— Не только я. — Люси очень старалась сдержать гнев, но не смогла. Слова хлынули словно из фонтана. — Вы могли бы сделать свое дело с ней мягче. Но вы причинили ей боль, обидели ее. В ту ночь, когда вы купили Ка-Лей, она потеряла не только девственность, но и способность улыбаться. После этого весь мир для нее померк. Все горе и несчастье исходит от вас — я уверена в этом.

Чан рассмеялся. Люси поднялась с места, чтобы уйти.

— Вы заставили меня сделать все это. — Она расправила плечи и посмотрела мучителю в глаза. — Однако я засиделась с вами, а между тем мне давно уже пора уходить. — Ка-Мей оправила юбку. — Итак, прощайте, мистер Чан.

— Для нашей организации слово «прощайте» не существует. А мои с тобой дела еще не закончены. Возможно, я позволю тебе покинуть Гонконг. Возможно… Но ты должна помнить, что этот мир значительно меньше, нежели тебе кажется. И не важно, куда ты направляешься. Если мне захочется, я всегда смогу достать тебя. Так что мой тебе совет, Люси, — почаще оглядывайся. Да, чуть не забыл… Передай мои поздравления жениху. Скажи, что ему очень повезло с тобой. Впрочем, он, наверное, уже знает об этом, — ухмыльнулся Чан.

Уайт откинулся на спинку стула и наградил вошедшего Мэнна широкой довольной улыбкой.

— Хорошая работа! Ты все сделал наилучшим образом! Наконец-то мы схватили этих кошмарных убийц. — Суперинтендант находился в приподнятом настроении в связи с успешным завершением операции. При всем том от его взора не ускользнуло, что полицейский хмурится. — Что-нибудь не так?

— Я не убежден, что это целиком их рук дело. Поэтому буду чувствовать себя более уверенно, когда получу сведения из лаборатории. Мне нужно совершенно точно знать, что обнаружено на квартире братьев.

— Не понимаю, как можно сомневаться в их причастности? Они отлично вписываются в схему. Один — настоящий мясник по профессии, второй — водитель такси и приятель всех пропавших девиц. Чего тебе не хватает? Я сию минуту отправлю дежурное подразделение на место работы Ман-По. Все фермы, к которым он имел отношение, уже закрыты и транспортировка животных прекращена.

— Я знаю, что они играли в этом деле важную роль. Но не уверен, что Фоны работали одни. Кое-что тут не стыкуется.

— Что, к примеру?

— В комнате не найдено ни одного орудия пытки. Насколько я понимаю, там вообще ничего не найдено, кроме матрасов, банок с препаратами и фотографий. Между тем, если девушек держали в этой комнате долгое время и там же пытали и убивали, то должны обнаружиться многочисленные свидетельства этого. Принадлежавший братьям хирургический кабинет — это всего лишь перевалочный пункт.

— Вот дьявольщина! — Суперинтендант ожесточенно потер обеими руками лысину. — Ладно, будем иметь это в виду. Возможно, орудия пыток спрятаны в сельской местности. Вдруг их вторая точка находится на одной из ферм?

— Все может быть. Но пока мы ничего на фермах не нашли, хотя и разослали по округе с этой целью наших людей.

— А из Макса удалось что-нибудь вытянуть?

— Он кого-то или чего-то боится. Причем гораздо больше, чем нас. Попробую переломить это его настроение.

В дверь постучали, после чего вошел Энджи.

— В квартире братьев обнаружены следы человеческой крови. Но их явно недостаточно, чтобы мы с уверенностью могли сказать, что женщин убивали и расчленяли именно в хирургической. И еще одно. На Новых территориях зафиксирована непривычная для этих мест деятельность. Кто-то активно скупает земли за Шенцзеном… при посредстве подставной компании.

Мэнн вышел из офиса суперинтенданта и пошел по коридору. За ним увязался Креветка, который, казалось, только и ждал, когда детектив окажется в одиночестве.

— Босс… — Креветка протянул ему две коробочки с видеодисками. — Я достал эти фильмы в лавке на Натан-роуд. Продавщица сказала, что это самые крутые садистские картины. Она очень нервничала, когда предлагала их, но жадность, как видно, взяла свое. Ничего удивительного: она содрала с меня за эти фильмы пять тысяч гонконгских долларов.

— Ты уже успел просмотреть их? Есть там кто-нибудь из наших подопечных?

— Я решил пока не смотреть и подождать вас. На всякий случай.

— На тот случай, если в одном из них фигурирует Хелен? Ты это имел в виду, не так ли?

В офисе перед дисплеем «лэптопа» сгрудились трое мужчин.

— Это точно не Хелен, — буркнул Мэнн. — Трудно, однако, сказать, имеет ли несчастная из фильма отношение к женщинам из нашего списка. Хотя снято хорошо, даже, я бы сказал, с размахом. И интерьеры богатые. Короче говоря, сделано на высоком профессиональном уровне. Могу вас заверить, что такие картины стоят больших денег.

На дисплее красивая блондинка слегка за двадцать в кружевном гарнитуре возлежала в вызывающей позе, присущей основательно выпившему человеку, на широкой кровати, застеленной пурпурным шелковым покрывалом. Ее поил шампанским из высокого бокала человек, лицо которого было затемнено, но тело демонстрировалось во всех подробностях.

— Парень, вливающий ей в горло шампанское, принадлежит к европейской расе, — заметил Энджи.

— Никаких сомнений. Большой висящий живот, тощие ноги… похоже, ему под шестьдесят, — откликнулся Мэнн.

— А какой у него акцент? — спросил Энджи.

— Действительно, он что-то говорит. Что именно, я не разбираю, но его акцент кажется мне знакомым. Склоняюсь к мысли, что это — русский, — поджал губы инспектор.

Прошло еще несколько минут. За это время мужчина раздел девушку и связал ей руки. Девушка при этом пьяно взвизгивала и никакого сопротивления не оказывала. Потом незнакомец поднял ее с постели и поставил на колени. Она продолжала хихикать, пока европеец продевал ее руки в свешивавшуюся с потолка петлю. Первая камера брала крупным планом лицо жертвы, когда она оглядывалась в поисках партнера. В следующее мгновение вторая камера продемонстрировала ее обнаженную спину, а чуть позже — мужчину, который снова появился в кадре.

— Нажми на паузу, Креветка… Взгляните на его правую ногу. В частности, на уродующие ее глубокие старые шрамы. Такие бывают, когда плоть рассечена до костей. Давай дальше, Креветка…

Незнакомец потянулся за каким-то предметом, находившимся вне поля зрения камеры. Впрочем, очень скоро выяснилось, что это не что иное, как кнут. Делая с каждым ударом широкий замах, он стал с силой полосовать им девушку…

Жертва вздрагивала всем телом от каждого удара, елозя от боли по пурпурному шелковому покрывалу. Не прошло и трех минут, как ее торс покрылся кровавыми рубцами. Наконец европеец перестал ее хлестать и тяжело опустился на постель, едва переводя дух от усталости. Когда он хватал ртом воздух, его цыплячья грудь ходила ходуном. Тело девушки продолжало содрогаться от нервных спазмов и боли. Некоторое время ничего не было слышно, кроме стонов жертвы и натужного хриплого дыхания незнакомца. Потом истязуемая срывающимся голосом произнесла: