Кучер Мюррея находился на площадке и вел себя еще более непонятно, чем всегда: он присел на корточки за экипажем и, чуть высунув голову, следил за мужчиной на холме, изо всех сил стараясь остаться незамеченным. Потом, согнувшись в три погибели, старик стал пробираться к “мерседесу” и спрятался за ним, но не прекращал своих наблюдений. Уэллсу захотелось открыть окно и громко спросить, какого черта он там делает, однако в этот миг огромная ручища опустилась ему на плечо:

– Джордж! Куда ты, дьявол, запропастился?

Уэллс побледнел и, обернувшись, увидел перед собой Мюррея.

– Господи, Монти, ты меня прямо до смерти напугал!

– Шутишь? Если кто и напугался, так это мы, когда обнаружили, что тебя нет рядом!

– Ну, вам на это понадобилось слишком много времени… – пробурчал писатель.

– Вовсе нет, я уже давно ищу тебя по всему дому! Конан Дойл решил, что тут не обошлось без злых сил, и послал меня на разведку, а сам остался на северной галерее защищать дам. Представляешь, он даже Эмму заставил нервничать. Но скажи все-таки, где ты был?

– Я, видишь ли… – Уэллс колебался, рассказать Мюррею историю с зеркалом, рискуя выставить себя не то сумасшедшим, не то дураком, или промолчать. – Ну, где я мог быть? Стоял здесь, наблюдал за кучером. Я тебе уже много раз говорил, Монти: старик ведет себя более чем странно. И вот тебе еще один пример. – Он кивнул на окно. – Сам убедись. По-моему, он либо что-то скрывает, либо окончательно спятил.

Мюррей бросил взгляд на площадку:

– Там никого нет.

– Что? – Уэллс тоже посмотрел в окно. Кучер исчез, внизу никого не было, но и тип с холма тоже исчез. – Он был там, – стал объяснять писатель, – и как будто прятался от загадочного человека, который стоял на холме. Человека, закутанного в…

– Да мы все его видели! Конан Дойл еще сказал, что это, должно быть, сторожевой из Принстаунской тюрьмы. По всей вероятности, когда кто-то из арестантов убегает, они ведут наблюдение за дорогами и вокзалами.

– Ну, так твой кучер, кажется, не слишком ладит с тюремными охранниками. Тебя это не удивляет?

Мюррей засмеялся:

– Думаешь, он из беглых? Бедняга… Ему ведь уже перевалило за восемьдесят! Кроме того, я давно заметил: если кто-то произвел на тебя дурное впечатление, ты жалости не знаешь. Что, интересно, должен сделать мой грешный кучер, чтобы ты переменил свое мнение о нем? Спасти жизнь Джейн?

– Не шути так, Монти… Хотя… Если уж говорить о дурных впечатлениях… – начал Уэллс, поняв, что сегодня, пожалуй, другой возможности поговорить с Мюрреем наедине у него не будет. – Тебе не кажется, что ты мог бы сделать над собой небольшое усилие и изменить свое отношение к Конан Дойлу? Неужели ты не заметил, как он нервно реагирует на твои шуточки… А ведь он, черт возьми, мой друг, и если я вас познакомил, то только потому, что считал его твоим любимым автором! Думал, вы сойдетесь. Я не понимаю, почему тебе доставляет такое удовольствие выводить его из себя.

– Ничего подобного! – стал защищаться миллионер. – Во всяком случае, я это не нарочно. Клянусь, никогда не встречал более обидчивого человека – если не считать тебя, разумеется.

– Ты забыл про себя самого, Монти. Но имей в виду и другое: через несколько недель Конан Дойл отправляется в Африку на войну…

– Неужели удалось записаться волонтером? Но ведь он не так уж и молод!

– Один приятель взял его работать в госпиталь в качестве помощника врача, и скоро Артур уезжает. Так что постарайся быть с ним полюбезнее… Сам знаешь, те, кто идут на войну, не всегда возвращаются…

– О, я уверен, что он как раз из тех, кто всегда возвращается. В худшем случае вернется к нам в виде брюзгливой эктоплазмы, – пошутил Мюррей. – Хорошо, Джордж, я постараюсь вести себя немного учтивее…

– Не уверен, что этого “немного” будет достаточно, хотя вряд ли ты способен на большее… Но хватит об Артуре, – сказал Уэллс и, понизив голос, добавил: – А как с другим делом?

– С другим?

– Ну да… Сам знаешь… как у вас с Эммой?..

– Ты про свадьбу? Все идет замечательно. По-моему, первая попытка намечена на…

– Не притворяйся! Я хочу знать, сказал ты Эмме или нет, что был Властелином времени! – взорвался Уэллс и от злости топнул ногой.

Мюррей посмотрел на него с тревогой:

– А ты не мог бы выражать свое недовольство как-нибудь иначе, Джордж? Пол здесь сильно прогнил. Еще раз топнешь, и мы с тобой окажемся в столовой.

– Не увиливай!

Миллионер выдержал его взгляд, потом выпустил воздух через нос и бегом устремился в правый коридор, оставив Уэллса на галерее одного. После мгновенного колебания писатель ринулся за ним, влетел в ту же дверь, куда, как он заметил, проскользнул Мюррей, и очутился в крошечной комнатке, которую каменщики, занимавшиеся ремонтом, видимо, использовали в качестве кладовой; во всяком случае, она была заставлена мешками с гипсом, а на полу валялись инструменты. Мюррей метался там как зверь в клетке и поднимал при каждом шаге белесую пыль, а та сначала игривыми вихрями взлетала в воздух, а потом оседала на сверкающие ботинки и безупречно чистый костюм Уэллса.

– Монти, ты можешь хотя бы на минуту остановиться? – спросил он, отряхивая рукава. – Скоро нам здесь нечем будет дышать. Просто скажи, раскрыл ты или нет свой секрет Эмме.

Мюррей остановился и бросил на него страдальческий взгляд.

– Раз ты об этом заговорил, Джордж… Я и сам собирался кое-что сообщить тебе… – Он помолчал. Потом посмотрел на свои руки, будто там был написан текст его будущей речи.

Писатель вздохнул. Как он и подозревал, Мюррей до сих пор не объяснился с невестой. Еще раньше, увидев выходившую из машины пару, он догадался об этом. Ладно, сказал он себе, значит, Мюррей пока не совершил ничего непоправимого, и можно отозвать свой совет назад. Как раз сейчас подвернулся удобный случай. После чего его измученная совесть вновь обретет покой.

– Я много думал о твоем совете, – заговорил наконец Мюррей, в то время как Уэллс кивал ему с отеческой улыбкой. – На самом деле я все тщательно взвесил и пришел к мысли, что… э-э… Боюсь тебя обидеть, но… Понимаешь, по-моему, никогда в жизни я не получал более глупых советов.

Улыбка сползла с лица писателя:

– Что ты сказал?

– Я сказал, что совет был глупый, Джордж, и ты со мной согласишься, если хоть немного подумаешь. Не стану отрицать: два года назад мысль рассказать ей обо всем казалась мне единственно правильной, но теперь… Короче, у каждой супружеской пары есть друг от друга секреты, правда ведь? Посмотри на твоего любимого Конан Дойла… И даже у тебя, Джордж, они есть! И ты тоже не исключение. Ты ответил на мое письмо, и, хотя я могу понять, почему тебе не хочется в этом признаться, по-моему, ужасно, что ты не способен рассказать об этом даже Джейн… Твоей жене, Джордж! – Мюррей затряс головой, чтобы выразить свое возмущение. – Если взвесить все как следует, мой случай не такой уж и серьезный… маленький секретик из прошлого, который не имеет практически никакого отношения к тому человеку, каким я стал теперь. Короче, я не буду ничего сообщать Эмме. – Мюррей скрестил руки на груди, чтобы показать непреклонность принятого решения. – И что бы ты мне ни говорил, буду стоять на своем.