Когда вездеход уехал, я увидел еще три машины, в которых признал возвращающееся «сопровождение» «Мерседеса» Толи. Они ехали очень быстро, я даже удивился – от скорости по полю за ними тянулся длинный клуб пыли. Их встретили, после чего я заметил оживление среди сталкеров, количество людей у ворот быстро увеличивалось. В толпе мелькнул Костоправ. Машины заехали в поселок, ворота закрылись, и до самого вечера было тихо. В половине седьмого нас с Хип сменили на посту, и мы, размяв немного затекшие конечности, побрели к поселку.

Что-то было не так. В воздухе словно повисло какое-то напряжение, не слышно было голосов в «Трактире», сталкеры, разбившись на группы, что-то глухо обсуждали у костров.

– Сегодня это, внеочередной сбор, в семь, – сообщил незнакомый парень, проходивший мимо. – Жесть, бродяги.

Я ничего не успел спросить, как тот уже пошел к следующей группе:

– В семь сбор, быть обязательно…

Мы с Хип переглянулись и пошли к центральной площадке. Там уже стали собираться люди. Я заметил крупный отряд, почти в сотню человек, проходящий через широко открытые ворота, – видимо, пожаловали даже из Южного.

Появился Сионист, внимательно осмотрел собрание и ровно в семь, знаком руки моментально установив тишину, довольно громко сообщил:

– Здравствуйте, сталкеры. Собираю вас не для радостных новостей, но обсудить и решить их надо. К нам сегодня привезли человека. Не нашего общества, из простых одиночек. Зовут Вася Лесничий. Наш док вколол обезболивающее и наложил повязки. Он очень слаб, но хочет с нами говорить.

На сцену втащили носилки, и с них, пошатываясь, встал рослый мужик, который тут же рухнул в подставленное кресло. С жестоко избитого, оплывшего от гематом лица глянул неожиданно яркий серый глаз – второй был закрыт от вздутого шишкой синяка. Обе руки Лесничего как-то неестественно, дико отсутствовали почти по локоть, и лишь ярко белели свежие бинты с алыми пятнами.

– Мужики! Братцы! Смотрите, что сделали твари. – Морщась от боли, сталкер приподнял обрубки. – Всю мою группу, шесть человек, у меня на глазах зарезали. По горлу ножами. Даже девок не пожалели, гады… а что перед этим с ними сделали, и говорить не хочу. Таньку Речку, Катёру, Сеню Чибиса с братом, Костика Матроса и Леху Космонавта, а меня смотреть заставили. А потом обе руки топором, на пне. Чтобы не мог больше на их бандитской земле хабар собирать. Смотрите, сталкеры. Сказали, ко всем я теперь послание, чтобы напоминать… смотрите, мужики, что с нами сотворили…

– Что скажете, общество? – ледяным тоном, глядя на нас по-настоящему страшными, почерневшими глазами, негромко спросил Сионист.

И в наступившей на долгие несколько секунд холодной тишине вдруг грянул разом громкий, гневный крик десятков глоток, в котором почти невозможно было разобрать отдельные слова. Даже поднятая рука Сиониста не сразу привела к тишине.

– Они сказали, братцы… сказали, что так будет с каждым. Или делимся, или всем хана, – прохрипел Вася. – Сказали, надоело им по-хорошему с нами… и это последнее предупреждение всем свободным…

– Ну, что, общество? Будем с бандосами делиться или как? Кто за то, чтоб им налог платить? Поднимаем руки, пока они у нас еще есть.

В ответ прилетел возмущенный рев.

– Хорошо, бродяги, я вас услышал, – зычно крикнул Сионист. – А теперь кто за то, чтобы выжечь эту мразь под корень, чтоб она за то, что сделала, захлебнулась в собственной вонючей крови? Поднять руки, сталкеры!

И вместо рук поднялся лес стволов. Кто-то даже дал короткие очереди в еще светлое небо.

– Сбор добровольцев через полчаса тут же. При себе иметь боезапас, походную аптечку и исправный ствол. Все проверю, бойцов назначу сам, и быть после этого в постоянной готовности, ждать сигнала. Разведчики в примерный район кодлы уже выдвинулись, как найдут базу, я вас соберу.

Предстоял разговор, для которого мне пришлось отвести Хип подальше от собрания.

– Хип, а можно, ты не пойдешь добровольцем? – попросил я, взяв стажера за руку, посмотрел ей в глаза.

– Лунь, а ты разве не собираешься идти с Сионистом?

– Я – другое дело.

– Вот и я тоже другое дело. Ты не можешь мне запретить, сталкер. Не смеешь. Прости. – И Хип прижалась к плечу. – Если я послушаюсь тебя и не пойду, то разве можно мне будет потом смотреть на море, жить, как всегда, и любить, как всегда? Смогу ли я, скажи, забыть сталкера Васю Лесничего с отрубленными руками?

У меня не получилось ответить.

– Вот, Лунь. Помни, откуда я пришла к тебе и кем осталась до сих пор. А у нас такие вещи никогда не прощались.

– Мы можем не вернуться, стажер…

– Можем. Но мы, а не ты или я по отдельности. Что бы ни случилось, помни – я буду рядом на всех твоих дорогах, бродяга. Всегда вместе с тобой. И ты не имеешь права мне в этом отказать.

– Я услышал тебя, родная. Прости, ты права, конечно. Только пообещай мне, что будешь осторожной настолько, насколько это вообще возможно. Прошу, береги себя.

– Обещаю. Я ведь совсем не собираюсь тебя бросать, Лунь. – Хип улыбнулась, сжала мою руку и уткнулась лицом в плечо. – И ты тоже будь аккуратен, очень. Прорвемся, сталкер.

– Обязательно, стажер.

Мы встали в очередь. Сионист, благодарно кивнув, крепко пожал нам руки.

– Я рассчитывал на вас, сталкеры. Спасибо. Готовьтесь.

Под взглядом побледневшего Профа, тоже, видимо, приходившего на собрание, мы частично разобрали свои штурмовые винтовки, чтобы проверить каждый узел. После «ремонта» Кири Бороды, как и ожидалось, все было в полном порядке. Единственным внешним изменением стало то, как слегка, чуть заметно потемнел металл стволов и некоторых деталей, но на свет каналы знакомо блеснули зеркальцами чистых, идеально гладких нарезов без единой чатины или постороннего блика. Механизмы тоже работали как часы, но я заново поправил прицел при помощи подаренного Бондаревым «лазерного» патрона. Вытащив из ящика пачки патронов, мы снарядили по четыре запасных магазина к нашему оружию.

– Мне Сионист, к сожалению, отказал, – вздохнул Зотов. – И ведь не объяснишь ему, что я, несмотря на годы, вполне еще спортивный человек, друзья мои. Очень жаль. Я никогда не думал, что в наше время еще может встречаться столь кошмарная дикость, сталкеры. Такое не должно остаться безнаказанным.

– И не останется, профессор, поверьте мне. – Я, отложив штурмовую винтовку, начал заниматься магазинами «Глока». – Часть уродов обещаю записать на ваш счет. Вы будете с нами, дружище, в любом случае. А на Сиониста не обижайтесь, Проф. Он вас бережет для науки.

– Вы должны присмотреть за Пеночкой, пока она полностью не выздоровеет. И… вообще, если что, присмотреть за ней, – негромко и очень серьезно сказала Хип. – Вы очень нужны нам здесь, профессор.

– Учтите, я не хочу возвращаться без вас. – Голос Зотова сильно дрогнул.