– К господину Ямагата.

– Вы кто?

– Питер Даймонд.

– Пожалуйста, подождите.

Сесть было негде, и Питер стал рассматривать афишу предстоящих схваток, гадая, не его ли благодетелю принадлежит изображенная на плакате обширная задница.

Отделанная горизонтальными деревянными планками приемная отличалась исключительной чистотой и этим напоминала вход в элитный спортивный клуб. Даймонд опустил голову и, заметив, что его дорожная сумка порвалась, понял, что плохо подходит к этой обстановке. Из двери появился еще один массивный молодой человек в кимоно и шагнул к Питеру. Они обменялись обязательными поклонами, и он заговорил на хорошем английском:

– Добро пожаловать в нашу «конюшню», мистер Даймонд. Я – Нодо. Имею честь проводить вас к Ямагата-Зеки.

Его сандалии на ремешках чиркали по деревянному полу, пока они шли к месту тренировки, где ограниченный канатами ринг с глиняным полом был засыпан песком. На глазах дюжины борцов две массы живой плоти ломали друг друга под присмотром седовласого тренера с палкой, которую он пускал в ход и лупил ею то одного, то другого. Никто не обернулся на одетого по-западному человека, когда его вели мимо.

– Это борцы низшего ранга, – заметил Нодо, уверенный, что никто из них не говорит по-английски.

В дальнем конце на полке над радиатором отопления было сооружено нечто вроде алтаря со свечами. Проходя мимо, Нодо хлопнул в ладони и склонил голову. И перед тем, как открыть дверь, объяснил: святилище синто – камидана.

– А… – протянул Даймонд, стараясь создать впечатление, что понимает, о чем идет речь.

– Мы пришли, – сообщил его провожатый. – Господин Ямагата печатает тегата. Сейчас увидите сами.

Они оказались в другом большом помещении, где Даймонд немедленно узнал своего знаменитого покровителя. Тот, если такое можно представить, стал по сравнению с Лондоном еще мощнее: грудь колесом, широкое лицо покоится на складках плоти то ли на подбородке, то ли на шее. Ямагата сидел, скрестив ноги, между двумя помощниками. Перед ним лежала стопка больших чистых карточек, и он последовательно прикладывал ладонь к подушечке с красными чернилами, а затем шлепал рукой по стопке, оставляя отпечаток на карточке, которую сразу убирал сидевший слева помощник. Борец заметил англичанина и небрежно кивнул. Даймонд ответил на приветствие. Послышались слова на японском.

Нодо объяснил, что у Ямагата-Зеки много почитателей и спонсоров, и они хотят получить в качестве личного сувенира тегата, или отпечаток ладони. Люди присылают открытки с небольшими пожертвованиями «конюшне», и борец в ответ дарит им отпечаток руки. Приходится готовить партии до тысячи штук, поэтому, с позволения Даймонда, он будет во время разговора продолжать свое занятие.

– Он приглашает вас сесть, – перевел Нодо.

Стулья в «конюшнях» борцов сумо не приняты. Даже если бы они и стояли, то сохранились бы не надолго. Сидеть на полу со скрещенными ногами было Даймонду не под силу, но он с готовностью уселся и, подняв колени, замер напротив японца. До этого момента он чувствовал себя сторонним наблюдателем, но, ощутив дощатый пол, превратился в часть сцены.

Поначалу ритмичные удары ладони о карточки сбивали с мысли, но Даймонд взял себя в руки и с помощью Нодо сообщил борцу о своих успехах в поисках Наоми. Доклад получился обстоятельным, как в былые дни в полиции.

Японская речь сопровождалась аккомпанементом шлепков ладони по карточкам.

– Он говорит, вам нужно немедленно отправляться в Иокогаму, – перевел Нодо. – Там найдутся разгадки всех тайн.

– Согласен, – кивнул Даймонд, подумал, что не следовало ехать сюда, чтобы услышать такой совет. – Как мне туда добраться?

– В это время дня лучше на поезде, чем на такси.

– На «Пуле»? – спросил он, демонстрируя отрывочные познания японской действительности.

– Нет. Линия Иокосока быстрее. Я вызову такси, чтобы вас доставили на Центральный вокзал. Вам нужны деньги?

Пока он говорил, ученик принес на подносе телефон, и борец, не раздумывая, схватил его измазанной чернилами рукой. Нужный номер уже, очевидно, набрали. Борец выслушал и, что-то буркнув в трубку, отдал аппарат ученику, который его с готовностью принял. Затем обратился к помощникам. Сеанс печати, судя по всему, завершился, потому что чистые карточки поспешно убрали. Ямагата качнулся, готовясь подняться, уперся чистой рукой о пол и встал. Что-то сказал Нодо. Перевод не предвещал ничего хорошего.

– Звонили из иммиграционной службы аэропорта Нарита. Чиновник, который с вами разговаривал, проверил, не заметил ли кто-нибудь вчера маленькую девочку с американцем. Такие нашлись. Но оказалось, что американец с девочкой прилетели не одни. Их сопровождали два других американца – лет двадцати, ростом более шести футов, фамилии Ланци и Фрицони.

– Понимаю, – помрачнел Даймонд. – Он обзавелся телохранителями.

– Таможенники осмотрели их багаж, однако ничего предосудительного не нашли.

– Они могут достать оружие и здесь. Связи наверняка есть. Прежде я считал, что он действует самостоятельно. Но, видимо, ошибся. Ставки слишком высоки. Дело плохо.

– Ямагата-Зеки с вами согласен. Он едет с вами в Иокогаму.

В это было трудно поверить:

– Со мной?

– Говорит, что вам одному не справиться.

От такого неожиданного поворота событий Даймонд тихо присвистнул.

– Я благодарен, но не кажется ли ему, что он слишком бросается в глаза. То есть я хотел сказать, очень знаменит.

– Я полагаю, будет неразумно ставить под сомнение его решение, – отрезал Нодо.

– Вы тоже с нами?

– Нет.

– Почему? Нам понадобится переводчик.

– В этом нет необходимости. Вы в Японии.

Действие развивалось с решительностью борцовского поединка. Через несколько минут Ямагата, одетый только в яркое кимоно и сандалии втиснулся на заднее сиденье такси. Не было речи, чтобы Даймонд уместился рядом, и он расположился на соседнем с водителем сиденье. Всякий раз, когда машина притормаживала перед светофором, люди поворачивали головы, чтобы лучше разглядеть пассажира на заднем сиденье. Какие бы преимущества ни давала компания знаменитого борца сумо, о секретности можно было забыть.

На вокзале получилось еще хуже. Как только они появились, вокруг немедленно собралась толпа и сопровождала их от билетных касс до поезда. Ямагата принимал оказываемое ему внимание как удел своей жизни. Лишь хмурился – видимо, в расчете на то, что это отобьет у поклонников желание просить автографы или заводить разговоры. Они активно общались между собой, но кумира не тревожили. Когда Ямагата двинулся с места, ни одному не пришло в голову встать у него на пути.

Положительной стороной поездки со знаменитым борцом сумо было то, что в набитом пассажирами поезде им немедленно уступили места – по два на каждого. Усевшись, Ямагата, словно отгораживаясь от внимания, сразу закрыл глаза. Кто-то обратился к Даймонду по-японски, и он последовал примеру своего спутника. Заснуть не боялся – каждые несколько минут по трансляции делали объявления, причем с таким напором, что разбудили бы мертвого.