отстранить евреев от сбора доходов и на их обострившемся недовольстве и разочаровании тем, что короли отвергают петиции по этому поводу. Используя такие аргументы, он, конечно, мог убедить регентов, что если они пойдут навстречу народу и примут чёткий закон, то смогут объединить страну, тогда как никакая другая мера не поможет сделать это. А мобилизация населения жизненно необходима для победы над Гранадой, чтобы достичь великой цели Реконкисты.

Как и закон о займах, декрет охватывал все возможности и исключал любое оправдание для его нарушения. Он запрещал евреям «любого положения» собирать королевские доходы, он перечислял все налоги и подати, которые попадали под это запрещение, он обязывал всех феодальных сеньоров страны, а не только королевских владений, будь то светские или церковные князья. Он запрещал евреям действовать от имени христиан, как запрещал и христианам действовать от имени евреев. Если еврей попытается обойти закон и это обнаружится, то он должен заплатить штраф в двойном размере от той суммы, которую он взял, а если его имущества не хватает, чтобы выплатить этот штраф, то он потеряет всё, чем владеет, и будет сечён публично. Если христианин окажется замешанным в предоставлении еврею возможности собирать подати, то и он заплатит двойную сумму от того, что обязался заплатить откупщику. Если же его денег не хватит для выплаты штрафа, то всё его имущество будет конфисковано, и он будет служить год в одном из замков на границе[513]. Очевидно, что на составление закона о сборе податей повлиял тот же дух, который вдохновил издание закона о займах под проценты.

Во исполнение планов Павла такой декрет был вторым тяжёлым ударом, нанесённым по еврейскому существованию в Испании, потому что сбор налогов и предоставление займов обеспечивали основу еврейской экономики в Кастилии. Сбор налогов являлся базой еврейского политического и социального влияния в гораздо большей степени, чем ростовщичество. Без этих двух профессий еврейская община была обречена на обнищание, и её роль в качестве источника доходов для короны снижалась в той же мере. Как следствие, королевская власть должна была потерять интерес к защите евреев от христианского населения, которое вскоре почувствует, что опять наступило время погромов, а когда вернутся кошмарные дни, то что останется евреям Испании, кроме как креститься?

VI

Вскоре после обнародования октябрьского закона 1408 г. Павел отбыл в Перпиньян, чтобы принять участие в созванном Бенедиктом XIII совете в качестве противовеса приготовлениям к созыву Пизанского собора. Будучи ведущим помощником Бенедикта и главным представителем Кастилии, Павел был включён в комиссию собора, чья задача состояла в подготовке плана по ликвидации раскола. Все их усилия и предложения ни к чему не привели, и тем временем положение Бенедикта ухудшилось. Его совет собрался в феврале 1409 г., но уже 12 января Бенедикту сообщили о том, что если до открытия Пизанского собора, назначенного на 25 марта, не будет достигнут прогресс в деле объединения Церкви, Франция снова выйдет из подчинения Бенедикту[514]. К концу мая угроза была приведена в действие, а через несколько недель Бенедикт получил новый удар, когда Пизанский собор сверг и Бенедикта, и его соперника Григория XII с папского престола, как еретиков и раскольников, раздиравших на части Единую Святую Католическую Апостольскую Церковь. Тем не менее, избрав в июне 1409 г. нового папу под именем Александра V, Пизанский собор не сумел ликвидировать раскол. Раскол, однако, стал не таким непримиримым, потому что теперь у Церкви было три папы вместо двух. В то время Павел уже вернулся в Кастилию, где ему пришлось потрудиться, чтобы обеспечить продолжение подчинения регентов Бенедикту. В декабре того же года он был в Барселоне рядом с папой, когда тот опубликовал проклятие в адрес собора Пизы в специальной булле, подписанной и Павлом[515]. Последующие события не принесли облегчения Бенедикту. В мае 1410 г. Александр V умер, но его кардиналы избрали нового папу, Иоанна XXIII, оставив проблему такой же неразрешённой и сложной, как и прежде. Требования положить конец расколу звучали в Европе всё громче и настойчивее. Бенедикт понял, что должен сделать максимум, чтобы укрепить свою власть в испанских королевствах, если он хочет удержаться в роли папы. Но что он мог сделать?

Возможно, что именно в этот момент Павел предложил ему развернуть в Испании широкую общенациональную кампанию с целью обратить всех евреев Испании в католическую веру.

В общем и целом, христиане в городах (в особенности средние и низшие классы, ремесленники и рабочие), не говоря уже о крестьянах, были переполнены ненавистью к евреям, и законы 1405 и 1408 гг. не смягчили этой враждебности. То, что евреи больше не могли ссужать деньгами христиан под какой бы то ни было процент, не сделало евреев симпатичнее в глазах христианских ремесленников, которые отчаянно нуждались в деньгах, чтобы финансировать свои дела, и теперь им не к кому было обратиться за помощью. Они, наоборот, могли возненавидеть евреев ещё больше за то, что те, имея якобы средства, отказывались прийти им на помощь. Что же касается еврейских откупщиков, то они, безусловно, не исчезли со сцены после публикации закона 1408 года. В законе сказано, что он не относится к тем королевским откупщикам, чей контракт до сих пор в силе[516], а такие контракты заключались обычно на несколько лет. Вследствие этого давление еврейских сборщиков налогов на христиан продолжало ощущаться и после 1408 г. С другой стороны, большие обязательства городов по поддержке войны с Гранадой почти опустошили их финансовые ресурсы и легли тяжёлой ношей на плечи горожан. Таким образом, не произошло практически ничего, что могло бы ослабить напряжение в отношениях между христианами и евреями. Зато было сделано многое, что обострило их. Любое трение между группами могло оказаться нестерпимым и взорваться насилием.

Такова была социальная атмосфера, насыщенная ненавистью к евреям, в которой начались в Кастилии страшные гонения, принесшие много еврейских жертв. Предлогом было одно из абсурдных обвинений, которое омрачало жизнь евреев во Франции и Германии, но редко выдвигалось против испанских евреев. Возможно, это случилось в 1410 г., когда евреи Сеговии были обвинены в «пытке» освящённой гостии, согласно «приписываемому им обычаю». Были обвинены многие евреи, включая их главного лидера Меира Альгуадеса, бывшего врача Энрике III. Под пытками дон Меир «признался» не только в участии в преступлении против гостии (Тела Христова), но и в отравлении короля Энрике, повлекшего его смерть. Его приговорили к смерти через повешение и к четвертованию, и другие евреи, обвинённые в осквернении гостии, получили аналогичные наказания[517]. Но на этом кошмар евреев