— Да, мистер Даймонд, — серьезно ответила Джули, — потому что во время прогулки я хорошо разглядела его шерсть. Как вы знаете, Марлоу темно-бурой масти, но мне показалось, что один бок у него немного побелел.

— Что вас удивляет? Бедняга уже стар.

— Прошу вас, выслушайте меня, мистер Даймонд. Светлый окрас был только с левой стороны. И это не седина. Приглядевшись, я увидела, что шерсть покрыта маленькими белыми точками. Это брызги краски из аэрозольного баллончика.

Даймонд замолчал. Его раздражала вся эта никчемная, как ему казалось, болтовня, и теперь ему было трудно перестроиться.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Я соскребла немного краски ногтем.

— Джули, когда Руперт пришел на вечеринку, с ним не было собаки.

— Об этом я и говорю. Понимаете, что это значит? Очевидно, собаку обрызгали аэрозолем в то же время, что и берет.

Его мысли уже неслись вперед:

— Согласен. А отсюда следует, что мы не знаем, когда краска появилась на берете.

— Именно так. До сих пор мы думали, что она попала на берет вместе с надписью на витрине галереи. Но теперь мы в этом не уверены.

Он помолчал, обдумывая, к чему все это ведет. Важная улика, связывавшая Руперта с надписью, оказалась под сомнением. Краску могли нанести где угодно, и собака тоже получила свою порцию. Может быть, Руперт тренировался дома, пробуя баллончик?

Даймонд заметил:

— У вас было время все это обдумать, Джули. Есть какие-нибудь идеи?

— Даже не представляю… — заговорила она, потом остановилась и начала снова: — Думаю, у нас есть способ выяснить, не было ли краски на берете Руперта еще до того, как он пришел на выставку. Кажется, он появился там с парой знакомых, которых встретил в «Голове сарацина».

— Верно, и они могли заметить… Как там их звали? Ширли-Энн говорила.

— Волк. Они из Брэдфорда-на-Эйвоне.

— Я пошлю к ним человека. Вы уже закончили с Бертом?

— Даже не начинала. Решила сразу позвонить вам.

— И правильно сделали, Джули. — Прежде чем повесить трубку, он добавил: — Простите, если я говорил слишком резко. Я думал, вы хотите посоветоваться насчет этого чертова пса. Кстати, как там Марлоу?

— Он не чертов пес, мистер Даймонд. Он очень хороший. Я надеюсь, что Роджер его примет.

— Ваш муж?

— Нет, Роджер — другой мой пес. Он немного непредсказуем.

— Хм, Марлоу тоже.

Детектив позвонил на Манверс-стрит и распорядился отправить машину в Брэдфорд-на-Эйвоне. Положив трубку, отрешенным взглядом обвел роскошный холл с огромным камином и картинами на стенах: эпизод с краской заставил его так глубоко задуматься, что он не сразу вспомнил, как здесь очутился.

Кайта Халлиуэлла он нашел вместе с мисс Чилмарк в гостевой комнате с видом на лужайку для крокета. Бедная женщина была так смущена и подавлена всем происходящим, что буквально оцепенела в своем кресле; она даже не подняла голову, когда он вошел. Ее внешность сильно изменилась, хотя Даймонд не сразу смог понять, в чем дело. Наконец он догадался, что на ней просто не было макияжа. Оранжевая помада, крем-пудра и изумрудные тени для глаз делали из нее совсем другую женщину. Как ни странно, из двух ее воплощений ему больше нравилось то, которое он видел теперь: более бледное и уязвимое.

На кофейном столике перед мисс Чилмарк стояла тарелка с канапе и полупустой бокал, вероятно, с виски. Он заметил и второй бокал, блестевший на полу под свисавшей с кресла бахромой. Халлиуэлл объяснил:

— Я заказал спиртное, чтобы ее немного успокоить, сэр. Скотч обычно неплохо помогает.

— Тебе тоже?

Халлиуэлл криво усмехнулся.

Даймонд повернулся к пожилой даме:

— Ваше исчезновение заставило нас здорово поволноваться, мисс Чилмарк.

Она не ответила.

— Давно вы здесь?

Халлиуэлл подсказал:

— Со вчерашнего вечера, сэр.

— Помалкивай, Кайт. Я говорю с мисс Чилмарк. Вы меня помните, мэм? Я навещал вас в Парагоне. Хорошее место, прекрасный дом. Странно, что вы уехали. — Он опустился в кресло напротив. Здешняя мебель отлично подходила для его комплекции. Обычно он чувствовал себя в креслах как ломовая лошадь, зажатая между двух оглоблей. — Я за вас беспокоился. Двое «Ищеек» уже мертвы. Вы слышали о Руперте Дарби?

Она кивнула, не поднимая глаз.

— На канале «Ти-Ви-уэст», верно? — добавил он, кивнув на стоявший в углу телевизор. — Они сняли, как я стою на мосту через канал, где все это случилось. Сидней-Гарденс. Вы знаете это место? Ну конечно знаете.

Снова кивок.

— Насколько мне известно, вы не питали особой симпатии к Руперту Дарби, — заметил Даймонд. — Он не был в числе ваших друзей, не так ли?

На этот раз она подняла голову, однако ее широкое бесцветное лицо осталось совершенно неподвижным.

— Ну конечно, он не был вашим другом. Поэтому давайте обойдемся без церемоний, мэм. Для вас это скорее избавление, не так ли? Он превращал вашу жизнь в ад.

Наконец она разжала губы:

— Не надо отвечать вместо меня, суперинтендант.

— Поскольку вы сами ничего не отвечаете, мэм, мне приходится говорить за нас обоих. Я сказал, что мистер Дарби превращал вашу жизнь в ад. Вы с этим согласны?

Она настороженно посмотрела на него:

— Что вы имеете в виду?

Он ответил более мягким тоном:

— Я просто пытаюсь завязать разговор. Нам есть о чем поговорить, не так ли?

Мисс Чилмарк слегка шевельнулась в кресле, нервно потерла руки и вздохнула.

Во время допроса Даймонд обычно старался держать нейтралитет. Трудно было ожидать, чтобы эта немолодая дама, склонная к истерическим припадкам, могла пробудить в нем симпатию, но, как ни странно, именно это и произошло. Мисс Чилмарк вела очень скучную жизнь и имела узкий кругозор, где главное место занимали снобизм и статус в обществе. Но теперь все, на чем держалось ее существование, пошло прахом. Она сидела перед ним униженная и пристыженная, полностью во власти полиции. У нее не было никаких шансов вернуть прежнее уважение к себе.

В начале разговора ее глаза оставались полузакрытыми, словно это делало беседу менее болезненной.

— Простите, я очень плохо себя чувствую. Не знаю, что вам сказать об этом человеке — о Руперте Дарби. С тех пор, как я узнала о его смерти, я стараюсь его понять, может быть, даже простить. Все эти скандальные истории во время встреч клуба настроили меня против него. Мне казалось, что он преследует меня специально. Но теперь, когда…

— Когда его не стало?

— Да… я уже не так уверена. Возможно, инцидент с собакой — это следствие небрежности.