черной пастой. Любой человек с даром почувствовал бы, как от нее несет магией, но мне нужна такая крошка, что распознает только очень, очень сильный и обученный маг, а таких в местах вроде Горчичников не водится. А если водится, будет интересно узнать, зачем.

Я обмакнула самый кончик самой тонкой кисточки и нанесла крохотный штришок на тыльную сторону руки. И еще один. И еще. Через четверть часа такой работы у меня на руке красовался знак одного из воровских кланов столицы. На свету зачарованная для стойкости сурьма мало похожа на татуировку, но в полутьме и так сойдет. Завернув коробочку с приспособлениями для обмана в панталоны я сложила ее назад, в комок вещей. Подвязав волосы спрятала их под видавшую виды шляпу непонятной формы, которую она приобрела после неоднократного пребывания в заплечном мешке. Я оторвала полосу от куска полотна, купленного взамен рассказа о рычащих за лесом магроторах, и сложила ее на манер шарфа, который навернула так, чтоб прикрывал нижнюю часть лица.

Осмотрев себя в крохотное зеркальце, я осталась довольна.

— Я с тобой, — донеслось со второй кровати.

— Нет, Секирд. Иначе мне придется еще и тебя охранять.

— Меня не надо охранять! Я была с вами в лесу!

— Здесь будет намного опаснее, и даже на помощь не позовешь. Пожалуйста, останься, — мягко попросила я. — К тому же, если мы до утра не вернемся, кто-то должен объяснить Бейлиру, что произошло, чтобы он перевернул Горчичники вверх дном.

Секирд буркнула “ладно” и повернулась лицом к стене.

— Дверь за мной запри, — усмехнувшись, посоветовала я.

* * *

Лезвие ночного грабителя прочертило дугу и глухо брякнуло о булыжник. Слова “кошелек или жизнь” он договорить не успел. Слегка его придушив, я шепотом просвистела:

— Не стоит со мной связываться.

Перед носом бандита быстро мелькнул рисунок на руке. Любитель чужого издал нечленораздельный звук, но я уже шагнула в тень, оставив незадачливого налетчика посреди улицы.

Теперь осталось только проследить, куда он пойдет — за новость о том, что город посетили столичные коллеги, местный ночной хозяин хоть медяк да отвалит.

Когда дварфо с “полугоблином” отправлялись на дело, у меня мелькнула было мысль поделиться с ними секретом, но увы, столичная “элита” воровского мира допускает в свои ряды только чистокровных людей.

Клочковатые тучки с неровными прорехами то норовили притушить половинку луны, то прикрывали блестящей вуалью, то позволяли светить во всю силу, и нервный лунный свет подрагивал на щербатой мостовой, которая, по мере приближения к Горчичникам, превращалась в слежавшуюся глину с редкими вкраплениями брусчатки. Вскоре ветерок донес крики и смех.

Город, и правда, небольшой, и злачный район здесь — всего-то две улицы. Я проследила за “провожатым” до спуска в полуподвал, откуда орали скабрезную песню, а девица у входа не оставляла сомнений в своем занятии. Внутрь я не пошла. Осторожно двинувшись вокруг, я следила за тенями на занавешенных окнах. Вскоре я нашла, что искала. На втором этаже одна тень, низкая, еле двигалась, зато другие расхаживали вперед и назад. Если где-то и был кабинет местного начальства, то здесь. Осмотревшись, я засекла охранника, и вскоре он уже “отдыхал” в глубокой тени за помятым водостоком. А я, прижавшись к стене, разглядывала кабинет в тонкую щель между рамой и портьерой. Жаль, окно закрыто, ничего не слышно.

Мой “знакомец”, волнуясь и переминаясь, закончил “доклад”. Ночной хозяин, действительно, бросил ему медяк и махнул, мол, вон иди. Разложив ноги на потертом столе между бумаг, тарелок с объедками и кружек, местный главарь разбойничьего квартала опрокинул в себя что-то из захватанного стакана и взял со стола бумагу. Увы, рассмотреть, что там было написано, я не могла. Что ж, главное я узнала, пора спускаться. Под утро навестим кабинет, пошарим, может, что-то интересное найдется. За это время стоит проникнуть внутрь, чтоб оказаться рядом, когда ночной хозяин будет вешать сигналку.

Я бросила последний взгляд в щель и поняла, что навещать кабинет придется прямо сейчас: три бугая притащили Лавронсо и Аларика. Заняв удобную позицию я медлила: может, обойдется?

Увы, нет. После короткого разговора один бугай положил руку на нож, но начальство поморщилось так, что я будто услышала: не здесь же. Если бы я была уверена, что их выведут на улицу, встретила бы у входа. Но вполне могли повести в подвал.

Взявшись за верх поудобнее, я влетела в комнату, вышибая стекло с рамой вместе. Хозяин получил каблуком в висок, два бугая — по ножу. Жаль, придется бросить тут оружие. Третьего Аларик с Лавронсо уложили сами. По лестнице уже бежали на шум.

— В окно, слева водосток! Проулок к северу! — прошипела я и едва не взвыла: меня решили пропустить вперед. — Дерик первый, ты за ним! — и упреждая сопротивление, толкнула обоих к выбитой раме.

Я уже собиралась последовать за друзьями, как заметила на столе сложенные вдвое листы бумаги с кривыми буквами, среди которых выделялось слово “цех”. Чем быстрее найдем сведения, тем быстрее Аларик отделается от Меркатов, а я… да! — а я от Аларика! Додумывала я, одной рукой засовывая бумаги за пазуху, другой отбивая нож бандита. Лезвие просвистело до опасного близко, но я успела пнуть нападающего на тех, кто вваливался в комнату за ним, и перемахнув через подоконник, вскочить на водосток, а с него — на утоптанную землю.

Оставив за спиной жужжащее гнездо работников ножа и удавки, я влетела в ночную тьму проулка.

— Лори, ты живая?

Демоны. Он бы меня еще по фамилии на всю улицу назвал.

— Они там! — взвизгнул кто-то сзади, и мы побежали прочь.

Нам пришлось дважды свернуть, но преследователи были где-то рядом.

В боку пекло, в голове начинало шуметь. Нас очень неудачно загнали — слева высокий каменный забор, справа стена кирпичной фабрики, прямо над проходом висит полная луна и светит во всю силу.

— Сюда, — прошипело Лавронсо и потянуло нас к груде ящиков, рядом с которой валялась небольшая бочка. — Дерик, сделай вид, будто вы это самое. Штаны ей подверни, и на ящики.

О чем он? Но Лавронсо не стало уточнять и нырнуло в бочку, будто сделанную по размеру низкорослого крепкого дварфо.

Аларик потянул меня к ящикам и толкнул, чтобы я полулежала на жестких досках. Подтянув мои штаны до колена он навис надо мной сверху и закинул мою голую