сетчатки. Звук синего: текторы подправили молоточек и наковальню, ударили по барабанной перепонке. Запах пентатоники от ми-бемоль: сенсорные подушечки начали сочиться молекулами в обонятельных центрах. Уникальный вкус умершего от напалма младенца после пяти дней разложения: нанозонды проверили рецепторы соли/кислого/сладкого/горького. И странная тошнота во всем теле, которой она никогда раньше не испытывала: усики из тела Яго обвились вокруг ее внутреннего уха и проникли в полушария. Один греховно приятный момент сенсорной депривации – и она вышла на лестницу Пауэлла и Прессбургера.

За день и ночь она забыла о чистой радости, которую приносит черно-белый мир. Мрамор под ногами был успокаивающе твердым и белым. Далеко внизу по темно-серому небу плыли светло-серые облака. Слева и десятью ступенями ниже угольно-черный Хаммурапи взирал на безграничное виртуальное пространство. Справа через столько же ступенек вверх расположился Моисей с неопалимой купиной. Йау-Йау, элегантная и деловая, в черном, словно протестантский священник, с выверенным количеством серебряных украшений, чтобы не выставлять успешность напоказ, насладилась одиночеством и прислушалась к ветру, который заставлял бесконечную лестницу дрожать и гудеть, но не шевелил ни одного серебряного колокольчика на ее серьге. Взошло чистое белое солнце, ослепительный атом. Симуляция была безупречной, независимо от того, воспроизводилась ли она на старом виртуализаторе или в реконфигурированных нейронах мозга Яго.

В тот момент, когда начинаешь думать, что виртуальное – это реальное, а реальное – это виртуальное, ты кончился как юрист; ее научили этому в первый день на факультете. И как человек ты тоже кончился.

Она вызвала Окно событий. За ним раскинулась галактика паутины Трес-Вальес, где проги корпорад вспыхивали, словно квазары.

– Корпорада «Теслер-Танос», – сказала Йау-Йау громко и ясно. Невидимые прилежные подпрограммы получили доступ к кодам и паролям: один бело-голубой супергигант отделился от основной паутины и увеличился, заполнив Окно событий целиком.

«Сраные выпендрежники».

Звезда взорвалась; включились предохранители вирткомба, фильтры снизили сенсорную перегрузку до приемлемого уровня.

«Йау-Йау Мок не сбить с толку пиротехническими выкрутасами».

Она моргнула, выключая оптические фильтры, и увидела в десяти шагах от себя двадцатиметрового золотого самурая в полном вооружении. С боевыми вымпелами, развевающимися за спиной на личном виртуальном ветру. И с обнаженным мечом.

– Я Procurador[187] Мартина Мартинес из юридического отдела corporada «Теслер-Танос», – прогремел над ней самурай. Только крупнейшие концерны могли позволить себе юридические проги, которые круглосуточно имели человеческий облик.

– Я Abogado[188] Йау-Йау Мок из «Эллисон, Исмаил и Кастарди», – громко объявила она. Если, конечно, фирма все еще существовала. Глядя прямо в маску, которая заменяла чудовищной твари лицо, Йау-Йау продолжила: – Я представляю свою клиентку Мартику Семаланг, бывшую Мадрилену Фуэнтес, некогда сотрудницу Отдела исследований и разработок «Теслер-Танос».

Советник Мартинес воткнула меч в ступеньку и опустила на эфес руки в перчатках размером с маленькие грузовики. Нерушимый мрамор треснул и раскололся. Подтекст был ясен и жесток: «Нам не составит труда разрушить и тебя, и твой дурацкий личный мирок».

– Мадрилена Фуэнтес мертва и не имеет права на юридическое представительство или рассмотрение жалоб.

– Это не так! – крикнула Йау-Йау, но гигантский золотой самурай исчез, закрыв за собой Окно событий. Новые окна явились из заднего мозга Яго; программы отслеживания купили коды прямого доступа к правовой системе «Теслера-Танос» на незаконные деньги Дома смерти. Окна открылись.

Вид сквозь круглое окно: золотой самурай, стоящий над бульваром Гувера, одной ногой в некровиле, другой в стране живых, мечи подняты в срединной стойке – горизонтальный разрез идеально подходил для обезглавливания. Она вспомнила старый плакат Второй мировой войны в XX веке, на котором точно такой же самурай стоял над Перл-Харбором с поднятым мечом, в то время как старые морские корабли Estados Unidos[189] без толку обстреливали его бортовыми залпами.

Сквозь квадратное окно: армиллярная сфера[190] юридических прог «Теслер-Танос»; солнечная система из вложенных сфер Дайсона, погруженных во тьму, не знавшую света, медленно вращающихся.

Сквозь арочное окно: светящийся информационный болид, суть дела Семаланг и шантажа Йау-Йау.

Она подняла шарик с данными и швырнула, как в бейсболе, через квадратное Окно событий. Он ударился о самую дальнюю от центра орбиту, юридическое облако Оорта, и прошел насквозь. Любой abogado, которому не просто так дарят лодки с марципаном, проскочит мимо секретарши в приемной. Окно событий последовало за шариком через измерение размытых, удлиненных образов: паровозы, плачущие женщины, застывшие фейерверки, белокурые мускулистые варвары. Несостоявшиеся петиции; призраки, застрявшие в чистилище, пока низшие чины добивались разрешения от высших. Программа полетела дальше, к бесконечному серому изгибу второго уровня.

Потом раздался звук, сообразный апокалипсису в отдельно взятой части мира: гильотинное «хрясь!» в сочетании со звоном кимвала. Нечто – о нет, ничто, плоскость абсолютной черноты – рассекло ее монохромную вселенную напополам. Сверху вниз. Поперек. Смертоносный грохот повторился, и черное ничто придвинулось на шаг. Облако вошло в него и было уничтожено. Чернота аккуратно рассекла надвое статую судьи Роя Бина. Еще шаг – и судья оказался поглощен полностью. Черное ничто неуклонно приближалось.

– Яго!

В мгновение ока он оказался рядом. Черные зауженные брюки из вельветина в полоску со стрелками, похожими на лезвие ножа; белая куртка-болеро, сомбреро болтается на спине. Не хватало только чихуахуа размером с ладонь и дирижерской палочки, чтобы руководить старинным танцевальным ансамблем ча-ча-ча.

– Выглядишь дерьмово, – сказала Йау-Йау Мок, когда ее пакет с шантажом разрушил второе кольцо юридической защиты и ринулся через призраков и судебные процессы к третьему.

Яго не снизошел до шуток.

– Похоже, я подвергся атаке со стороны очень сложной антивирусной системы с искусственным интеллектом, предназначенной для идентификации и вытеснения программ моделирования личности из своего пространства памяти.

Лязг наступающей темноты превратился в непрерывный грохот, похожий на приближение бронированной дивизии. Йау-Йау попятилась вверх по лестнице, толкая перед собой свои окна событий.

– В смысле?

– Меня выталкивают из моей собственной головы. – В его голосе звучал испуг. Яго Диосдадо испугался. – Я пробовал сбрасывать воспоминания в избыточные тома, но эти чертовы штуки выталкивают меня оттуда. – Темнота теперь надвигалась со скоростью пешехода. Йау-Йау поспешила вверх, вверх, вверх по лестнице. – Йау-Йау, чтобы спасти себя, мне приходится использовать пространство, в котором работает эта программа.

– Эта чернота – ты?

– В некотором смысле. Для тебя это просто занятые байты. Йау-Йау, у тебя заканчивается место.

Она взглянула на квадратное окно. Третий круг, четвертый. Орбиты открывались перед летающей претензией; весть о ее содержании перешла с внешних уровней в прогу ядра, и в ответ прозвучала команда: «Пропустите». Но успеет ли претензия достичь цели, прежде чем у «Лестницы в небо» и всех юридических прог Йау-Йау закончится рабочее пространство и случится сбой?

– Ты можешь это остановить?

– Могу, но…

– Но пространство, которое я занимаю,