— Кэтрин, дорогая. Я же тебя люблю.

Быстрое прикосновение губ Джонатана к ее лбу при этих словах ничего не означало; что ее насторожило, так это нежные нотки в его голосе. Вот почему она пристально посмотрела на него, держа в руках початки кукурузы. Они обдирали сухие шуршащие стебли на поле, и она вызвалась нести последнюю охапку, пока он тащил набитую доверху огромную корзину.

Было жарко и пыльно. Они начали, когда еще не взошло солнце, а сейчас оно уже поднялось высоко на ярко-синем металлическом небе. Пот покрывал их кожу, которая от него зудела, и старое, выгоревшее на солнце платье Кэтрин прилипло к телу, а золотисто-каштановые волосы Джонатана стали темными.

Идя впереди по тропинке, он оглянулся, чтобы проверить, как она продвигается. Кэтрин улыбнулась, стараясь не встречаться с ним взглядом. Раньше она не замечала, какой он привлекательный, смотрела на него как на кузена и думала, что он видел ее в таком же качестве, потому и заботился о ней во время болезни. То, что он предпочитал ее общество, не осталось незамеченным, но она объясняла это потребностью в общении с кем-то приблизительно его возраста. Теперь она не была столь уверена.

Нельзя допустить, чтобы Джонатан начал питать к ней нежные чувства. Легкая дружба — ничего другого: она прекрасно понимала, что ни одному мужчине не сможет предложить что-то, кроме этого.

Но действительно ли?

Этот вопрос тенью пробежал в ее мозгу. Нахмурив брови, она оторвала взгляд от тропинки и увидела тетушку Эм, стоявшую у перил плоскодонки и наблюдавшую за ними, прикрыв глаза рукой от ослепительного солнца.

— Земля и река — прекрасные целители, — сказала пожилая женщина тем же вечером.

Она закончила перемалывать очередной початок кукурузы огрубевшими руками и бросила зерно в стоявшую рядом огромную корзину. Прежде чем взять следующий початок, она потянулась за солидной щепоткой нюхательного табака.

Кэтрин ждала. Она уже заметила, что тетушка Эм редко что-то говорила просто так: обычно на все была причина. Девушка осторожно горкой насыпала зернышки в подол, с грустной улыбкой заметив, что кусочки зерен впились в ее шероховатые руки с короткими, для удобства, ногтями, как у ребенка. Она не особо переживала по этому поводу, но спрашивала себя, что сказала бы ее мама.

На самом деле ей было интересно, что могла сказать ее мама по поводу всего произошедшего. Связался ли с ней Рафаэль? Наверняка. Мама, естественно, подумала, что она сбежала с Маркусом, так же как и Рафаэль…

Нет, она не станет думать об этом. Пока не станет.

— Ты снова хорошо выглядишь, — наконец продолжила тетушка Эм. — Лучше, как мне кажется, чем выглядела раньше.

Кэтрин улыбнулась ее проницательности.

— Кроме земли и реки, полагаю, мне нужно благодарить вас с Джонатаном. Я многим вам обязана.

— О, пожалуйста, оставь это. Нам это было в радость. Но надеюсь, ты не будешь возражать, если я скажу кое-что?

— Вы же знаете, что не буду. И обещаю не перебивать вас снова.

На морщинистом смуглом лице мелькнула улыбка, и его выражение мгновенно смягчилось.

— Ты нам помогала, участвовала в работе и прекрасно ее выполняла, нужно отдать тебе должное. Однако нам было ясно как божий день, что ты не привыкла так работать. Мне неизвестно, откуда ты пришла, Кэтрин, но ты явно не принадлежишь ни к нашему кругу, ни к реке. Судя по тому, что тебя многое удивляет, и по тому, как ты воспринимаешь некоторые вещи, я делаю вывод, что ты привыкла к прислуге и большому дому. А кольцо на пальце и твой взгляд говорят мне, что не обошлось без мужчины. Это неудивительно для женщины с такой внешностью, как у тебя. Всегда все связано с мужчиной, правда? Ты можешь не отвечать. Я знаю. Но дело вот в чем. Мне неизвестно, почему ты оставила привычную жизнь — и я не спрашиваю об этом, — но если ты хочешь вернуться, я полагаю, что сейчас самое время.

Кэтрин не пыталась делать вид, что не понимает ее.

— Из-за Джонатана?

— Из-за Джонатана. Мне не хотелось бы видеть, что он страдает больше, чем нужно.

— Мне тоже, — согласилась Кэтрин, устремив взгляд на реку. — Но, кажется, мне больше некуда идти.

— Вряд ли. Но даже если и так, это не причина задерживаться в месте, к которому у тебя не лежит сердце.

Пораженная правдивостью этих слов, Кэтрин ответила:

— Вы, по-моему, абсолютно уверены, что мое сердце не… лежит.

Пожилая женщина вздохнула.

— Я была бы рада, если бы это было не так, честное слово!

Они продолжили перемалывать кукурузу, и тишину нарушал лишь стук наполняющего корзину зерна. Затем разожгли огонь. Тетушка Эм ничего не проронила. Ни зернышка. Ни слова. Ни выражения сочувствия.

— Вы с Джонатаном, наверное, скоро поедете в Натчез, — наконец произнесла Кэтрин.

— Верно.

Тетушка Эм наклонилась вперед и опытным глазом оценила содержимое корзины.

— У меня там живет подруга. Может, мне удастся убедить ее приютить меня до тех пор, пока я не свяжусь с мамой.

— Тебе виднее, — проговорила тетушка Эм, грустно опустив глаза на свои руки, — хотя я не могу представить, чтобы мать не приняла назад своего ребенка, невзирая ни на что.

— Невозможно не взирать ни на что, — тихо произнесла Кэтрин.

Тетушка Эм молча посмотрела на нее, затем снова переключила внимание на зерно. Кэтрин закрыла глаза. Она понимала, что старушка была права. Безмятежные, спокойные дни были для нее бальзамом, пока она боролась со слабостью и апатией, охватившей ее после болезни. Как скоро дни снова омрачатся теперь, когда она поправилась? Простая жизнь не требовала умственных усилий. Учитывая некоторые желания, которые появлялись у нее в последнее время, Кэтрин не была уверена, что их можно удовлетворить здесь.

Однако Джонатан не мог этого понять. Уже садилось солнце, окрашивая рябь от течения реки в огненно-розовый цвет, когда он нашел ее прислонившейся к мачте возле каюты.

— Бабушка говорит, что ты покинешь нас в Натчезе, — сказал он, прикоснувшись к мачте над ее головой.

Кэтрин с улыбкой повернулась, и ее лицо озарилось мягким жемчужным светом.

— Да, — ответила она. — Ты пожелаешь мне удачи?

— Если хочешь.

На его лице было такое озадаченное выражение, что Кэтрин быстро отвернулась, затаив дыхание.

— Да, это то, чего я хочу.

— Почему? — низким голосом спросил он. — Объясни мне почему.

— Потому что я должна.

— Это не ответ.

— Нет?

— Ты же знаешь, что нет. Ты… ты была, как из сна. Я думал, что мне судьбой предназначено встретить тебя, спасти тебя.