— Тут что-то не так. — Леклерк схватил рацию и связался с сержантом де Кастилья, который находился в трех кварталах от банкомата, и приказал срочно брать ноги в руки и дуть к рю Сен-Поль, чтобы установить наблюдение за белокурой женщиной, одетой в синюю футболку и короткую белую юбку. — Не знаю, какого она роста, — добавил он, — но фигура у нее обалденная.

Тут в рации Леклерка прозвучал еще один голос:

— Капитан, это Мишель Мартин. Я уже сменился, однако могу помочь. Нахожусь всего в квартале от нужного банкомата. Позвольте взглянуть, что там творится.

— Двигай, — дал добро Леклерк. — И оба высматривайте высокого мужчину, который может к ней подойти. Молодой парень, голова бритая, сильный. Будьте осторожны.

— Хотите, чтобы мы их сцапали?

Леклерк провел по щеке ладонью. У него займет не менее пятнадцати минут, чтобы добраться до Нейи. Может, чуть больше. Слежка в прошлый раз вышла им боком. Но выбирать не приходится.

— Если она с мужчиной, берите их сразу. В противном случае идите за ней. И вот еще: если что, разрешаю вести огонь на поражение. Но только в случае необходимости.

Марк Габриэль перешел через улицу, увертываясь от проходящих машин, чтобы занять позицию на тротуаре в двадцати метрах позади сына. Теперь он больше не был отцом. Он стал солдатом, воином, исполняющим приказы Пророка. Другого пути у него не оставалось. Не он один искал сына. Если его поймают, Жорж может начать говорить. Вероятность этого слишком велика. И если Жорж не знал всех подробностей о «Хиджре», он все равно знал слишком много. Например, имена ключевых игроков. Но самое важное — он знал, чему предстоит случиться уже в конце недели.

Габриэль ускорил шаг. Вынул из кармана брюк золотую авторучку фирмы «Монблан». Подцепив ногтем, снял колпачок и сунул его обратно в карман. Затем зажал ручку в кулаке пером вперед, однако так, чтобы не коснуться его. Было бы глупо пораниться самому. Вместо чернил в ручке находилась доза рицина высокой концентрации — смертельного яда, от которого нет противоядия. Какая ирония судьбы, подумал Габриэль. Ему всегда думалось, что он припас эту ручку для самого себя. Он не собирался попадать в руки врагов.

Габриэль еще прибавил шагу. Он не отрываясь смотрел на одежду сына. Мешковатые штаны, футболка с головой негра, американская кепка — все это в их семье запрещалось, а потому еще более разожгло его гнев. Нет, слова здесь не потребуются. Незачем. Сын стал предателем, а ведь ему известно, чем кончают предатели. Удар должен быть быстрым. У Жоржа реакция мангусты — молниеносная. Лучше всего в шею. В мягкое место пониже челюсти.

Рицин действует мгновенно. Уже через полсекунды наступает паралич нервной системы. Сердце останавливается через секунду. Жорж умрет и упадет на землю.

Их разделяли десять метров.

Он слышал, как Жорж засмеялся, и этот смех разъярил его. Если до этой секунды в его действиях и присутствовала доля сомнения, заставлявшая его колебаться, этот смех подавил всякую жалость. Ничто не могло быть настолько забавным, чтобы вызвать такой беззаботный смех, — теперь, когда он так подвел отца, нарушил долг перед семьей, предал дело своей жизни.

Марк Габриэль сжал ручку так, чтобы перо выступало из кулака, и теперь оно блестело на солнце, словно меч воина. Сжав зубы, он перевел дыхание. Левая рука поднялась, словно сама по себе, будто принадлежала какому-то другому, незнакомому человеку, и уже достигла плеча его сына. Он повернул перо в сторону шеи и почувствовал, как все его тело напрягается, готовясь нанести смертельный удар.

— Хаким, — прошептал он истинное имя сына.

Молодой человек мгновенно замер, словно остолбенев.

— Стоять! Полиция! Не двигаться!

И прежде чем Габриэль смог сделать еще одно движение, его сбили с ног и повалили на землю. Двое одетых в штатское полицейских пронеслись мимо него и через мгновение уже прижимали сына к мостовой. Третий одним ударом заставил упасть на колени его спутницу, после чего пнул ее по ногам. Та завизжала, и Габриэль увидел расширенные от страха глаза — всего за один миг до того, как ее голова коснулась поверхности тротуара. Четвертый человек пробежал по направлению к ним, проталкиваясь через ряды прохожих, в руке он сжимал газовый баллончик и, пока Жорж боролся с навалившимися на него людьми, прямо ему в глаза выпустил жгучую струю.

— Вы арестованы! Не сопротивляться! Не двигаться!

Взвыла сирена. Раздались гудки автомобилей. Завизжали шины.

Отползая в сторону на четвереньках, Габриэль ожидал, что вот-вот почувствует на запястьях сталь защелкнувшихся на них наручников и жжение в глазах от направленной в них струи слезоточивого газа. Но произошло невероятное: на него не обратили никакого внимания. Все взгляды были устремлены на Жоржа. Полицейские сняли рации с ремней и принялись оживленно переговариваться со штабом операции. Двое выскочили на проезжую часть улицы и принялись махать руками, привлекая внимание тех, кто ехал на приближающихся полицейских машинах. Никто не имел ни малейшего представления о том, кем именно является сам Марк Габриэль.

Внезапно полицейские запрудили всю улицу. Они вились, словно пчелы вокруг своей матки. И с каждой секундой их становилось все больше.

Отряхнувшись, Габриэль встал на ноги и перешел на другую сторону улицы. Точно так же поступали многие другие прохожие, стремящиеся отойти подальше от разыгрывающейся на их глазах сцены задержания опасного преступника. Ручка по-прежнему оставалась зажатой у него в кулаке. Он осторожно переложил ее в нагрудный карман. Остановившись, он помедлил и бросил последний взгляд на происходящее на противоположном тротуаре. Последнее, что он увидел, — это копну белокурых волос посреди лужи вытекающей из раны на голове крови. Ему подумалось, что полицейские, пожалуй, ее убили.

В конце концов язык развязывается у каждого.

Принимая во внимание это непреложное правило, все члены «Хиджры» поклялись умирать до того, как попадут в руки врага. Жорж тоже знал это правило, дал соответствующее торжественное обещание, и до сих пор Марк Габриэль доверял данному им слову. Однако за последние двадцать четыре часа его сын подвел его дважды. Как долго сможет он продержаться на допросе в полиции? Часы? Дни? А может, он дает показания уже сейчас? А как насчет его девушки? Как много ей может быть известно о «Хиджре»?

Все эти мысли молнией пронеслись в голове Марка Габриэля, когда он отпирал дверь своего кабинета и шел к письменному столу. Он понимал, что должен продолжать действовать так, словно все по-прежнему идет как задумано. Теперь все зависело от того, кто окажется быстрее. Он должен победить в этой гонке. Ведь линия финиша уже видна: это случится субботним вечером в восемь тридцать, когда недавно коронованный новый король Саудовской Аравии войдет в Голубую комнату Белого дома и провозгласит тост за американского президента — в знак наступления новой эры доброй воли и дружбы между двумя странами. Ему только требовалось опередить американцев.