Роман разлепил глаза. У койки сидела Саша Кроль и читала любовный роман — судя по страстным объятиям на обложке, там-то все должно было закончиться счастливо.

— Он — суровый шотландский горец, а она — невинная юная дева, дочь обнищавшего англичанина? — облизав сухие губы, поинтересовался Березин.

Саша вскинула голову и заулыбалась.

— Почти угадали. Она из сурового шотландского клана, а он — обнищавший, но благородный англичанин.

— Что в мире творится! — искренне посочувствовал Роман героям покетбука. — Все вверх тормашками!

— И не говорите! — поддакнула Саша, встала и неизвестно зачем подоткнула Березину одеяло. Потом снова села. — Пока вы думаете, как бы повежливее спросить, зачем меня сюда занесло, я сама расскажу.

— Ну, рассказывайте, — усмехнулся Роман.

— Даша приедет чуть попозже, а я пока решила поговорить с вами, в офисе меня еще не ждут. — И правда, десяти еще нет. — Я хотела попросить вас, чтобы вы не давили на Дашу.

— И не думал.

— Я в вас верю. Но все же, для нее этот такое потрясение — снова потерять Ники. — Александра тряхнула кудряшками. — Она даже на собственную тень оглядывается, не подстраивает ли ей та какую-нибудь подлость. Я могла ожидать от Инессы какой-нибудь пакости. Но свинство подобного рода превзошло все мои ожидания.

— А вас саму беспокоит, что Даша вам тоже сейчас не доверяет? — напрямую спросил Роман.

— Да, — не стала увиливать Саша. — Мы с вами в одной лодке. С вами и со всем остальным миром. Знаете, что сказала мне Дарья вчера вечером? Что незадолго до смерти Ники мама сделала ей предсказание про странный сон и страшную ложь, и сон-то она увидела, а вот куда приложить страшную ложь, так и не знала. Сбылось. Странно.

— Да, я наслышан о Софье Станиславовне и ее предсказаниях, — нейтрально заметил Роман.

— Поэтому и странно, — подвела итог Александра.

— А почему вы решили говорить об этом именно со мной?

— Потому что вы знаете про нее почти все и на самом деле не знаете ничего. Но я не буду вам рассказывать, не в моих интересах сдавать подругу с потрохами мужчине, пусть даже и такому привлекательному. — Улыбка ее походила скорее на милый оскал маленькой хищницы. Березин вспомнил Снежную Королеву и вздохнул. Ах, эти женщины, веревки из него вьют. И вовсе необязательно делать для этого комплименты.

— Я буду чрезвычайно деликатен, — заверил он госпожу Кроль.

— Вот и славно. Не обижайте ее.

— И в мыслях не было.

Друзья сделали с Дашей самое драгоценное, что могли сделать, — оставили в покое.

Следователь Малиненко ее тоже пока не дергал, на работе можно было взять несколько дней отпуска, благо Александра справлялась сама. Всю среду Дарья провалялась на диване, читая книжки и попеременно щелкая пультом то от телевизора, то от музыкального центра. Даже к Березину не поехала. Совестно было, конечно, но выходить из дому не хотелось, разве что выгулять Хуфа, который переживал очередную серию бурного романа с таксой Метаксой. Во все остальное время страшное китайское чудовище носилось по дому, видимо, вдохновленное подвигами на ниве любви.

— Страшное ты существо, Хуф, — задумчиво сообщила Дарья собаке.

Полину Геннадьевну Даша отпустила, заверив, что прекрасно справится сама. Домоправительница ни слова не сказала по поводу лежащих на балконе вещей Ники — видимо, решила, что так надо. Она тоже не задавала никаких вопросов Даше, не интересовалась самочувствием и не осуждала злодеев; не иначе как Сашка постаралась, ее предупредила. И маман не звонила. В квартире царила блаженная тишина.

К вечеру Даша не выдержала и позвонила Роману, они мило проболтали часа полтора, после чего Березину пригрозили вообще убрать телефон из палаты. Пообещав завтра непременно появиться, Даша положила трубку. Она была очень благодарна Роману за то, что он дал ей возможность прийти в себя, не ставя в неловкое положение и не требуя немедленно сдать сочинение на тему «Что я чувствую к г-ну Березину на этой неделе».

Часов в одиннадцать, включив радио, Даша залезла в ванну. Пора, наконец, собраться с силами и все обдумать, понять, во что же теперь превратится ее жизнь. Это нужно сделать до того, как она столкнется с Инессой в процессе следствия, и до встречи с Романом — точно. Жестоко заставлять его ждать слишком долго. Возможно, завтра она и не даст ему окончательного ответа, но промежуточный точно должна.

Начать, наверное, нужно с самого страшного.

Ники.

Даша глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь, которая трясла ее, несмотря на горячую воду. Итак, Николай Ларский, ее теперь окончательно покойный муж. Человек, с которым она познакомилась, будучи студенткой, за которого с радостью вышла замуж, прожила с ним семь лет счастливого, как ей казалось, брака, и искренне оплакивала, когда он погиб. Человек, которого она любила — совсем не так, как Березина. Роман — это огонь, а Ники был землей, устойчивой, надежной. Естественно, Даша растерялась, когда земля исчезла из-под ног. И вот выясняется, что все зря, и все это время Николай любил другую женщину — Инессу.

Он говорил, что задерживается на работе, а сам ехал к ней. Он дарил ей те же стихи, что и Даше — вот они у Несси, видимо, откуда. Возможно, он лгал и ей, кто знает. Возможно, Николай Ларский вообще никого не любил, а Инесса его просто гипнотизировала, как кобра. За ней это водилось, мужики ходили одурманенные, словно на веревочке…

«Ведь ты не такая, какой ты приходишь ко мне…»

А может быть, это была та самая пылкая любовь, о которой написано столько великих книг. Только зачем Николаю была Даша? Ведь он все равно возвращался домой, обнимал жену, говорил ей ласковые слова, занимался с ней любовью. Или ему просто нравилось такое положение вещей: дома — добрая красивая жена, вне дома — пылкая любовница. Может быть, Ники просто был тряпкой и не мог никому отказать?

— Ненавижу тебя, — произнесла Даша вслух и поняла: неправда, не ненавидит. Скорее, это чувство гадливости, будто перед ней поставили тарелку с мокрицами и дали ложку. Брр!

Хорошо, что Николая больше нет. Несколько месяцев назад эта мысль показалась бы настолько дикой, что Даша усомнилась бы в собственном душевном здоровье. Но теперь… Может быть, это неправильная мысль, и если Бог есть, он должен ее за такое наказать, но Дарья не могла думать иначе. Не могла, и все. Если бы Ники не погиб, а сидел бы сейчас за решеткой, как и Инесса, это было бы гораздо хуже: пришлось бы смотреть еще и в его глаза. И хуже нет, что нужно было бы еще проходить через суд с бывшим супругом, решать правовые вопросы, связанные с разводом — ведь по документам Ники один раз уже скончался. Нет. Все правильно. Может быть, Даша злая или жестокая, может быть, так нельзя думать и чувствовать — но от этого никуда не денешься, и за эти мысли она тоже готова платить, а отказываться от них не собирается.