— Илья! — закричала я изо всех сил, хотя этого делать было категорически нельзя, громкие звуки пугали его ещё больше. — Замолчи!!! Успокойся!!! Немедленно! Я сказала, сейчас же успокойся!!!

Он попятился, в ужасе глядя на меня, закрыл уши руками и сел прямо на пол, продолжая бормотать:

— Они должны заменить ценник… они должны заменить ценник…

Опомнившись, я бросилась к нему. Опустилась на колени и крепко обняла, обхватив руками со спины — эти объятия его не пугали и не доставляли неприятных ощущений. Прижавшись щекой к его щеке, я прошептала:

— Всё хорошо. Я с тобой, Илья. Всё хорошо.

— Может, скорую вызвать? — участливо предложил кто-то из покупателей. Я помотала головой.

— Не надо… спасибо. Это сейчас пройдёт. Просто оставьте нас на несколько минут в покое, пожалуйста.

— Бедная девочка, — сердобольно вздохнул кто-то. — Связалась же с идиотом на свою голову…

Я кусала губы, чтобы не расплакаться, и продолжала крепко обнимать Илью.

— Девушка, — с опаской обратилась ко мне вторая кассирша. — Передайте ему, пожалуйста, что мы сейчас же заменим ценник. Через минуту будет готово.

Дорога домой проходит в полном молчании.

Илья выглядит абсолютно опустошённым и безвольным, как тряпичная кукла, он в буквальном смысле едва переставляет ноги. Я даже не пытаюсь заговорить с ним сейчас, понимая, что он просто не в состоянии ответить. Потребуется немало времени, чтобы он восполнил утраченную энергию — мне остаётся лишь набраться терпения и постараться не сойти с ума… Илья уязвим в данный момент как никогда — достаточно будет резкого гудка автомобиля или лая собаки, чтобы он снова разнервничался до истерики. Теперь главное — не допустить новых волнений и не позволить ему опять сорваться, иначе последствия могут быть куда более неприятными.

Действую я скорее интутивно, чем осознанно, но понимаю, что Илью надо отвлечь от неприятных эмоций. Едва мы заходим в квартиру, я сразу же веду его в комнату, укладываю на диван и устраиваю его голову у себя на коленях, после чего начинаю массировать ему плечи, чтобы хоть немного снять напряжение.

— Всё хорошо, — говорю я куда более спокойно, чем себя сейчас чувствую. — Мы дома. Всё в порядке.

Взгляд Ильи наконец проясняется.

— Они исправили ценник, — произносит он неуверенно.

— Да, исправили, — подтверждаю я. — Теперь больше никто не сможет совершить ошибку. Ты молодец, — и тут же увожу тему подальше от неприятных воспоминаний:

— Хочешь, я наберу тебе горячую ванну? Полежишь в пене, расслабишься…

Он кивает.

— Вот и отлично! А потом выпьешь чаю и ляжешь в постель…

О купленных шампанском и торте я стараюсь даже не вспоминать. Они сейчас воспринимаются как горькая насмешка. Отметили первую важную дату, ничего не скажешь…

Ванна готова. Я добавила туда пену с лавандой — говорят, она успокаивает. Помогаю Илье раздеться и уже собираюсь уйти, но он внезапно просит:

— Посидишь со мной?

— Ну конечно, — преувеличенно жизнерадостно откликаюсь я, хотя на душе скребут кошки.

Илья лежит в пене, закрыв глаза и не шевелясь, но судя по тому, как время от времени нервно вздрагивают крылья его носа, он не спит. Я опускаю руку в горячую пенящуюся воду, нащупываю его ладонь и, вытащив её на воздух, прижимаю к своим губам.

Илья открывает глаза.

— Осторожно! Смотри, чтобы пена не попала тебе в рот, она не предназначенна для внутреннего употребления. В её состав входят лауретсульфат натрия, кокамидопропилбетаин, красители и ароматизаторы.

— Прости меня, Илья, — мой голос срывается. — Прости, пожалуйста! Я так испугалась… Я не должна была кричать на тебя, но я правда очень сильно за тебя испугалась.

— Всё хорошо, — отвечает он. — Всё теперь хорошо.

Он засыпает мгновенно, будто падает в обморок. Я ещё некоторое время тихонько сижу рядом с ним в спальне, а затем иду на кухню, наливаю воды в стакан и принимаю две таблетки персена.

Потом сажусь за стол, роняю голову на сложенные руки и начинаю плакать. Я реву взахлёб, с упоением, отчаянно жалея себя и давая наконец выход скопившемуся во мне напряжению. А прорыдавшись от души, тянусь дрожащей рукой к телефону и набираю номер Руса.

— Привет, Марин! — его голос бодр и приветлив. Рус пока ещё не подозревает, что я собираюсь ему рассказать. — Какие новости?

— У Ильи… сегодня случился срыв, — выпаливаю я без предисловий. Мой собеседник сразу же серьёзнеет.

— Настоящий срыв, то есть мелтдаун? Ты уверена, что он не просто вспылил или устал?

— Такое сложно с чем-то перепутать, — усмехаюсь я невесело. — Нечто подобное было с ним в клубе в тот день, когда мы все познакомились. Помнишь?

— Да, конечно… и как он? — быстро спрашивает Рус.

— Уже лучше. Правда, совершенно без сил. Но сейчас он спит.

— Где это произошло, дома или на улице?

Я вкратце ввожу его в курс истории, случившейся в магазине.

— А как… ты? — интересуется он после паузы. — Ты звонишь, потому что тебя это напугало?

— И как ты догадался? — ехидно спрашиваю я. — Да я чуть не рехнулась от страха.

— Марин, — мягко говорит Рус, — я всё понимаю. Илью заставляет взрываться сенсорная и эмоциональная перегрузка, он совершенно не в силах это контролировать. Но со стороны это действительно выглядит пугающе, даже отталкивающе. Что ты хочешь, чтобы я тебе сейчас сказал? Что такого больше не поворится? Увы, это не так.

Я молчу, и сама толком не зная, какие слова утешения ожидала услышать от Руса.

— Что ты чувствовала в момент его срыва, помимо страха? — внезапно спрашивает он.

— Наверное, растерянность и… беспомощность.

— И только? — недоверчиво уточняет он.

— А этого недостаточно?

— Мне кажется, — мягко говорит Рус, — что ты испытывала стыд и неловкость перед другими людьми. Ты стеснялась Ильи и его поведения, одновременно жалея его.

Кровь приливает к моим щекам.

— Я не…

— Не надо, не спорь. Я знаю, что это правда, — вздыхает Рус. — И это, в общем-то, естественная для тебя реакция.

— Естественная?! То есть это нормально — стыдиться своего молодого человека?

— Я знаю, что ты относишься к нему с большой нежностью. Знаю и то, как сильно Илья тебя любит. Но пойми, эти вещи… срывы, истерики… они останутся с ним навсегда. На всю жизнь! Так что ты должна быть к этому готова. Если, — он мешкает на самый крошечный миг, подбирая нужные слова, — если, конечно, ты планируешь остаться с Ильёй надолго.