Уэллс отбросил газету. Он опять почувствовал пустоту в желудке. Не слишком ли странное совпадение: газета извлекла фразу из его романа для названия заметки, где речь идет о месте, куда они собираются нынче поехать? Хочешь не хочешь, а трудно отмахнуться от такой случайности. Мало того, некоторые из жутких событий, описанных в номере, произошли как раз в Брук-Мэноре, первой усадьбе из тех, что они наметили посетить! Соседи утверждают, что видели в якобы пустом доме огонек, порхавший как светлячок от одного окна к другому. Там уже сменилось несколько сторожей – все они отказывались от службы, так как в мрачных коридорах день и ночь слышались жуткие голоса, завывания и чьи-то шаги.

“Неужели этот дом им и предстоит осматривать всего через несколько часов?” – поежившись, подумал Уэллс, но пугали его не древние легенды про призраков – к ним он относился спокойно, а то зашифрованное послание, которое он имел привычку вычитывать в любом событии. Почему такая заметка появилась именно сегодня, а не вчера или не появится завтра? Что это – тайный знак? Пожалуй, не слишком удачная мысль – направиться прямиком в логово, где вроде бы скрывается, сбежав со страниц романа, его многострадальный персонаж…

Уэллс попытался укротить свое бурное воображение и рассуждать здраво. Понятное дело, сказал он себе, досадно видеть, как кто-то стирает границы между его романами и реальным миром, пусть отчасти и в шутку. И в такой реакции нет и намека на по-детски наивную обидчивость. Эти опасения имеют свою логику, ведь каждый раз, когда случалось что-то подобное, в его жизни начинались неприятности. После “Машины времени” появилась фирма “Путешествия во времени Мюррея”, которая принесла ему кучу забот, а заодно и злейшего врага. Хотя, с другой стороны, попытка воспроизвести марсианское нашествие из “Войны миров” превратила того же врага в одного из лучших его друзей. А что, интересно знать, может повлечь за собой встреча с человеком-невидимкой? Новую домашнюю зверушку? Или Джейн родит ему тройню? Лучше и не гадать.

Но он не успел посмеяться собственной шутке, так как услышал стук копыт, извещавший о прибытии экипажа с вычурной буквой “Г” на дверце. Через кухонное окно он увидел, как Конан Дойл помогает выйти мисс Джин Лекки. Это окончательно испортило Уэллсу настроение. В общем-то он ничего не имел против Джин, наделенной особым, изысканным и воздушным типом красоты – зеленые глаза с ореховым отливом, русые волосы, миниатюрная и стройная фигурка. Такими обычно изображают фей. К тому же Уэллс ценил ее острый ум и чувство юмора. На самом деле обе пары охотно проводили время вместе с тех самых пор, как Конан Дойл стал появляться с Джин в обществе, хотя ради соблюдения приличий девушку неизменно сопровождал ее брат Малькольм или какая-нибудь дуэнья. И тем не менее, как бы ни нравилась ему Джин, в то утро он счел ее присутствие помехой своим планам и в душе ругнул Конан Дойла. Джордж достаточно хорошо его знал и потому сразу понял: при ней тот проигнорирует совет более терпимо отнестись к неуемному Монтгомери Гилмору.

И Уэллс конечно же не ошибся. Во время долгого пути в Дартмур он несколько раз пытался завести разговор на эту тему, но всякая его попытка с треском проваливалась. К счастью, Джейн удалось смягчить напряжение. Она спросила Конан Дойла про матч на стадионе “Лордс”, в котором тот принимал участие в составе Мэрилебонского крикетного клуба и который уже превратился в легенду. Артур клюнул на приманку и начал нескончаемый рассказ о битах, лупивших по мячу, следуя каким-то причудливым правилам, понятным, видимо, только ему одному. В довершение всего они ехали до смешного медленно, и Джордж даже стал опасаться, как бы задремавший кучер не свалился с козел.

В конце концов ему наскучило слушать ирландца, и он уставился в окошко. Они все еще двигались по прекрасной равнине, дорогу окружали зеленые пастбища и густые леса, а среди них время от времени возникали чудесные, увитые плющом домики. Однако Уэллсу показалось, что в пейзаж постепенно проникало и некое уныние – так порой едва моросящий дождик становится предвестником бури. Уткнувшись лбом в окошко, он различал вдалеке очертания холмов на фоне неба, такого темного, что оно больше напоминало болото. В это царство печали они и направлялись… Теперь у Джорджа не осталось никаких сомнений, что их ждет ужасный день.

Еще с полчаса они ехали по дороге, которую плотно обступали дубы и ели. Наконец экипаж достиг вершины небольшого холма, тут уставшие лошади остановились. Конан Дойл прервал свои объяснения, и его спутники выглянули наружу. Они увидели долину в форме чаши, а прямо перед ними расстилалась фантастическая пустошь, похожая на потертый ковер. Земля вокруг казалась покинутой людьми, заметить можно было лишь три-четыре постройки, расположенные на большом расстоянии друг от друга. Кое-где мелькали красноватыми пятнами скалы или стояли одно-два скрюченных дерева, мотавших под порывами ветра своими лохматыми головами. Образно выражаясь, это было воплощенное одиночество. Будто еще в давние времена смерть расстелила здесь свой покров и с тех пор бродила по свету нагая и свирепая.

– Вот он, Брук-Мэнор, – сумрачно объявил кучер, указав вперед кнутом.

Все хранили гробовое молчание, и оно нарушалось лишь перестуком копыт и скрипом колес, пока экипаж спускался к дому – каменной громаде, над которой тянулись к темному небу две одинаковые башни с зубцами. Справа от дома лежала пустошь, вдалеке расположились маленькая деревня и пара ферм. Уэллс вспомнил, что где-то в четырех-пяти милях отсюда находится Принстаунская тюрьма, известная своими суровыми условиями. Через несколько минут экипаж остановился перед узорными чугунными воротами на двух обшарпанных каменных столбах. Это совершенно безумное творение теперь было щедро покрыто ржавчиной.

Путешественники вышли из кареты, чтобы рассмотреть ворота, а заодно и размять ноги, но ледяной ветер тотчас заставил их поплотнее закутаться в накидки и пальто. Дрожа от холода, они подошли к воротам и увидели впереди длинную аллею со старыми деревьями. Аллея вела к дому, который сейчас был затянут туманом. Казалось, дом окружен коконом и медленно пульсирует, подобно злому существу, возвращенному к жизни с помощью черной ворожбы. Приехавшие молча стояли, ухватившись за прутья решетки, как будто боялись, что этот мглистый коридор сейчас же засосет в себя их души. Между тем ветер набрасывался на них, трепал одежду, затем мчался по аллее, превращая палую листву в стаю обезумевших воронов.

– Если бы дьявол надумал вмешаться в людские дела, лучшей сцены ему не отыскать, – прошептал Уэллс.

– Точно замечено! – рявкнул, обернувшись к нему, Конан Дойл. – Признайся, Джордж, если бы здесь появился страшный пес и побежал разинув пасть в нашу сторону, ты бы, несмотря на весь свой скептицизм, решил, что он явился прямиком из преисподней.

– Пожалуй что так…

Уэллс внимательно осмотрел аллею, и ему на ум пришел Черный Шак, знаменитая собака из Норфолка, которая убивала одним своим взглядом. Что ж, Мюррею придется потратить кучу денег на электрические лампочки, если он хочет, чтобы друг Джордж навещал его в этом жутком доме.

– Ну, а доведись мне увидеть, как на меня несется проклятый пес, простите, если вмешиваюсь в чужой разговор, – сказал кучер, который успел слезть с козел и незаметно приблизиться к группе, – меньше всего я раздумывал бы, из какого мира он выскочил. Уж поверьте, я помчался бы со всех ног к любой двери, лишь бы за ней укрыться.