Сердце Люси забилось с удвоенной силой. Она догадывалась, кто о ней спрашивал. Конечно, можно попытаться удрать из клуба, но вопрос заключался в том, далеко ли удастся уйти? Почти наверняка в клубе находятся его люди, и ее перехватят еще до лифта. Так что выбора нет. Придется встретиться с этим человеком. Но необходимо вести с ним себя так, чтобы потом ничто не помешало выехать из страны.

Она собрала вещи и без большого желания двинулась за Линдой.

Чан сидел в одной из комнат для особо важных персон в задней части клуба. Он безмерно устал после выматывающей деловой поездки на холодный север, куда его отправил Лун. Конечно, он мог отказаться, но не стоило раньше времени лезть на рожон и испытывать терпение тестя. Пока он, Чан, остается в подчиненном положении, ему необходимо выполнять все распоряжения Луна. В противном случае последний может здорово осложнить жизнь.

— Ах, Люси! Рад видеть тебя. Присаживайся…

Он жестом показал, чтобы села поближе. Ка-Мей, наоборот, хотелось находиться как можно дальше от него. Но Чан, подвинув к себе стул, похлопал по его сиденью, и девушке ничего не оставалось, как опуститься на него.

— Я уже собирался уходить, когда Линда сообщила сенсационную новость о твоем намечающемся замужестве. Как хорошо, что я приехал в клуб тогда, когда здесь оказалась ты!

Люси напряженно улыбнулась сжатыми в нитку губами. Линда, поняв, что намечается серьезный разговор, поторопилась откланяться, сославшись на то, что «хозяйки» ждут ее указаний.

Как только они остались в одиночестве, Чан откинулся на спинку стула и некоторое время пристально смотрел на собеседницу. В его больших темных глазах плескался гнев.

— Интересно, как долго мне предстояло ждать твоего рассказа о смерти Ка-Лей? Или я должен узнавать обо всем у мама-сан Линды?

Люси зябко повела плечами и огляделась. В эту минуту комната показалась ей некомфортно маленькой и тесной.

— Что, нечего сказать? А между тем предполагалось, что ты будешь заботиться о ней. Разве ты не за это получала от меня деньги?

Девушка устремила глаза в сторону двери. Более всего на свете ей сейчас хотелось удрать.

— Мы заключили сделку, не правда ли? И от тебя требовалось только одно: присматривать за моей новой наложницей. Если разобраться, тебе и делать-то ничего особенного не надо было — просто сидеть дома и ухаживать за Ка-Лей. Выяснилось, однако, что я требовал от тебя слишком много, да, Люси? Ты не смогла побороть искушение выйти из дома, чтобы заработать несколько лишних долларов, так?

Жестокий кредитор наклонился и одарил ее жестким прокурорским взглядом. Она замерла, готовясь к худшему. Ему ничего не стоило убить ее, и Ка-Мей знала об этом. Но того, чего девушка боялась, не произошло. Когда новообращенная уже начала готовиться к смерти, Чан неожиданно проявил снисхождение.

— Известие о смерти Ка-Лей произвело на меня тяжелое впечатление. Она была такая молодая и красивая… Я уже начал подумывать, что нас с ней, возможно, ждет счастливая совместная жизнь. И вот случилось это… — Финансист триады вздохнул, налил себе виски и откинулся на спинку стула, отдалившись, таким образом, от Люси, чему она несказанно обрадовалась. Потом повернулся к ней и с улыбкой произнес: — А теперь и ты собираешься нас покинуть, не так ли? — Его лицо осунулось от усталости, и улыбка, казалось, давалась ему с трудом.

— Да, я хочу уехать в Америку.

— В Америку? Что и говорить, Люси, у тебя губа не дура! — Он протянул руку и наградил ее поощрительным хлопком по бедру. — Хорошо все-таки, что ты оказалась сегодня в клубе. Мы сможем обменяться новостями. Надеюсь, тебе интересно, как поживает твоя сестра Джорджина?

— Джорджина? — Хотя Люси держалась настороже и старалась себя контролировать, ей не удалось изгнать из голоса панические нотки. Она не могла взять в толк, какую игру затеял Чан, и оставалось только гадать, какой прибыток он надеялся получить, упомянув о Джорджине.

— И как у нее дела? — едва слышно осведомилась Люси.

— Очень хорошо. Особенно если принять во внимание, через что ей пришлось пройти и что с ней случилось. Неприятно, согласись, осознавать, что тебя предали члены семьи. Вернее сказать, продали.

Ка-Мей покраснела как рак, а сердце пропустило удар.

— У меня не было выбора, помните? А когда на человека оказывают давление, он может совершить ошибку.

Чан рассмеялся.

— Правда? А вот мне ситуация видится совершенно по-другому. Тебе всегда было из чего выбирать. — Он вытянул руки, перевернул вверх ладонями, словно для того, чтобы взвесить разные варианты, и, говоря, попеременно выдвигал вперед то одну, то другую. — Ты могла играть, а могла воздержаться от игры. Могла продать сестер, а могла и не продавать их. Смотри, какой богатый выбор!

Слушая, Люси с трудом подавляла инстинктивное желание бежать со всех ног.

— Надеюсь, Джорджина простит меня, когда я объясню ей все обстоятельства дела.

— Я бы на твоем месте не стал на это полагаться. Кроме того, ты не сможешь ничего ей объяснить, потому что больше никогда ее не увидишь. Из нас двоих я по крайней мере придерживаюсь условий сделки. Сейчас Джорджина в болезни и печали, у нее нет ни одного близкого человека на всем белом свете, а очень скоро она и для меня потеряет всякую ценность. Но ты ведь хотела именно этого — избавиться от сестры, не так ли, Люси? И продала ее мне, помнишь?

Ка-Мей подумала, насколько Чан отвратителен в эту минуту, когда, развалившись на стуле, выдвигает против нее все эти обвинения и наслаждается триумфом. Потом подумала о Фрэнке — о том, в частности, какой американец добрый и щедрый. Скоро она станет его женой. И будет не хуже, а то и лучше многих других жен. Еще немного, и Чан не сможет никак влиять на ее судьбу. Пусть хоть повесится тогда от злости. Туда ему и дорога.

Между тем китаец продолжал говорить:

— Похоже, за какой-то месяц ты умудрилась потерять все свое маленькое семейство. Это впечатляет. — Он наклонился вперед и положил руку на ее бедро.

Люси резким движением руки сбросила его ладонь.

— Не я причина смерти Ка-Лей! — Ка-Мей настолько разозлилась, что опасно приблизилась к той черте, за которой уже не думают о возможных последствиях собственного безрассудства.

Чан усмехнулся и продолжил:

— А ты припомни, почему продала мне Джорджину? Потому что ревновала ее к сестре. Ка-Лей любила ее больше тебя. Твоя мама-сан просветила меня на этот счет. — Он отодвинулся от Люси, чтобы полюбоваться произведенным эффектом. — Совершенно очевидно, что с исчезновением Джорджины у Ка-Лей не осталось ни одного близкого человека, ради которого ей стоило бы жить. Иными словами, тебя ей для этого не хватило. Впрочем, тебя не хватило даже на то, чтобы обеспечить за ней должный уход. Так что ты и только ты ответственна за смерть сестры.