сшиб вниз тяжёлый четырёхконечный крест на угловом церковном шпиле и полетел Алексу под колени.

Тот мгновенно отскочил в сторону, уворачиваясь от удара. Было слышно, как стоящая посреди улицы химера мощными ударами похожих на лопаты лап один за другим валит на землю, рассыпая вокруг себя искры, столбы электропередач; в воздух тучами поднималась пыль.

– Твари… Что вам сделали все эти люди, которых вы так стремитесь уничтожить?

Пара выпущенных из когтистой лапы Тео полупрозрачных, словно осколки хрустальных кристаллов, длинных клинков взвилась в воздух, целя ему в шею. Алекс отшагнул в сторону, разрывая дистанцию, и его рука тут же скользнула вперёд, не давая тому окончить замах; со столкнувшихся лезвий на каменные плиты крыши сверкающим каскадом посыпались искры.

Птицеголовый снова приотрыл серебристый клюв:

– Как сказал однажды классик, эта земля полна лишними, Хаук…

– Да пошёл ты к дьяволу, Заратустра чёртов! – выкрикнул Алекс.

Его чёрный коготь-кинжал проехался по прозрачным изогнутым остриям, и Тео немедленно сноровисто перестроил атаку, вскидывая вновь поменявшие форму лезвия на уровень лба и нанося ими вертикальный удар сверху. Алекс присел, одновременно уворачиваясь от летящего справа огненного бича, тянущегося от выброшенной вперёд руки Вильфа и отработанным движением вновь сводя перед собой жилистые полузвериные ладони; изогнутые вытянутые жала, выпущенные из мощных лап обоих орлиноголовых, ярко замерцали и погасли, но он выиграл от силы пару секунд.

– Да ну, и это вс-сё, на что ты способен, Хаук? – разнёсся в воздухе свистящий голос Вильфа, и обе полуптичьи фигуры снова одновременно двинулись вперёд.

Эта пара явно действовала по давно отработанной схеме, пытаясь заставить его уйти в глухую оборону и оттянуть энергию, необходимую для нападения. Они били слаженно и необыкновенно быстро, словно единое существо, в доли секунды одну за другой меняя боевые стойки и перемежая молниеносные глубокие выпады синхронными энергетическими атаками. В любом поединке важнее всего заставить противника двигаться назад – Алекс прекрасно знал это, но всё равно шаг за шагом отступал всё ближе к краю покачивающейся крыши. Перед глазами у него рябило от мельтешащих в воздухе металлических отсветов, и одновременно удерживать в поле зрения оба находящихся в непрерывном движении, наступающих на него с разных сторон силуэта становилось всё трудней.

Четыре острых сверкающих пики полетели в Алекса, метя одновременно в грудь и в живот, но натолкнулись на глухую стену мгновенно возникшего вокруг получеловека-полулиса тонкого, словно огромный мыльный пузырь, дрожащего купола. В тот же момент алые глаза обоих птицеголовых полыхнули, и поверхность купола пошла трещинами, осыпаясь на землю мелкой, мгновенно тающей в воздухе ледяной крупой. Фигуры его противников одновременно поплыли в тумане стяжки, и Алекс отступил к увенчанной выкрашенным в ярко-алый цвет крестом высокой узорчатой арке, защищая спину и на полсекунды позже них принимая позу силы…

* * *

Пылающий, как зарево пожара, луч, бьющий из глаз изумрудного дракона с плетьми-хвостами, – Полине почему-то упорно казалось, что в человеческом воплощении дракон тоже был женщиной, – раскалённым лезвием полоснул белую сову по темени, с шипением оплавляя мелкие серебристые перья на её макушке. Пахнуло палёным. Сова нырнула к самой земле, задевая крыльями крыши разрушенных домов, а потом снова взлетела вверх и начала закладывать вираж за виражом, пытаясь сбить противницу с толку; на щиты у неё оставалось всё меньше сил, и единственной стратегией, чтобы хоть немного их сберечь, было постоянно оставаться в движении.

Полине никак не удавалось найти боевую позицию, из которой ей можно будет сконцентрироваться на нападении, – а между тем энергии у зелёного дракона, кажется, только прибавлялось. Сова не могла понять, как дракону удаётся с такой лёгкостью парировать любые, даже самые меткие её удары. Дракон как будто даже не отражал атак – казалось, каждый раз он гасит их очередным контрвыпадом, просто потому что мгновенно предугадывает действия противника.

«Она понимает наш код намерения», – изумлённо осознала вдруг Пуля. Код намерения, который ни-шуур используют в бою для связи между собой. Эмпатические волны. Но… Тули-па же неспособны к эмпатии. Как же это у неё получается…

«Удивлена, птичка? Я понимаю ещё очень много ваш-ших штучек, ни-шуур…»

На заострённых концах гигантских темно-зелёных кожистых крыльев внезапно сверкнули длинные огненно-золотые шипы, и в следующий момент похожее на саблю лезвие с силой ударило сову под левое крыло.

«Например, вот это…»

Лезвие прошло насквозь, не задев кость и почти не лишив крыло подвижности, и это было удивительной удачей – но туловище Полины прошибло ошеломляющей болью от шеи до самого хвоста. Она не позволила себе закричать – лишь резко выдохнула, судорожно распахивая клюв и пытаясь пустить через место контакта силовой разряд. Ощущение было такое, как будто тело с ног до головы окатили ледяной водой – а потом крыло дракона вдруг дёрнулось, обмякая, и тут же нелепо затрепыхалось в воздухе.

Дракон попытался косо спланировать вниз, и Полина, не теряя ни секунды, раскинула под ним густое, как пчелиный рой, распространяющее едкий металлический запах туманное облако, состоящее из миллионов бешено крутящихся игл, а сама нырнула следом, впиваясь когтями в вытянутую чешуйчатую морду. Дракон с рёвом вывернулся, неумолимо теряя высоту и выпуская из пасти длинную струю зеленоватого пламени, но Пуля в тот же момент отпрянула, и под брюхо дракону врезался искрящийся и мерцающий, как гигантская шаровая молния, плазменный заряд. Чудовище отбросило в сторону и потащило вниз, к земле. Сова метнулась было за ним следом, но в это время её сознание прикоснулось к находящемуся где-то совсем близко сознанию Алекса, и это чувство отразилось тревожной, колющей болью где-то у неё в подвздошье.

«АКЕРУ!!» – прозвучало вдруг в отдалении оглушительным громовым раскатом…

Глава 10

«Акер-р-р-ру-у-у…» – два сливающихся воедино нечеловеческих голоса отдались в ушах Алекса набатным звоном, словно эхо мощного взрыва. Две огромные птицы, стальная и медная, вспорхнули в высоту, взвиваясь над стрельчатыми ажурными башнями базилики. Четыре тяжёлых металлических крыла слитно ударили воздух; обе фигуры снова сделались нечёткими и размытыми в окутавшем их облаке ало-серебряного огненного марева и начали с пронзительным шипением вплавляться одна друг в другую, превращаясь в одного исполинского, распахивающего хищные кривые зубастые клювы двухголового монстра, длиннохвостого, покрытого жёстким ржаво-коричневым оперением.

Монстр камнем полетел вниз, широко раскидывая мерцающие железной окалиной блестящие крылья, и стремительно увеличивающийся в размерах силуэт рыжего полулиса тут же взметнулся ему навстречу, вонзая вытянувшиеся иглы чёрных когтей тому глубоко в чувствительные сочленения под этими крыльями. Стальная плоть зашипела под лапами Алекса; чудовище оглушительно взревело двумя глотками, и в тот же момент воздух вокруг задрожал, и лиса,