Произошедшее поразило его в самое сердце – еще бы, он научился читать! Легко и просто, как вроде бы оно и должно быть. Славка заторопился, как бы снова не разучиться, и еще раз сложил слова. Получилось целое предложение. Он тихонько порадовался, чтобы не спугнуть удачу, тому, что все понятно, и сказал вслух: «Значит меня учительница неправильно учила!» Жаль только, что никто его услышать не мог, одна белая кошка сидела у дверей, с любопытством слушала, щуря умные глаза, наверное, похвалить хотела.

Славка еле вытерпел, чтобы не отправиться к кому-нибудь с книжкой в руках. И не переставал на себя удивляться: надо же, как раньше не мог освоить чтение, если по-русски любое слово мог выговорить без запинки? Оказывается, даже болеть дома полезно. Сообразительнее становишься.

Весь день Славка не выпускал из рук чудесную книжку. Красивые буковки ловко сливались в одно целое. А как собирались все вместе, возникали в уме то курочка-ряба, несущая золотые яички, то глупый бычок, который шагает и вот-вот упадет. К вечеру он уже посмеивался снисходительно – совсем детские сказки, для маленьких написаны.

До прихода родителей сердце у Славки было не на месте. Он и хотел, чтобы они поскорее пришли и чего-то побаивался. Вдруг не получится, заест, как в школе со стишком? Наконец хлопнула дверь и в комнату заглянул запорошенный снегом папа Митя:

– Кукуешь? Чем занимаешься? Книжки листаешь? Ну-ну, дело полезное…

Мама Люда еще на крыльце топталась, валенками постукивала, а у Славки кончилось терпение и он не стал ее дожидаться.

– Погоди, не уходи, – попросил он папу Митю и наугад раскрыл книжку. – Послушай, что тут написано…

И, как ему показалось, без передыху прочел: «Сивка-бурка, вещий каурка!» Глаза сами зажмурились от доставленного удовольствия, знал – папе Мите должно понравиться такое чтение.

Не открывая глаз, слушал, как топает он к нему мягкими шуршащими по полу валенками.

– Неужто ты это сам прочитал? – недоверчиво и радостно выдохнул он ему в ухо. – Ну-ка, скажи, про что тут написано? – ткнул он пальцем в следующую страницу.

Славка открыл глаза и увидел, как у самого стола, на крашеном полу, расплываются мокрые следы его валенок. Перевел взгляд на палец и звонко ответил:

– Сам, – и с упоением прочел указанную строчку сказочных слов.

У папы Мити в горле восторженно зарокотало. Он нетерпеливо позвал маму Люду, стискивая рукой плечо Славки, будто тот мог убежать куда-то.

– Митя, да ты в своем уме?! – заглянула она в комнату. – Сейчас же сними валенки!

– Да ты послушай, Славка читать научился! – ликующе объявил он.

– Не может быть, – растерянно вымолвила она, спеша к столу.

«… стань передо мной, как лист перед травой!» – срывающимся от счастья голосом прочитал Славка.

То-то радости всем! Мама Люда торжествующим голосом заявила:

– Ну вот, я знала, теперь пусть Витольда Леонидовна попробует мне сказать, что он нечитабельный мальчик. В смысле, неспособный. Слава, да как же тебе это удалось?

– Очень просто, – гордо отвечает он. – Сначала буковки вспомнились и прозвучали, потом сами стали складываться в слова. Это легко, если никто не мешает.

Можно было, конечно, для полной ясности добавить, что в голове у него само собой распахнулось прозрачное оконце, но взрослым этого все равно не понять. Объясняй не объясняй. Может быть, ему лишь того и надо было, что полежать в тишине?

…Нога у Славки зажила, а тут и каникулы кончились. Один последний денечек и достался ему от них. А так хотелось власть накататься с горы на санках. Но опять надо было идти в школу. Обычно Славку с души воротило шагать в ту сторону, но в этот день он шагал к ней с потаенной радостью. Какой же он неспособный, если сам читать научился? Радость его была так велика, что померкли прежние огорчения.

Даже к Витольде Леонидовне подобрел – чего ж старое поминать? Ну, ошиблась, с кем не бывает. Как говорит папа Митя, и на старуху бывает поруха…

– Так, дети, у нас в классе появился парашютист! – едва завидев, огорошила его учительница. – Допрыгался, Карташов?

С первых и до последних парт прокатился дурашливый смех. Чего тут смешного – пожал Славка плечами. Странные дети, нет бы поддержать, промолчать, если учительницу боятся, нет же – злорадствуют, не понимая, что завтра любой на его месте может оказаться. И тогда Славка с вызовом посмотрел на нее, понимая, что мир их уже никогда не возьмет. Обождал, пока стихнет шум, и ввернул громким голосом:

– Зато я, пока болел, читать научился. Сам!

Учительница перестала улыбаться, нахмурилась и подошла к парте.

– Опять новые причуды? Сомневаюсь я, но если не так, покажи нам свое умение, – сказала она, раскрывая перед ним букварь. – Читай, но только не так, как стих рассказываешь!

Ну зачем она напомнила об этом?! У Славки сразу пропало желание ей читать. Пелена застлала глаза и буковки расползлись в разные стороны. Проглатывая окончания, медленнее, чем умел, но все же прочел строчку. И смолк, испугавшись, как бы вновь не упала в голове чугунная заслонка, не перекрыла соображение.

Молчание учительницы затянулось. Видать, не знала, что и сказать. А что тут скажешь – Славка читать научился. Отошла к доске и оттуда огорченным голосом, будто он в очередной раз ее сильно подвел, произнесла:

– Дети, сегодня мы с вами начнем изучать…

Славка загоревал. Обида не давала слушать урок. Отвернулся, уставился в окно, за которым было белым-бело, светлым-светло и просторно. Тяжело жить и учиться, когда тебя ни капельки не любят. Когда в тебя не верят и никогда не похвалят.

Он понимал, как сильно изменился после болезни. Прежде всего он не просто научился читать не хуже других. Если бы сейчас его чуть-чуть подтолкнуть, ободрить, Славка быстро бы догнал самых поднаторевших в обучении ребятишек. И надо было самую малость – доброе слово. Тогда он бы никогда не разуверился в собственных силах.

И в своих способностях. Ведь он не второгодник, как Женька с последней парты, по которому плачет спецшкола. Но учительница никак не хотела поверить в него. А может быть, у нее есть такой учебный план, по которому в классе обязательно должен быть двоечник и она выбрала Славку? Или завидует, какие у него хорошие родители? Неужто не понимает, что так не бывает, чтобы одному – только хорошее, а другому – только плохое.

На уроках Славка по-прежнему сидел смирно, но думал о своем. Приструнив себя, старательно выполнял домашние задания. Но на занятиях руку не тянул. Как ни отвечай, все равно больше тройки Витольда Леонидовна не поставит. Она его и к доске все реже и реже вызывала. Понятно, он у нее на подозрении – как бы чему еще самостоятельно не выучился.

Не успел Славка оправиться от одного огорчения, а его уж другое подстерегало. Целая беда. Как тут не согласиться с бабой Полей, которая на сенокосе называла его бедовым мальчиком. Беды за него как репьи цеплялись.