— Так ты не целься, боярин! — закрутил головой старый воин. — Стрелу наводить токмо заклятием можно. Она при выстреле гнется, вправо летит, потом влево перегибается, закручивается. Стрелу не целить — то не самострел — ее чуять надобно. Не глазами, душой до хвоста этого отправлять!

— Я душой не торгую, — проворчал Андрей, — чтобы к стреле ее привязывать. Мне просто нужно попасть.

Однако, выстрелив раз пятьдесят, он потерял надежду отыскать точку, совместив с которой граненый наконечник можно вколотить стрелу в лисий хвост, — не существовало такой точки в природе! Теперь он стрелял просто по наитию, надеясь, что оно поможет, как помогает некое неведомое чудо удерживать равновесие канатоходцу, находить дорогу по отвесным скалам альпинисту, скакать по перилам и ступенькам скейтбордисту. Ведь, согласно законам природы, все эти развлечения невозможны. И все-таки люди это делают!

— Мне нужно чудо. Просто чудо. — Он закрыл глаза, тряхнул головой, снова открыл, вглядываясь в рыжее пятно. — Мне нужно попасть именно в него. Просто попасть.

Он поднял лук, на мгновение замер, прикидывая нужное направление, потом резко оттянул тетиву и тут же отпустил. У деревянной стены плавно закружилась, падая вниз, прядка волос.

— Да ведь ты же попал, — удивленно пробормотал Касьян. — Как есть попал! X-xa! Молодец, боярин, переупрямил-таки лук! Ну, тогда пошли, а то живот подвело. Надо за это выпить!

— Ладно, — покачал головой боярский сын. — Повторять сегодня не станем. Вдруг не получится? Пошли перекусим.

Пить Андрей не стал. Он и так в седле не очень твердо держится, так зачем же лишней головной боли добавлять? А вот кистень из сумки вынул, покрутил над головой, пару раз стукнул в стену, оставив небольшие вмятинки.

Вообще-то кистень не производил впечатления страшного оружия. Так, небольшая железка каплеобразной формы на ремешке длиной в локоть, закрепленном на короткой деревянной рукояти. Это не сабля с почти метровым сверкающим клинком и не рогатина, способная при хорошем разбеге пробить стену дома. Однако синяк под правой лопаткой не сошел полностью до сих пор. Так что вполне может пригодиться эта штука, если жареный петух клюнет. Например, зайца завалить.

Охотиться они поехали к березовой роще, что стояла, задрав черные голые ветви, неподалеку от устья Бармашки. Луга, покошенные еще в августе, уже успели слегка зарасти, но, предчувствуя осень, растения не стремились подняться вровень с конским брюхом.

— Ты под деревьями, боярин, смотри, под деревьями, — полушепотом подсказал Касьян. — Они молодые побеги погрызть любят. А коли на траву выходят, так ближе к кронам, чтобы от ястребов прятаться.

— Ладно, понял, — кивнул Матях, накладывая руку на торчащую из-за пояса рукоять кистеня. — А они в лес не побегут?

— А мы выпугнем…

Всадники двигались вдоль опушки медленным, спокойным шагом, однако никакой дичи пока не встречали. Впереди показался сосняк, отделенный от рощи зеленой полосой около километра шириной.

— Слушай, Касьян, а может, в лес…

— Держи-и-и!!! — Коричневый комок вырвался из-под самых копыт касьяновского коня и сообразительно чесанул в самую чащу. — Ату его!

— Пошла! — Не совладав с нахлынувшим азартом, Андрей рванул правый повод с такой силой, что едва не порвал своей кобыле губы, вдавил пятки ей в бока. Лошадь возмущенно заржала, но повернула и стала разгоняться в карьер, быстро настигая ушастого. Боярский сын видел его мелькающие пятки уже совсем рядом, у передних ног скакуна, замахнулся кистенем, свешиваясь с седла — удар!!! Мимо!

Проклятый заяц, отвернув в поле, продолжал улепетывать со всех ног, а Матях из-за слишком сильного взмаха едва не свалился на траву, но каким-то чудом удержался на лошадином боку, словно вцепившаяся в добычу когтистая рысь.

— Ату его! — Касьян кинулся наперерез.

Косой, увидев нового врага, отвернул влево — но холоп уже поравнялся с ним, отпустил поводья, взмахнул рукой… Есть, меховой комок закувыркался по земле. Всадник промчался еще немного вперед, развернулся, подъехал к добыче, наклонился, поднял ее за уши, демонстрируя Андрею: «Во какой!» Матях, утвердившись в седле, отвернулся, затрусил вдоль белых стволов, приглядываясь по сторонам. Зайцы, конечно, звери не стайные, но уж очень для них места подходящие. Должны быть еще. И тут впереди, метрах в ста, в траве выросла смешная фигурка, похожая на вскочившего по стойке «смирно» маленького часового, над головой которого торчал примкнутый к автомату штык. Даже два «штыка», и оба настороженно крутились, как радиолокаторы.

— Пошла, — тихо выдохнул боярский сын, отпустив поводья и пнув кобылу пятками. Заяц, тут же присев, порскнул в сторону, но всадник уже мчался во весь опор, стремительно его настигая.

— Н-на! — качнулся вперед Андрей, опуская кистень — но чуть-чуть не рассчитал: грузило только чиркнуло косого по боку возле задних лап, опрокинув и отшвырнув в сторону, но заяц тут же вскочил и помчался в обратную сторону, мечась как пьяный. Пока Матях разворачивался, Касьян уже оказался рядом и одним быстрым ударом добил подраненную дичь.

— Второй!

Боярский сын не ответил, снова продолжив свое патрулирование, пока ему поперек дороги из усыпанных алыми ягодами кустов калины не вырвался еще один зверек. Заяц рванул в рощу, и Андрей, разозленный двумя предыдущими неудачами, без колебаний послал кобылу следом. Над головой промелькнула ветка, но не задела. Всадник наклонился, едва не уткнувшись лицом в густую черную гриву, привстал на стременах.

— Давай, давай, родимая… — Он опустил руку, помахивая грузиком кистеня, готовясь нанести удар.

Косой нырнул под гнилое бревно, выскочил с другой стороны — кобыла взметнулась в воздух, перелетела препятствие. Мгновение невесомости — Андрей чуть свел колени, придерживаясь ими за седло, и даже не ударился задницей, оставшись стоять на стременах. Заяц метнулся в густой шиповник — лошадь промчалась чуть в стороне, уклоняясь от острых колючек, повернула вслед за коричневым с черной полоской хвостом, перемахнула черную, полную воды яму, еще одно бревно, пробила тяжелым телом ивовые заросли. Косой опять вильнул — но Матях отреагировал почти мгновенно, повернув скакуна следом, с выкриком выдохнул, словно при ударе каратэ, и положил кистень ушастому аккурат промеж лопаток.

Заяц мгновенно исчез из вида. Боярский сын, слегка потянув поводья, замедлил скачку, отер рукой лоб:

— Еще раз пять так поохотиться, и меня из седла гвоздодером будет не выдернуть…

Он повернул назад, проехал по своим следам, нашел зайца, резко качнувшись, схватил его за лапы и кинул поперек седла.

— Вот и я с почином. Теперь нужно еще одного, чтобы счет подравнять.

Но больше Андрею не повезло — русаки, словно почуяв неладное, всадникам на глаза не попадались. Впрочем, настроение у охотников все равно было отличное. Домой они вернулись в сумерках, передали добычу встретившей на крыльце распаренной — видно, только что от печи — Варе: