месяц назад прокатилась разбойничья орда, имели полное право ненавидеть новую приживалку. И все-таки…

— И все-таки была красивая, соблазнительная девица, — покачал головой сержант. — А превратили ее в какую-то бабу-ягу. Смотреть противно. И кстати, — неосторожно приблизившийся Касьян получил в лоб еще раз, — говорил я, что поранить кого-нибудь можем?! А ты, Алсу, — перешел Андрей на «тюркский» язык, — пойдем со мной.

На кухне Лукерья как раз кормила Ждана пахнущей мясом рассыпчатой гречневой кашей, так что отлавливать рабов поодиночке Андрею не требовалось.

— Так, работящие мои, — хлопнул в ладони сержант. — Давайте быстренько верните татарке одежду и запомните: она должна помогать вам по дому и ухаживать за скотом, но я хочу, чтобы вид этой грудастой черноволосой девки ласкал мой взгляд. И нечего превращать ее в лохматое, грязное и драное чучело, покрытое синяками. Вопросы есть?

На несколько мгновений в воздухе повисла угрюмая тишина, потом Лукерья с грохотом бросила на стол оловянный черпак, кинула в сторону спрятавшейся за хозяина татарки взгляд, полный чего-то, мало похожего на ласку, ушла в комнату за печью, вернулась с тряпочным свертком и грубо швырнула его девушке.

— А ты, — оглянулся Матях на Алсу, — сперва сходи к колодцу умойся. А то привычку взяла по полу в скотном загоне ползать. Для чего тебя в бане вчера отмывали?

Татарочка прижала шаровары и курточку к груди, подобрала разлетевшиеся туфли и осторожно упятилась за дверь. Ждан недовольно фыркнул в миску.

— Закрома полны, боярин. Коли еще оброк привезут, класть некуда станет.

— Значит, нужно сарайчик какой-нибудь сколотить.

— В сарае репа да свекла померзнет, — подал голос Касьян. — Хлев ставить надобно и скотину туда переводить. А корма здесь, в тепле оставить.

— А скотина не замерзнет в морозы?

— Коли сытно кормить да сена на землю не жалеть, дабы прилечь могла, то ничего с ней не сделается. Лишь бы крыша от снега да стены от ветра имелись.

— Хлев рубить, это время надо. Сосны у Лумпуна валить, сюда возить, сруб верстать, — покачал головой Ждан. — Да еще пасека, поля у лесосеки, скотина, хозяйство. До зимы не успею.

— Кто же тебя заставляет сруб ставить? — удивился сержант. — Вкопать четыре столба, балки для кровли кинуть да досками обшить. Дюймовки пары кубов хватит, на одной телеге привезти можно. Два дня работы на все, только гвозди загонять успевай.

— Чего баешь, боярин? — не понял ярыга.