использованию священной крови. Созданное тобой оружие - это шанс облегчить выполнение нашего нелегкого долга. Малой кровью - во всех смыслах...

- Это прекрасная новость, - второй раз за весь разговор монах поднял взгляд на Вайата. Бледно-голубые, почти бесцветные глаза Лирэнта лучились экстатическим восторгом. - Я рад... служить Свету.

- Твои заслуги не будут забыты, - кивнул отец-инквизитор. - Но пока, сам понимаешь...

- Да-да, я буду молчать, - нетерпеливо закивал монах. - Я могу идти? Близится вечерняя молитва, и после нее у меня будет полчаса, чтобы подумать о том, как улучшить снадобье...

- Иди.

Лирэнт покинул келью едва ли не бегом, оставив Вайата наедине с невеселыми мыслями о том, насколько разные дороги приводят в инквизицию будущих послушников. И как отличаются их пути в дальнейшем. Но предаться греху уныния отцу-инквизитору не позволил новый посетитель, без стука толкнувший неплотно прикрытую Лирэнтом дверь. На пороге застыл Гунтад, и выражение его лица Вайату совершенно не понравилось.

- Отец-инквизитор, - коротко кивнул он. - Не заняты?

- Что случилось?

- Пока - ничего, - мрачно произнес инквизитор. - Принц Сардуус передал сообщение через посланника, - произнося имя чародея, Гунтад презрительно скривился, - он просит... Требует встречи с вами.

- С чего вдруг? - удивленно переспросил Вайат. - Не помню, чтобы меня включали в список достопримечательностей столицы.

- Понятия не имею. Но этот высокомерный... - святой воин осекся, встретившись взглядом с отцом-икнвизитором... - В общем, его высочество в своей просьбе соизволило упомянуть, что это касается согласования действий в грядущем... предприятии, как выразился его посланник. Я так понимаю, это касается убийства некромантов.

- Не вижу смысла в этой встрече, - пожал плечами отец-инквизитор. - Стратегию определяет Империя, а тактика против некромантов, - он мрачно улыбнулся, - у нас одна.

- Понял, - понимающе ухмыльнулся Гунтад.

В стылом зимнем воздухе перезвон колоколов, призывавших к вечерней молитве, показался особенно громким и резким.

- Пожалуй, сегодня я помолюсь вместе со всеми, - Вайат поднялся и направился к выходу из кельи вслед за Гунтадом. И уже в соборе, направляясь к алтарю сквозь ряды почтительно расступавшихся монахов и инквизиторов, он поймал себя на мысли, что не заметил среди них брата-архивариуса. Странное дело. Старик всегда приходил в числе первых.

***

- Отказался? Что ж, это было ожидаемо... - скрестив руки на груди, принц стоял у окна выделенных ему покоев и скользил безразличным взглядом по открывавшейся внизу панораме. По изяществу архитектуры столица Империи не шла ни в какое сравнение с Солнцеградом. Однообразный вид окутанных сумерками приземистых зданий навевал на Сардууса тоску, усугубляемую пониманием того, что пробыть здесь ему предстоит неопределенно долго.

- Мы можем проникнуть в монастырь, - отозвался маг, принесший ему ответ инквизитора.

- Мы можем создать портал, похитить инквизитора и вернуть прежде, чем кто-то заметит пропажу, - добавил другой.

- Мы...

- Нет, это безрассудно, - принц вскинул руку, и волшебники покорно замолчали. - Возможно, я встречусь с ним при более располагающих к этому обстоятельствах. Возможно, мы даже сможем договориться. Будущее достаточно неопределенно для того, чтобы считать такой вариант хоть и маловероятным, но имеющим право на существование. А нет... Что ж, тогда придется действовать по ранее намеченному плану. Пока что соблюдаем вежливый нейтралитет и... - Сардуус отвернулся от окна и, мученически вздохнув, поднял взгляд к потолку, близость которого вызывала ощущение тесноты и нехватки воздуха, - стоически переносим местное гостеприимство.

Глава 44. Видения во тьме

Сколько себя помнил Сардуус, в чужих стенах его всегда мучила бессонница. Побочное действие старого заклинания, при помощи которого король-маг Сайрэс запечатал пророческий дар своего младшего сына, когда последний приступ спонтанного ясновидения едва не стоил тому жизни. Так впоследствии принцу рассказывали придворные.

Сам он почти ничего не помнил о случившихся тогда событиях. Говорили, что это был день его пятилетия, и в тот момент, когда король зашел в игровую комнату, чтобы поздравить сына и обновить на нем защитные заклинания, Сардуус закричал. И что тогда же впервые дал о себе знать доселе дремавший в нем магический талант. Он воплотился в волне ревущего пламени, вспыхнувшего вокруг принца огненным кольцом. Говорили, что обошлось без жертв только благодаря скорости реакции короля-мага, бесстрашно бросившегося к своему сыну и крепко удерживавшему его в объятиях до прекращения приступа.

И все же, Сардуус кое-что тогда запомнил. Это был образ стоявшего на пороге игровой комнаты чужака в королевских одеждах, с мертвенно бледным лицом и холодными черными глазами, столь непохожими на зеленовато-синие глаза его отца.

В темноте отведенных покоев во дворце Империи, разум принца вцепился в это воспоминание, а вслед за ним - в размышления о короткой вспышке ясновидения, настигшей его несколько дней назад в присутствии короля. Вопреки мнению некоторых провидцев, его отец всегда разделял такие понятия, как ясновидение и прорицание. Первое он считал, несомненно, ценным талантом. Только польза от него зачастую сводилась к нулю из-за неконтролируемого проявления. Результатом же могло стать безумие, если разум ясновидца окажется слишком слаб и нестабилен. Из-за этого Сайрэс называл прорицание куда более заслуживающим внимания занятием. В нем главную роль играл опыт и умение концентрироваться на интересующем объекте или событии. Полезный навык, который можно отточить до совершенства и использовать по необходимости, хоть и с оговоркой, что для точного результата необходим правильный выбор способа прорицания, а также определенная склонность к этому занятию. Король-маг учил прорицанию обоих сыновей, но у младшего получалось лучше. Запечатанный дар ясновидения дал ему склонность к этому.

Сардуус, будто опытный пловец, рывком вынырнул из глубины неудобного ложа. Разумом он понимал, что обилие перин и подушек - это попытка хозяев обеспечить ему хотя бы подобие того комфорта, к которому он привык дома. Но чувства твердили, что все было не то и не так. Жесткие простыни, пропахшие пылью одеяла и вездесущие сквозняки были лишь вершиной той горы причин для неудовольствия. И она медленно, но верно давила на моральное равновесие принца.

Бессоница... Она делала Сардууса еще более нетерпеливым и раздражительным. Каждый раз маг задумывался о том, чтобы покрыть пол отведенных ему покоев вязью заклинаний, наложенных на его комнаты во дворце отца. Но вскоре приходил к выводу, что подобная инициатива наверняка была бы превратно истолкована хозяевами. В те редкие дни, когда Сардуус оказывался в полевых условиях, было проще - там он мог колдовать как угодно. На чужой же территории альтернативой были