Роман поднял на него удивленный взгляд.

 — Да, что ты так смотришь? У меня один сын, Рома, и хоть ты не желаешь носить мою фамилию, быть моим сыном ты из-за этого не перестал.

 — Инга оттого и цеплялась за меня, — продолжил Роман несколько отрешенно, — поскольку вбила себе в голову, что я твой единственный наследник, и мечтала дожить до того времени, когда можно будет добраться до твоих денег.

 — Скажем, я частично ее в этом поддерживал, — несколько извиняющимся тоном проговорил Олешин и бросил беглый взгляд на Сашку, — отсюда и появились те фотографии, девочка, прости меня еще раз. Но коль он уже выбрал себе в жены эту лахудру, я думал, пусть живут, все-таки ребенок растет. Кто знал, что у тебя от него целый выводок…

 — Ты понимаешь теперь, Саша, — Роман заставил себя посмотреть Сашке в глаза,  — понимаешь, что я решил, когда ты показала мне тест? Мне конечно нет оправдания, но я…

 — Ты подумал, что я сплю с твоим отцом и решила подсунуть тебе его ребенка, то есть твоего… — она не смогла выговорить, ее передернуло. Это правда звучало довольно мерзко. К ее пальцам осторожно прикоснулись пальцы Романа.

 — В чем дело, почему ты решил, что это не твой ребенок, Рома? — строго взглянул на сына Олешин. — Что за бред? Насколько я понял, в твоем доме не осталось поверхностей, которые бы вы с этой девушкой не отполировали?

Сашка покраснела от такой прямолинейности, Яланский же и бровью не повел, зато пальцы продвинулись еще на сантиметр.

 — Потому что я… точнее, я был уверен, что у меня не может быть детей, — ровным голосом ответил Роман,  — Илья не мой сын, папа, Инга изменяла мне со своим тренером по фитнесу, я видел его, Илья вылитый он. Это выяснилось, когда Илюха заболел, у нас с Ингой первая группа, у него третья, все очень просто. И мы сделали тест. Я верю, что Дашка моя, но не знаю, как такое может быть.

Олешин сидел некоторое время прямой и неподвижный, словно отлитый из стали, затем осторожно положил обе руки на стол и уперся в поверхность.

 — Так. Илюха наш, это не обсуждается. А тепер скажи, сын, какой диагноз нарисовали тебе горе-врачи? Иммунологическая несовместимость, не так ли?

 — Откуда ты знаешь?  — Роман казался озадаченным.

 — А как ты думаешь, почему ты у меня один?  — вопросом на вопрос ответил Олешин.  — Почему ты никогда со мной об этом не говорил? Я-то думал, если есть Илья, значит у тебя нет таких проблем.

 — Может мне хоть кто-то объяснить, о чем речь?  — вырвалось у Сашки, она запоздало закусила губу и виновато глянула на обоих мужчин.

 — Изволь. Это не диагноз, скорее, особенность, которая, как правило, касается одной пары. В моем, и как теперь выяснется, в его, — Олешин кивнул на сына, — случае это касается большинства женщин, возможно даже всех. Другими словами, в нашем случае стоит подбирать женщин методом тыка.

 — В чем ты неплохо преуспел, — не удержался Роман.

 — Если бы я тогда знал, или был постарше, я не отпустил бы твою мать, Рома, — его отец заговорил вдруг исключительно серьезно, он даже привстал над столом, — и если ты упустишь Сашу, то…

 — То что?  — Роман тоже поднялся, сейчас они напоминали Сашке двух оскалившихся хищников.

 — Я заберу ее себе, дам ее детям свою фамилию, они будут Олешины, коль родной сын не захотел им быть.

Похоже, никого, включая Сашку, не удивляло, что ее мнения никто спросить и не подумал.

Пока отец и сын бодались взглядами, Сашка все больше и больше чувствовала себя лишней. Наконец, ей это совсем надоело, и она решилась напомнить о себе.

— Простите, что вмешиваюсь, но у меня вопрос, Станислав Викторович.

— Стас.

— Станислав. Вы предлагали мне должность финдиректора, можно узнать, это предложение еще в силе? Мне понравилась столица, и я хотела бы здесь пожить.

Мужчины с трудом расцепили взгляды и перевели их на Сашку, причем Олешин смотрел так, будто это не Сашка заговорила, а сахарница. Или солонка. Наконец он осознал, что звук все же исходит от нее и снова сел, Роман остался стоять, опираясь о стол. Вид у обоих был довольно устрашающий.

— Ты можешь жить где хочешь, девочка, можем отправить тебя в какую-нибуть теплую страну к морю, вопрос не в том, — нетерпеливо передернул плечами Олешин, — вопрос, с кем ты хочешь жить.

— С детьми, — помедлив, ответила Саша, на Романа она старалась не смотреть.

— Я не об этом, Саша!

— Не дави на нее, отец!

Они начали говорить оба, и оба замолчали. Но ненадолго.

— Послушайте меня, вы двое, — Олешин яростно потер лоб ладонью, — вам не кажется, что этот разговор слегка запоздал? Саша, у тебя от этого мужика трое детей, я ничего не путаю?

— Четверо, — хмуро поправил Роман. Олешин вскинул брови.

— Четвертый котенок, — тихонько объяснила Сашка, тот снова нетерпеливо дернул плечом.

— С этим не ко мне. Ты не ответила, Саша, детей трое, или зачем ты тогда забирала Илью? Адвокаты прописали в документах отказ Инги от родительских прав, если все не так, то пусть мальчик остается с ней, какая-никакая мать.

У Сашки, когда до нее дошел смысл сказанного, кровь отхлынула от щек, она прижала пальцы к губам и умоляюще прошептала, глядя на обоих мужчин:

— Пожалуйста, не забирайте у меня Светлячка, пожалуйста, Рома…

В глазах Романа заполыхал яростный огонь, Олешин буравил ее пронизывающим взором.

— В общем так, я поеду выгуляю мелюзгу, а вы договаривайтесь, как хотите. Ты, деточка, можешь поиздеваться над Ромкой, как тебе вздумается, можешь о него ноги хорошенько повытирать, хоть сейчас начинай. Но у детей должны быть и мать, и отец, — Олешин перевел буравящий взгляд на сына. — А ты что молчишь как истукан? Что я за тебя отдуваюсь?

— Я жду, когда ты слезешь с трибуны и дашь мне вставить хоть слово, — язвительно ответил Яланский.

 — Я так понимаю,  — медленно проговорила Сашка,  — вы не оставляете мне выбора?

— Выбор у тебя был, когда ты по второму кругу позволила себя втянуть в отношения с моим сыном, детка, о каком выборе ты говоришь сейчас?

— Но я так не хочу…  — прошептала Сашка и заморгала, чтобы не дать слезам свести весь разговор к сопливо-слезливой сцене, когда все бросятся ее утешать. Сейчас это было бы совершенно лишним.

Ее не покидало чувство, будто она угодила в логово к двум хищникам, и выбраться оттуда нет ни единого шанса. Ей казалось, что она видит, как во тьме светятся две пары желтых диких глаз с темными зрачками, даже дышать стало трудно. Она закрыла глаза.

 — Нет, так не пойдет, отец, лучше помолчи, — Роман придвинул стул почти вплотную и очень осторожно взял Сашу за обе руки. — Саша, Сашенька… Маленькая моя, я очень виноват перед тобой, но я люблю тебя, и мне никто кроме тебя не нужен. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Со мной или… — здесь его голос сорвался на хрип, и он поднес ее руки к губам, — если не сможешь простить, отпущу. Только разреши мне быть рядом и с тобой, и с ними. Я уже делал тебе предложение, надо еще десять сделаю. Не хочешь замуж, я просто удочерю Дашку и его тоже… Хочешь, живи здесь, это наша с отцом квартира, мы с Илюхой всегда останавливаемся, когда приезжаем к отцу, у Ильи здесь комната, теперь и у Дашки есть, и еще одна будет… Не знаешь, кто?