И мокрые скорченные трупы в сетках-авоськах. И фиолетовая вспышка аннигилятора, прекращающая существование трёх десятков военнопленных.

«У нас грязная работа, Рома. Опасная и грязная, и у нас, и у ликвидаторов. Да и у миссионеров ненамного лучше. В нашу службу мало кто идёт»

Аина сидит на полу, полузакрыв глаза и привалившись к стене, чего ангелы обычно не делают — не любят, когда их крыльям что-то мешает. Я уже вижу-ощущаю: она устала много больше моего.

«Не жалеешь, что попал к нам?»

Я отвечаю не сразу.

«Нет. Нет, не жалею. Но скажи… разве нельзя было иначе… с пленными?»

«Как именно?» — Аина открывает глаза. — «По-человечески? Посадить их в яму, морить голодом и всячески унижать?»

«Убивать пленных негуманно…»

Взгляд Аины тяжелеет.

«Негуманно лишать свободы. Лишить жизни намного гуманнее. Это не моя мысль, это закон. Ты недоволен?»

«Помнишь того «зелёного», ну из моего видения? Который нашёл портативный комп…»

«Я поняла»

«Он страдал, Аина. Может, и другие тоже…»

— Я поняла, не трать слова. Многие ли страдают? — Голос Аины звучит неожиданно жёстко. — Каша есть, новые башмаки, культурные развлечения — клей, вот эта вот «чика»…

— Не знаю, Аина, — я тоже перехожу на звук. — Я не знаю.

В глазах Аины зажглись огоньки.

— Ты славный мальчик, Рома. У тебя есть шанс всё изменить. Ты же Всевидящий, плюс живая легенда. Популярность твоя растёт, и вполне может статься, что ты когда-нибудь попадёшь в Верховный Совет. Там поднимешь свой голос в защиту прав Истинно Разумных, Совет, тронутый твоей добротой, одобрит… Потом всеобщий референдум, закон получает нужные три четверти голосов — да больше, больше! — и вскоре Истинно Разумные уже отдыхают у нас в Раю, на полярных курортах.

Огоньки исчезают из глаз Аины.

— Только я буду голосовать против, Рома, если доживу. И Биан, и все наши. И твои Уэф с Мауной, и твоя Иолла тоже. Мы слишком хорошо знаем, что такое «зелёные».

— Но…

— И никаких «но». Мёртвые должны лежать в земле и не мешать жить живым. Если они не хотят нормально жить на своей родной планете, которую они уже по сути угробили, это не повод предоставлять им новое благоустроенное жилище.

Я вздыхаю.

— Тут согласен.

— Ну а раз согласен, допивай молоко и отдыхай, — в глазах Аины вновь зажигаются огоньки. — Теперь понятно, зачем ты тогда собирался взять живьём биоробота. Ты хотел его перевоспитать.

— Ох и ехидная ты, Аина!

Между тем ликвидаторы уже быстро рассасываются, и только тут я замечаю — они не ужинали почти, молочка попили разве что чуть-чуть…

«Так ведь очень неприятно на полный желудок телепортироваться»

«А я наелся…»

«Ну так тебе и надо!»

— Уин, тебе и Аине придётся задержаться ещё немного, — перед нами возникает шеф. — Надо подчистить хвосты. Уот, Иол и Рома, вы отправляетесь домой.

— Когда?

Биан улыбается.

— У тебя есть время попрощаться с новыми друзьями. Кстати, местный дед Манко сейчас улетает в Икитос.

* * *

Солнце уже почти коснулось величественной цепи Анд, кажущихся против света тёмными. Надо же, уже вечер. Любой день, как бы ни был он долог, когда-то кончается.

Во дворе стоит мотодельтаплан с крылом необычного для дельтапланов тёмно-зелёного цвета, и старый Манко возится возле него. Я подхожу ближе.

«Я рад видеть тебя, ангел Рома»

«Хватит уже навеличивать меня, Манко»

«Как скажешь»

— Икитос город небольшой, и любопытных глаз в нём много, — Манко говорит вслух, проворачивая пропеллер рукой. — Нехорошо, когда человек появляется ниоткуда, не имея ни лошади, ни моторной лодки у причала. Берёт груз и исчезает бесследно. Народ тревожить не нужно.

«Вы справились. Я знал, что так будет»

«Ничего ещё не кончено, Манко»

«Это неважно. Вы победили. Дальше пойдёт легче»

Я усмехаюсь.

«Тут какой-то человек говорил — можно проиграть все битвы, кроме последней»

«Так не бывает. Кто проиграл все предыдущие бои, проиграет и последний»

Старый индеец улыбается. Необычное зрелище, прямо скажем.

— Я хочу подарить тебе что-нибудь, ангел Рома.

Он протягивает мне длинную трубку с обмусоленным чубуком.

— Эта трубка была со мной полста лет. Возьми.

Я улавливаю — сейчас ответить сколь угодно вежливым отказом значит смертельно обидеть Манко Капака.

— Храни тебя судьба, Манко.

— И вас всех, Рома.

Старый индеец садится в кресло своего хрупкого аппарата, я понятливо отступаю на пару шагов. Двигатель дельтаплана заводится с пол-оборота, гудит неожиданно мягко и негромко. Ещё миг, и машина взмывает с места, без всякого разгона круто взбираясь в небо. Я провожаю его взглядом, пока аппарат не исчезает из вида. Солнце светит мне в спину, и длинная тень упирается в стену джунглей. Домой… Наконец-то домой. Родные мои, как я по вам соскучился!

* * *

— Ну, удачного перехода! — Гауя улыбается нам на прощание.

— Шеф, ты тут осторожней. Чуть что, вызывай ликвидаторов, а ещё лучше Рому.

Взрыв смеха. Мы втроём ныряем в телепорт, сжимаясь в плотный комок, и тяжёлая крышка опускается сверху. Поехали…

Сжатие-растяжение-вращение… Я волевым усилием удерживаю содержимое желудка. Не зря переходы делаются натощак, тут не только экономия энергии.

Воздух уже шипит, втекая в камеру, и крышка поднимается вверх. А где встречающие?

«А кто знает о нашем прибытии? У тебя есть редкая возможность сделать жене сюрприз»

Совет неплох, но запоздал — я уже вызвал образ моей жены…

«Ира, Ир…»

Меня словно обдаёт теплом костра.

«Рома…»

«Я уже здесь. Я сейчас вас увижу»

Мои коллеги молча и не сговариваясь покидают меня. Ангелы умеют быть деликатными и не встревать, когда не нужно. К тому же их дома тоже ждут семьи.

Я еле дожидаюсь, когда же меня подберёт кокон. Ап! И я уже лечу… Лечу? Да он же еле тащится, этот транспортный кокон! Плохо всё-таки у нас тут продвигается технический прогресс, погрязли в благодати, а пора бы уже внедрять повсеместную телепортацию…

Бесплотный шелестящий смех.

«Всё, мой ангел. Всё, Рома. Ты заметил?..»

Я улыбаюсь. Действительно: «у нас тут». Ворчу, как дома.