перехватил её взгляд и провёл пальцем по дисплею лежащего на столе телефона. Монитор на стене вспыхнул, и на нём беззвучно замелькали стремительно сменяющие друг друга картинки: полуразрушенные здания с провалившимися крышами, превратившиеся в груды развалин бетонные заборы, груды кирпича и штукатурки, рассыпанные по пустынным улицам, зияющие провалы выбитых окон в покрытых трещинами стенах домов…

– У меня до сих пор не укладывается в голове, что всё это – результат чьего-то осознанного решения, – сказала Пуля, поджимая губы.

– В жизни бывает и не такое, – Алекс покачал головой. – Человеческие решения вообще зачастую гораздо менее осознанны, чем нам того хотелось бы… Не думаю, что тот человек знал, на что идёт. Скорее всего, просто думал, что получит силу. Так обычно всегда и происходит…

– …ну зачем?! – не выдержала Верена, отворачиваясь от экрана. – Зачем тули-па всё это делают?

– Я ведь уже говорила тебе, Верочка, – Пуля сняла висящее на ручке духовки кухонное полотенце и начала вытирать мокрые руки. – Настоящая сила к ним придёт только тогда, когда всё, что они творят, люди начнут принимать как должное. Вот в этом и цель.

– Чтобы человечество погибло?

– Человечество не погибнет… – невесело сказал Алекс, покачав головой. – Пойдёмте-ка в комнату, девушки. Хочется мне прилечь…

Верена прошла вслед за ними по полутёмному, едва заметно пахнущему мастикой коридору в открытую дверь спальни. Здесь было прохладно; полузакрытые, тяжёлые, словно театральный занавес, свисающие до пола тёмно-вишневые шторы на высоких карнизах почти не пропускали в комнату солнечные лучи. На потолке, углы которого были украшены затейливой узорной гипсовой лепкой, горела хрустальная люстра; комната была залита бледно-жёлтым электрическим светом, словно невкусным пресным чаем. Рыжеватые глянцевые обои с неопределённым геометрическим узором казались в этом свете тусклыми и какими-то выцветшими.

– Человечество не погибнет, девочка моя, – повторил Алекс, опускаясь на застеленный клетчатой простыней широкий плюшевый диван и откидывая голову на подушку. – Всё будет сложнее… сложнее и одновременно проще. Человечество просто сделается совсем иным… совсем не тем, какое ты знаешь сейчас, – договорил он, обессиленно прикрывая глаза. – Всё начнётся потихоньку… Сначала одних людей будут массово убивать, а другие начнут сочинять про это весёленькие карикатуры… вон ты же видела только что в новостях, что та ваша газетка нарисовала у себя после взрыва в Новой Африке?

Алекс вдруг надрывно закашлялся, прикрывая рот рукой, глянул на свою ладонь и начал старательно вытирать её оторванным от стоящего на журнальном столике рядом с диваном мотка бумажным полотенцем. Верена заметила, что на толстой белой бумаге осталось несколько размазанных красных пятен, и невольно прикусила губу.

– Потом бои на выживание и травля беззащитных повсеместно превратятся в весёлое развлечение, в шоу для зевак, – продолжил Алекс. – И однажды людей окончательно поделят на элиту и бесправных, вернут в обиход человеческие зоопарки и массовые публичные казни, потом и вовсе объявят их объектом высокого искусства… А когда-нибудь тули-па научат людей управлять нерождёнными… превращать живых – в живые предметы… или в неживые предметы… а слабых – в скопища живых батареек, которыми станут питаться те, кто сильнее их… Я так хорошо помню, как всё это происходило на Погибшей Планете, – в голосе мужчины послышалась горечь. – Эти и многие другие, гораздо более страшные вещи. Помню тот бесконечный и бессмысленный путь в пропасть… Мы сопротивлялись до самого конца, но мы же ведь проиграли тогда, понимаешь, Верена? Са-Пи оказался сильнее всех нас. И поэтому сейчас нам ни в коем случае нельзя допустить подобного опять.

Последовала пауза, нарушаемая только частым тиканием стенных часов с серебристыми стрелками. Верена подошла к высокому двойному окну в деревянной раме с покрытыми потрескавшейся белой краской откосами, отдёрнула штору и стала смотреть на улицу. Из приоткрытой форточки тянуло духотой начинающегося городского лета. Внизу, по узкой улице вдоль арочной галереи старого рынка медленно прополз блестящий, как никелированный бочонок, рекламный беспилотник с прикреплённым к крыше трёхмерным монитором, изображающим огромную крутящуюся пиццу. Со стороны стоящего на углу выкрашенного бледно-розовой краской собора доносился переливчатый колокольный звон, разбавляемый хриплыми криками неутомимых чаек с Невы. Одна из них подлетела совсем близко к окну, села на широкий металлический наличник за стеклом и стала внимательно разглядывать Верену маленькими блестящими глазами, постукивая клювом об оконное стекло.

– Жизнь продолжается, – раздался голос Алекса за ее спиной. – Нам надо пытаться искать других… Надо пытаться. Всегда может получиться так, что приобретший силу начнёт использовать её во благо, а не во вред…

– В этом мире далеко не так просто найти тех, у кого сила от бога, Алексей, – пробормотала Пуля.

– Враг един, а сила не имеет знака, – хмуро отозвался Алекс. – Я не хочу снова начинать с тобой этот спор, но это же ведь…

– …голая физика и ничего более? – насмешливо спросила Пуля.

– Ну да, голая физика. Воля тули-па управляется человеческой волей, а не наоборот. Так что значение имеет вовсе не то, откуда у человека появились силы, а только то, как человек решит ими распорядиться. То же самое можно сказать и вообще про жизнь, впрочем… – договорил Алекс, не открывая глаз. – Люди почему-то гораздо больше любят спорить о том, откуда именно взялась их жизнь, чем хоть один раз задуматься, как именно они этой жизнью распоряжаются. А ведь все мы по сути – не более чем персонажи нами же сочиняемых историй…

Верена провела пальцами по выкрашенной местами пожелтевшей белой краской холодной чугунной батарее под окном, вздохнула и вытащила из кармана телефон.

У неё больше не было никаких сил всё это слушать. И думать обо всём этом тоже. В конце концов, так ведь рехнуться можно. Нужно же иногда… устраивать себе какие-то передышки, что ли. Покуда жизнь ей ещё это позволяет. И пытаться хотя бы время от времени пожить простой человеческой жизнью. Жизнью, в которой нет всех этих ту-ли-па с их планами по превращению человечества в стаю голодных до крови маньяков, а существуют, например, нормальные, симпатичные парни, рядом с которыми приятно находиться, и можно просто побыть обыкновенной девушкой… а не рассуждать снова и снова обо всей этой чертовщине…

Девушка хлопнула пальцем по иконке «филинг-фри». Интересно, сколько там у них сейчас времени?

Вроде бы должно быть ещё не очень поздно…

* * *

«Ку-ку. Как там поживает наш американский мыслитель? Ты, наверное, уже дома?»

– …м-м-мать!! – непроизвольно выпущенные когти со скрипом оставили глубокие полосы на кирпичной стене рядом с тёмным оконным проёмом. Кейр с шипением выпустил воздух сквозь плотно сжатые зубы и снова тупо уставился на светящийся экран.

Он так упорно старался – и у него,