К Папочке подскочил было ватермейстер с дежурным взводом голозадых слуг, но тот махнул рукой и пространство очистилось. Мне нравилась его способность обогащать воздух кислородом.

— Вы не будете против?

Олива пожала плечами. Вид старческой висюльки ее не пугал. Людвиг погрузился в воду, и закрепился у борта, раскинув длинные жилистые руки. Вот это я понимаю — установление полезных связей. Скажи потом кому, что откисал в одном джакузи с владыкой цитадели, посоветуют разве что проверится на чесотку.

— Не поймите меня неправильно, сир, — сказал я, но вы разве не должны быть на «совете»?

— Вина! — крикнул Людвиг вместо честного ответа. — Алага! Три девятки! Много!

Я подумал, что сейчас ему притараканят целую бочку, но слуга, двигаясь как человек с полной тарелкой супа, принес серебряный футляр с двумя бутылками по ноль-семь.

— Я сам, — Люпан взялся за штопор и с характерным звуком высвободил винный дух. — Одна такая бутылка стоит как восход. Если бы восход был последним!

— Хрена, — поразился я. — Таким вином только мертвых оживлять.

— Именно! — рассмеялся Людвиг. — И оно способно на это! Вывести всех посторонних, немедленно!

Это Папаша заметил в конце концов, нашего связного. Того чуть ли не за локотки вынули из чаши, после чего бедняга проскользил до выхода и исчез.

Нам с Хо досталась одна бутылка на двоих, второй Людвиг занимался сам, механически отхлебывая прямо из горлышка. Красные дорожки бежали по сухощавому телу легкоатлета на пенсии и растворялись в воде. Я понял, что сегодня не смогу почерпнуть важных знаний о культурном распитии вин, а поэтому просто дождался очереди и выпил без тоста.

— Действительно вкусно, — сказала Хо, облизываясь. — Никогда не нравилась виноградная брага, но это — вкусное. Благодарим, сеньор Людвиг.

Папаша не ответил. Вид у него был отрешенный, скорее даже отсутствующий. Лицо, все еще мужественное и способное на боевой оскал, обескровило и как будто заблестело. Можно подумать Людвиг пил не вино, а формалин. Я уж забеспокоился, не хватил ли старика инсульт, но тут он сказал:

— Наслаждайтесь, милая Хо. По крайней мере запасами вина в собственной цитадели я еще могу распоряжаться.

— Неужели есть что-то неподвластное вам под крышей Лефранов? — обольстительно проворковала Хо.

О, Леди. Ну до чего скользкая оливка. Удивительный пример того, как жен-активистка может сохранять острый рассудок и пользоваться нежным мурлыканьем для того, чтоб жирные котяры теряли голову. Как она сказала однажды: «кулак — это хорошо, но зачастую мужика можно одолеть просто сказав, что никогда не видела таких офигенных мускулов». Что есть, то есть. Думаю, на это покупаются все парни без исключения, даже если видят в зеркале ожившую лапшу.

— Все остальное, — ответил Людвиг. — Я здесь как постоялец дорогого отеля. Если нужна котлетка или массаж коленей — к вашим услугам, сеньор. Но не пытайтесь управлять политикой заведения. Лучше всего сидите в номере и подрачивайте на платный канал с гарзонским порно.

Мы с Хо переглянулись. Это давалось нам уже практически рефлекторно, словно команде профессионалов по синхронному плаванию.

— Хотите анекдот? — спросил Людвиг распаляясь от выпитого. — Как-то раз владыку цитадели не пустили на совет владык цитаделей.

Он замолчал.

— Это…

— Собственная гвардия, — перебил меня Папаша. — Которая теперь слушает его хренова сына. Все теперь слушают только его хренова сына. Принесите порошка!

Слуги принесли поднос с дорожками. Да где уж там: целыми магистралями. Людвигу вставили красивую керамическую вдыхалку и он так шмыгнул левой ноздрей, что чуть не израсходовал всю присыпку вместе с подносом.

«Просто жди», — посмотрела на меня Хо. Я кивнул. Тут все прямо-таки жаждали высказаться, так что вопросы могли только помешать.

— Мерелин сказала, что у вас есть шанс, — продолжал Людвиг, глядя на воду, словно на поверхности ему показывали вышеупомянутое гарзонское порно. — Шанс освободить нас всех. Спасти Побережье. Хотите заработать, застенщики?

— Мечтаем, — ответил я. — А что нужно делать?

— Вы не поняли. Мне нужно ваше согласие, а не вопросы. Вы либо соглашаетесь заработать, либо закончитесь прямо здесь, в этом бассейне. Это я тоже могу устроить.

— Ну вот видите, вы все еще решаете вопросики, — сказал я с милой улыбкой. — Жизнь не так уж плоха.

Хо ударила меня под водой, но и сам уже понял, что сболтнул лишнего. Под наркотой Людвиг походил на человека, способного искупаться в наших кишках. Он вряд ли ощутил бы какой-то дискомфорт, весело вспенивая нашу кровь ладошками.

— Все готово, сеньор, — сказал кто-то справа.

Я посмотрел направо и увидел парня в белых купальных штанах. Они были испачканы какими-то неровными красными пятнышками. Возможно к этому имела отношение голова чувака передавшего нам сообщение от Зайца. Черт. Я ведь помнил со всей определенностью, что раньше под ней было тело. Палач очень грубо держал череп за черные волосы и вопросительно глядел на «сеньора».

— Отлично, — подобрел Людвиг. Он часто-часто моргал, а грудь его ходила ходуном. — Давно пора было прикончить эту готскую крысу. Бросай прямо сюда, подкрасим воду. Пусть все будет вино! Ха-ха-ха!

Хо подобралась, и чуть не выскочила на бортик, когда голова шлепнулась в воду и закачалась меж пузырей, загрязняя воду. Я не дал оливе вылезти. Что-то подсказывало мне, что она этого не переживет.

— Что делать с остальной тушкой? — высоким голосом спросил палач. — Можно я заберу ее себе?

Людвиг сделал пренебрежительный жест окольцованными пальцами. Парень жутко улыбнулся и утопал.

— Вот кто у меня в свите, — вздохнул Людвиг наблюдая за своим вариантом резиновой уточки. — Маньяки и отщепенцы. Приходится платить, чтобы меня слушались… Можно ли было представить, что я опущусь до такого?

У меня сердце облилось кровью от сочувствия. Дурацкая шутка, я знаю.

— Ну так что? — Папаша тоскливо посмотрел на нас. — Что выберете? Говорите четко!

— Я согласен.

— Я согласна.

Людвиг положил затылок на узорчатый кафель.

— Бон. А теперь, проваливайте. Мне нужно побыть одному… Вина! Вина! Женщин!

Он натурально разрыдался. Мы с Хо быстренько выкарабкались из воды и быстрым шагом направились к выходу из бань. Слава богу мы не встретили бошкореза, но кровищи на полу было столько, что олива вновь чуть не блеванула.

— Он ебанутый, — сказала она, подавляя приступ. — А во что мне теперь одеться? Одеться то во что… Он же совершенно ебнутый.

— Папа просто устал.

Мы с Хо одновременно вскрикнули. Аделина выдвинулась из угла как фигурка пастушки в заводных часах.

— Ты… — я стиснул зубы. — Ты лучше сразу признайся, ты призрак настоящей Аделины, которую этот наркоша задушил во младенчестве?

— Вы ничего не знаете, — вздохнула девушка. — Но уже судите. А тут не рассудишь. Можно только сделать выбор.

— Штаны нам