– Я вкусно пахну?

– Да. Как яичница с беконом.

– Что?

– Как шипящий стейк.

– Бенни! – ущипнула меня за руку Эстер.

Моя грудь заклокотала от смеха. Я хоть и дурачился, но уже мало что соображал. Настолько я был уставшим. Но время, проведенное наедине с Эстер, было таким драгоценным! А заснув, мы бы его упустили.

– Я сказала тогда, что принесу тебе кучу денег, – тихо проговорила Эстер.

Я снова замер в ожидании, не улавливая, что она хочет.

– Мы еще не заработали ни цента. А я тебе обошлась в кругленькую сумму, – сказала Эстер.

– Деньги придут.

– Ты заработал бы больше, если бы не связался со мной.

– Ты – моя инвестиция!

Эстер покачала головой – мои отговорки ее явно не устраивали.

– Я пытаюсь понять. Почему ты все это делаешь?

– Ты – долгосрочная инвестиция.

– Черт тебя подери, Бенни Ламент! Ты говоришь загадками! – взвыла Эстер, приложив к глазам ладони, как будто я сводил ее с ума.

Время для поддразнивания прошло.

– Я так же думал об отце. Он никогда мне не лгал, но прямо отвечал лишь на вопросы о вещах, которые я знать не хотел. – Я вздохнул и попробовал снова. – Я не знаю, почему я это делаю, Эстер. Возможно, потому что Сэл велел мне этого не делать. Возможно, потому что мой отец так сильно желал, чтобы я это сделал. Не знаю. Точно я знаю только одно: с того момента, когда ты открыла рот, я не переставал о тебе думать. Ты не выходила у меня из головы ни на секунду.

– Но… я тебе нравлюсь? – повторилась Эстер, не найдя других слов.

– Черт возьми, да мне все в тебе нравится!

– Все? – переспросила Эстер с таким сомнением в голосе, что я чуть не расхохотался.

– Все! Мне нравится твоя дерзость. Мне нравится твой характер. Мне нравятся твои чистые глаза и твое темное сердце.

Эстер приподняла голову, подперла ее рукой и заглянула мне в глаза, ее губы подрагивали в легкой улыбке.

– Мне нравится, как ты выглядишь, – добавил я.

– Это потому, что я выгляжу чертовски хорошо. – В попытке приуменьшить значение моих слов Эстер придала лицу самодовольное выражение.

Но я продолжил:

– Мне нравятся цвет твоей кожи и завитки волос, изгиб талии и то, как ты наклоняешь голову. Мне нравится форма твоих ушей и длина шеи. И то, как ты покачиваешь бедрами при ходьбе. Мне нравится, как ты себя преподносишь. Как отводишь назад плечи и держишь спину прямо, как будто бросаешь миру вызов: «Признайте меня! Я выдающаяся певица!» Мне нравится, что ты такая миниатюрная и такая сильная. Маленькая, но громогласная. А когда ты смеешься, я забываю собственное имя.

– Тебе все это нравится? – еле слышно спросила Эстер, прикусив нижнюю губу.

И то, как она это делала, мне тоже нравилось.

– Да, мне все это нравится. И еще миллион других вещей. Ты мне нравишься вся, Бейби Рут.

Она не наклонилась, чтобы отблагодарить меня поцелуем, а просто уставилась на меня с такой нескрываемой преданностью в глазах, что мне пришлось заполнить тишину, иначе Эстер оказалась бы подо мной, а Мани, Элвин и Ли Отис пошли бы ко всем чертям.

– По-моему, я не сказал тебе еще одну вещь, – пробормотал я.

– Какую?

– Я так тобой гордился! В Питтсбурге, когда ты стояла на той сцене и завоевывала мир. Я испытал такую гордость за тебя!

– Почему? – прошептала Эстер.

– Ты – такая же, как он. Как Бо Джонсон. Ты – боец! Настоящий и чертовски классный боец!

– Ты тоже – боец, Бенни Ламент. Это у нас наследственное.

– Похоже, что так.

И только после этого Эстер наклонилась и поцеловала меня. Но ее губы не задержались. Она почти сразу же выпрямилась – ей осталось произнести последние и самые главные слова. Поджав колени под себя, она села рядом и посмотрела на меня сверху вниз. Я в ожидании скрестил руки под головой.

– Я пришла тебе сказать: мне не следовало бы выходить за тебя замуж, – торопливо проговорила Эстер и придавила пальцами мои губы, чтобы я не смог возразить. – Тсс. Молчи. Просто выслушай меня. Я внушала себе: это самое правильное решение.

– Для кого? – запротестовал я сквозь ее пальцы.

Но Эстер проигнорировала мой вопрос.

– Дело в том… что, когда ты рядом со мной, все внутри меня замирает. Сердце останавливается. Дыхание замедляется. Мой разум проясняется, а глаза раскрываются, как будто я распахиваю в доме окна и вдыхаю запах весны. А вокруг тишина… звенящая, оглушающая. Настолько, что все остальное куда-то исчезает. Вот что ты делаешь со мной, Бенни Ламент. И мне это нравится. Мне нравится этот тихий покой, – призналась Эстер.

И от этого признания эмоции захлестнули меня, подступили к горлу и защекотали глаза.

– Но мне не хочется думать о том, как тяжело тебе приходится и как напугана я сама. О том, что люди будут пытаться отнять у нас этот покой. У нас не будет покоя, Бенни. Со мной ты покоя не обретешь. И всю ту боль, которую ты носишь в себе, но о которой не говоришь, я едва ли смогу унять. Я не смогу тебе принести того умиротворения, которое вселяешь в меня ты. Но я выйду за тебя замуж, потому что хочу этого. Я впервые в жизни возьму от нее то, что хочу. И точка!

Точка!

– Так что не подведите меня, Бенни Ламент, – предостерегающе погрозила мне пальцем Эстер. А потом плюхнулась возле меня на постель, как будто не вручила мне только что свое сердце и душу и не взяла взамен мои.

– И это еще одна черта, которая мне в тебе нравится, – пробормотал я.

– Какая именно?

– Ты очень умна.

– Потому что согласилась выйти за тебя замуж? – поддразнила меня Эстер.

– Да. – Я снова чмокнул ее в макушку.

– Можно я посплю здесь? – спросила Эстер и зевнула так широко, что могла бы проглотить всю кровать.

– А ты храпишь? – полюбопытствовал я.

– Наверное.

– Я тоже.

Ее рука подползла к моей щеке. Эстер обхватила мое лицо, как будто я ей был очень дорог, а головой прильнула к груди – пушинка на фоне моего массивного тела. Я хотел сказать девушке, что ей придется проснуться раньше братьев и вернуться в свою постель. Но… заснул прежде, чем успел выговорить эти слова.

Ток-шоу Барри Грея

Радио WMCA

Гость: Бенни Ламент

30 декабря 1969 года

– Вы вот так просто приехали в Детройт, пришли в «Мотаун Рекорде» и постучались в дверь Горди? – спрашивает Барри Грей Бенни Ламента.